Каренин ведет избирательную кампанию, Вронский играет в лякросс, Левин ездит на тракторе. Светская дама Анна меняет наряды: почти мужской красный жакет для встречи с избирателями, под ним платье с асимметричным подолом для рандеву, черное платье с вырезом для бала и рубашка в психбольнице. В конце марта в Большом театре при поддержке Cartier состоялась премьера «Анны Карениной» в постановке литературоцентричного гамбургского классика Джона Ноймайера. Заглавную партию танцует самая юная и востребованная прима Большого, 26-летняя Ольга Смирнова.
Ветреным днем мы с Ольгой бежим по лужам в одну из кофеен в районе Театральной площади. В голубом пальто, подчеркивающем белоснежность кожи, в шапке с помпоном, с меховым рюкзачком за спиной она выглядит школьницей.
На самом же деле Смирнова — сжатая пружина. Тотальный контроль и перфекционизм — ее кредо. Она никогда не опаздывает. Предельно корректна в разговоре. Не болтает с подружками в буфете Большого театра, куда забегает ровно на минуту. И даже ее репетитор Марина Кондратьева — а с личным педагогом у балерин обычно устанавливаются отношения как у мам с дочками — говорит, что Оля к себе не подпускает.
Всматриваясь в омут души Карениной, Ольга не может вынести вердикт своей героине: «Так отдаться увлечению я бы не смогла. И осудить ее — тоже. Анна — сильная натура, не боится испытывать чувства. Попытавшись быть счастливой, она попала в безвыходную ситуацию. Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы на ее месте оказалась я, но я понимаю ее и сочувствую ей».
Средняя из троих детей питерских инженера и электрика, Смирнова в Вагановской академии была не просто отличницей. Она оказалась в центре внимания еще за три года до окончания учебы — получила Гран-при Михайловского театра на Всероссийском конкурсе учащихся балетных школ, и слухи о феноменальной ученице достигли столицы.
Ольга вспоминает: руководитель московского балета Сергей Филин поразил тем, что появился в училище с планом ее дебютов. Сверстница принца в «Лебедином озере», Повелительница дриад в «Дон Кихоте», Мирта в «Жизели» — десяток партий, на которых чеканится мастерство академической балерины. Ради Ольги Большой театр нарушил правила иерархии, пригласив выпускницу сразу на должность солистки, и она — образцовая представительница строгой питерской школы — выбрала Москву. «В Большом должна была открыться после реконструкции Историческая сцена, а две сцены — это больше возможностей танцевать. Возобновление классики, постановки современных хореографов — я считаю, ни один другой театр не предоставит артисту такое многообразие хореографических языков».
И Смирнова учит их, не уставая. Едва придя в театр, она оказалась первой в России исполнительницей партии Татьяны в балете Джона Крэнко «Онегин», Пьер Лакотт увидел ее маркизой Сампьетри в «Марко Спаде», а Юрий Посохов поставил в первый состав «Героя нашего времени» танцевать Бэлу.
Отношению к хореографии как к живому тексту, а не к мертвой форме научил ее глава Балета Монте-Карло Жан-Кристоф Майо, позвавший в «Укрощение строптивой». Он же заставил Ольгу раскрыться. Она не откровенничает на сцене, но заманивает партнера и зрителя в свою закрытость. Этой зимой Смирнова станцевала Кармен, в которой после Плисецкой все терпят фиаско. Оля обошлась без вихляний бедрами. Но если она приподнимала плечо, это было ударом тока. Не отрывая глаз от Хозе и Тореро, она их загипнотизировала, проглотила и выплюнула.
Если так пойдет дальше, Ольга выйдет на недосягаемый для других уровень, как в конце ХХ века сделала Сильви Гиллем. При этом рядом с мужем-финансистом она кажется застенчивой девочкой: «Он человек, интересующийся искусством. Я доверяю его мнению. Он мой советник как в жизненных, так и в театральных вопросах». Отдыхать они любят в Италии и Испании, где сочетают пляжный и познавательный туризм. Муж поддерживает в Оле любовь к классическому стилю — от литературы и музыки до одежды.
Но все, включая съемную квартиру на Петровском бульваре, в жизни Ольги продиктовано профессией: «Когда любишь то, что делаешь, естественным становится то, что другие посчитали бы жертвой». На днях должен приехать Ноймайер, чтобы лично вдохнуть жизнь в балет, который сначала разучивали с артистами его ассистенты. Это будет вторая встреча Ольги с мэтром. Первой была постановка «Дамы с камелиями»: «Он собрал нас в зале и начал рассказывать историю Маргариты Готье от сцены к сцене. Объяснял, что чувствуют его герои, так просто и проникновенно, что в конце мы все плакали, он сам плакал. Теперь я снова жду чуда. Джон заставляет поверить, что все, что происходит на сцене, настоящее. Он заряжает надолго вперед. А в театре очень важно не остывать в поиске совершенства, чтобы бежать на репетиции с желанием пробовать, искать, узнавать новое». Безупречная снаружи, пылающая внутри — то что нужно для Анны Карениной.
