Girl in Vogue: Альбина Вахитова

Представляем вашему вниманию новую героиню Vogue — очаровательную, юную, бойкую, вдохновляющую и талантливую. Наш друг и модный вдохновитель Наталия Туровникова поговорила с танцовщицей Альбиной Вахитововй, которая живет на три города: Москву, Хабаровск и Париж, и узнала у нее, каково это — посвятить себя искусству танца, что такое хабаровская зимняя красота и что для нее значит работа с детьми с синдромом Дауна. И конечно, не забыли по ходу дела спросить про моду.

Твое первое ощущение, воспоминание, вспышка красоты? Что это было: музыка, лицо мамы, танец?

Это была вспышка красоты. Мои бабушка и дедушка жили в Охотске, это поселок на берегу Охотского моря. Вот это грандиозное зрелище. До сих пор сидит в голове. Может быть, у всех так с детскими воспоминаниями, они кажутся значительнее. Зимой море — это огромная глыба льда. Толстые сколотые пласты льда друг на друге. Ледоколы ходили. Порт был действующий, рядом завод, где солили икру. На заброшенной пилораме, где мы тусовались, кто-то оставил сумку с красной икрой: наверное, браконьеры скинули. Она лежала прям посреди узкой галечной тропинки, кишела червяками, а мы перепрыгивали через нее. Мне было лет шесть. Вокруг заброшенные суда, проржавевшие. Речка в глуши тайги. Смотрели с дедом, как рыба на нерест идет. Вернусь туда когда-нибудь. До Хабаровска добралась спустя девять лет после переезда.

Почему ты выбрала делом жизни танец? Почему именно современный танец?

Нельзя просто сказать, что я выбрала танец. Скорее наоборот. Концерты с детства устраиваю — вот и нашли этому применение. Я начинала со стрит-данса. Меня тогда впечатлило, что в уличных танцах можно импровизировать, а не только исполнять синхронные эстрадные движения. Хотя «кукарелу» в охотском ДК тоже проходили. Современный танец — это отдельный пункт. Практикую уже лет пять. Сначала брала классы в Москве у приезжавших европейцев, а потом два-три года подряд ездила в Бельгию, Голландию, Германию, Францию, училась там. Могла за полтора месяца пройти три курса в разных странах у разных мастеров, ездила на Flixbus, жила у друзей своих друзей. Для меня современный танец — это актуальный танец. Во всем мире contemporary dance далеко шагнул за пределы банальной изобразительности и эффекта «вау». Современные танцы больше говорят о качестве движения, отношении тела с окружающей действительностью. Я сейчас говорю не абстрактно, это довольно конкретные вещи. Когда двигаешься с незнакомым танцором, становится очевидно, «слышите» вы друг друга или нет. Другими словами, движение становится оправданно. О танцах могу говорить бесконечно, но что действительно важно — практика всегда помогала мне отдавать энергию. В танце нет «потом, завтра», в танце все по факту.

Что для тебя мода и существует ли она вообще в твоем мире?

Мода существует, конечно. Мода — это один из видов искусства, который по-прежнему классно ощущает себя в современном обществе. Мода имеет достаточно спроса и ресурсов, чтобы существовать свободно. Она интернациональна, и в ней важен контекст.

Какие твои личные места силы в Хабаровске, Москве и Париже?

Хабаровск, Москва и Париж — это три кита, на которых строится весь мой мир. Огромным счастьем было родиться и вырасти в Хабаровске. Соотношение многих факторов, а главным образом масштаба города и среднестатистического безделья, дали возможность погрузиться в практику, поверить в то, что невозможное возможно, и даже в какой-то степени преуспеть. Место силы — набережная, утес. Раньше думала, что противоположный берег Амура — это Китай, много фантазировала на эту тему.

Москва — это город иллюзорных возможностей. Абсолютная противоположность Хабаровску. Без четко определенного вектора жить здесь просто невозможно. Моя работа всегда связана с движением, только роли меняются: исполнитель, постановщик, преподаватель. Место силы не определено. Тут все полностью зависит от компании людей и «общего интереса», который вас объединяет и преображает любое пространство, будь то «Макдональдс», вагон метро, «Симачев» или театр.

Первая поездка в Париж — в 2010 году: музей Помпиду, сад Тюильри, Оранжери, музей д'Орсе, фестиваль уличного танца Juste Debout. В Париже я впервые попала в музей изобразительного искусства, до этого момента была только в Хабаровском краеведческом. Естественно, меня сильно впечатлило. Танцуя в России, всегда ощущала себя слегка аутсайдером или представителем какой-то узкой субкультуры, а тут было иначе. В Париже культура поддерживается и развивается, является главным достоянием. Это город, в котором историчность и современность сосуществуют максимально гармонично. Там нет деления на откровенную пошлую коммерцию и искусство. Место силы — Le 104, огромный художественный центр, похожий на ангар, где помимо посещения мероприятий, выставок и перформансов любой может свободно практиковаться в открытом пространстве центра. Там всегда много танцоров, циркачей, театралов. Так можно увидеть все и сразу.

Ты работаешь с ребятами с синдромом Дауна, ставишь с ними спектакль. Расскажи про этот мир.

Я работаю в театре «Взаимодействие» уже три года. Это детище моей хорошей подруги, танцовщицы балета Моисеева — Риты Ребецкой. Вначале Рита позвала меня присоединиться к коллективу в качестве исполнителя в видеопроекте, а потом был спектакль. Ребята с синдромом Дауна для меня это отдельный мир, существующий вне стесняющего социального облака. Они всегда честны в своих действиях. Им сложно фокусировать внимание и держать в уме несколько вещей одновременно, но для меня это только плюс. Когда я занимаюсь с ними движениями, они гораздо дальше заходят в пластике, ориентируясь на свои ощущения. У них низкий болевой порог, нервная система работает иначе, они зачастую очень пластичны в принципе. Поэтому в целом для меня работа с ними — сплошное удовольствие, процесс полный и открытый. В феврале состоится премьера работы, в которой мне доверили чуть больше — предстоит полностью поставить спектакль. Сейчас мы пишем сценарий и делаем пробы. Весь материал будет достаточно документальный, мы много работаем с личной историей каждого из артистов. Цель проста — развеять стереотипы, сложившиеся в отношении людей с этим диагнозом. На самом деле они невероятно светлые люди, а принятие другого — самый верный путь к принятию себя.

Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.

Фото: ОЛЬГА ИЗАКСОН