Анджелина Джоли: как живет героиня нашего времени

Интервью с Анджелиной я ждал год, впрочем, обещанного c ней ждут и три. Почему-то считается, что такая встреча должна стать венцом журналистской карьеры. «Поговорить с Джоли? Вот так сразу? Гм. Пойдите потренируйтесь на Лее Сейду, а там посмотрим». В верхах долго обсуждали место, время, количество и суть вопросов. Некоторые темы были мягко, но решительно исключены. Так подробно я не согласовывал интервью даже с премьер-министром.

     Впрочем, Анджелина тоже фигура политического масштаба: посол доброй воли при Комиссии ООН по делам беженцев. Победительница наследственного рака, сделавшая превентивные операции по удалению груди и яичников. Трижды разведенка. Мать-одиночка с шестью детьми на руках: трое своих, трое приемных — камбоджиец, эфиопка, вьетнамец. Режиссер кино с пятью отличными фильмами. Наконец, актриса. И лицо Mon Guerlain... «Надеемся на твое обаяние», — сказали мне коллеги из Vogue. Ох, нет, коллеги. Тут и Брэд Питт не справился, а уж ему обаяния не занимать.  

Точка рандеву — на Елисейских Полях: старинный магазин отмечающего в этом году 190-летний юбилей Дома Guerlain. Сегодня бутик закрыт. Витрины на два этажа заклеены бумагой от любопытных. Маленькое окошечко. «Пароль? Отзыв. Проходи!» Где-то между флаконами и хрусталем открывается тайная дверь — и там она.

Думаешь встретить андроида из ее первого фильма «Киборг-2», а видишь прелестную, мягкую женщину в облегающем белом платье, после съемки в отеле Le Meurice немного уставшую, но очень красивую, с приветливой повадкой, готовую тебе улыбнуться. Мы устраиваемся рядом на диване и смотрим друг на друга. Начинает она:

— Откуда вы? Из России? А что делаете в Париже? А говорите ли по-французски? Я вот немножко говорю по-французски, но я стесняюсь. Зато хотя бы понимаю немало.

Я вспоминаю, что мне рассказывал глава Guerlain Лоран Буало. Это он уговорил ее стать лицом духов Mon Guerlain, первых — год назад, и нынешних, более мягких, цветочных. У Джоли — дальние французские корни по маме — актрисе Маршелин Бертран.

       — Да. Мама всегда мечтала переехать во Францию. А получилось у меня. Ну что значит — получилось... Несколько лет назад мы наконец-то купили здесь дом, и я старалась, чтобы дети выучили язык. У некоторых очень хорошо получается, у других не совсем, так как мать сама не особенно дисциплинированная.                 

       Ее мама, между прочим, обожала Guerlain и не разрешала Энджи дотрагиваться до коробочки с пудрой. Это был домашний фетиш, запах Франции, даже звучащий по-французски. 

— И кстати, мой старший, Мэддокс, учит русский! Он сначала изучал французский, но потом выбрал русский язык. Пока ему нравится.

Они в Париже всей семьей. Все семеро, она и дети — Мэддокс и Захара, Шайло и Пакс, Нокс и Вивьен, — как и полагается, сходили в Лувр. Узнаваемая даже в больших черных очках в пол-лица, она в этот день дала отдохнуть Джоконде. Отправилась она и в Елисейский дворец, где встретилась с президентом и его женой, и вся французская пресса обсуждала, в чем она пришла (в белом платье и тонком сером жакете Roland Mouret, с туфельками на босу ногу) и в чем ее встретила Брижит Макрон (в светло-голубом пиджаке, рубашке с ­воротом и черных брюках), но не особенно — о чем они говорили. Понятно, что все о том же, о беженцах.

Потому что детей она водит не только по музеям. Вот только что взяла дочерей в лагерь сирийских беженцев в Иордании, похожий на другие лагеря, которых она насмотрелась в Судане, Косово, Анголе, Руанде и у нас на Кавказе в дни чеченской войны. Уже возила детей в Камбоджу на премьеру своего нового фильма «Сначала они убили моего отца» — про то, что устроил со страной коммунист с французским образованием и французским псевдонимом Пол Пот. Именно там, в Камбодже, она усыновила Мэддокса, который учит сейчас русский.

— Кто ваши дети? — спрашиваю ее. — У вас дома целый интернационал.
— Дети? Они, как и я, американцы. — Пауза, улыбка. — Но не только.

— Чему вы их учите? И что Джоли сегодняшняя сказала бы себе пятнадцатилетней? — Нас заставляют взрослеть слишком быстро и концентрироваться на таких неважных вещах, как слава или богатство. Я всем говорю, что самое лучшее для подростка — отправиться в путешествие, чтобы увидеть, как живут другие люди, и понять, как живешь ты. И это не просто для самообразования и развлечения. Самое важное — чем ты можешь быть полезной для других. Хотя бы просто заставить их улыбнуться как актер, или позаботиться о них как мать. Людям нужна цель в жизни. Будь собой, но помогай другим — вот мое кредо. Если ты только берешь, что ты собой представляешь? Важно найти то состояние, когда ты просыпаешься и понимаешь, что ты нужна. Это не даст разочарованию съесть тебя изнутри.

Моя собеседница еще и женщина-книга. Вся ее история написана на ее теле — от подростковых шрамов до татуировок, связанных с ее мужьями, ее детьми, ее философией.

— Делать татуировки, потому что у друзей есть татуировки, — глупость, — пожимает она плечами в ответ. — Но тату с историей важны. Если дети захотят тату, я не стану возражать, но посоветую внимательнее писать свою «книгу жизни». Ошибки... Мы все их совершаем. Но это то, что ты носишь с собой. Когда ты что-то теряешь, у тебя остается карта твоих странствий. Может, с ней сложнее потеряться в жизни. И потом она пробуждает воспоминания.

А что еще заставляет ее вспомнить прошлое?
— Конечно, запахи. Мы, актеры, умеем жать на разные «рычаги», чтобы почувствовать грусть, радость. Запах — очень эффективный рычаг. Ароматы властны над настроением, памятью. Я думаю, для женщины иметь собственный запах очень важно, а еще разделять его с любовником или мужем и, конечно, с детьми.

Мы с ней быстро сходимся на том, что лучший на свете запах — запах волос младенца. Но раз уж речь о духах, какой из Mon Guerlain ей нравится больше? Не может выбрать. Новый — готова носить чаще, прежний — прибережет для особых выходов. Хорошо, что они близки. «Надо найти те запахи, которые ты носишь каждый день и которые ты носишь «по случаю», но все еще не хочешь «потерять». Перемена должна быть небольшая».

— Вы всегда носите духи? — Да что вы! — смеется. — Когда мы впервые встретились с Лораном Буало в Камбодже, я провоняла спреем от насекомых. Духи там — только комаров кормить.

Время выбирает одну женщину символом всего сразу. Может, это и несправедливо, но раз люди решили, так и будет. И непонятно, почему всех интересует только история с Питтом. Она как раз вполне обычная. Голливуд — большая деревня. Все мы помним, что Бранджелина как явление родилось на съемках «Мистера и миссис Смит». Ну а где еще знакомиться-то?

Якобы Питт позднее утверждал, что не думает, что «Энджи сможет жить нормально». А тот, кто возьмет замуж Энджи, должен будет приспособиться к ее стилю жизни. Она не создана для семьи — ну и все такое, что говорят в этой ситуации мужчины. Женщины знают другое: семья — место, где ты защищен от мира, последний круг защиты. Когда этот круг прорывается, когда в него врываются несчастья, беженцы, болезни, мужчина ломается, мужчина бежит. Ну а женщина — она остается.

Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.