Как носить твидовый жакет этой осенью

Твидовые жакеты Коко Шанель одела женщин из стремления уравнять с мужчинами в правах на удобную одежду. Источником вдохновения предположительно стал спортивный гардероб бойфренда, герцога Вестминстерского, — и оплот маскулинности очень ­скоро превратился в синоним женственности. Но главное — жакет из фактурной шерстяной ткани стал синонимичен популяризировавшему его модному Дому, наряду со стеганой сумкой на цепочке и N°5. Говорим твидовый жакет — подразумеваем Chanel. И наоборот. 

В осеннем сезоне, правда, посягнуть на монополию отважился сразу добрый десяток брендов. Причем дизайнеры предлагают даже не свои версии жакета — тут ничего экстраординарного, без переосмыслений вроде тех, что несколько сезонов назад выпали на долю ­тренча, ­который и деконструировали, и что только не. Дизайнеры предлагают свой взгляд на то, как этот жакет следует носить. Эди Слиман свято верит в сочетаемость твида с денимом, и ге­роиня Celine — в жакете, блузе с бантом и джинсах — будто шагнула на подиум со странички аккаунта @parisiensinparis, создатели которого снимают пенку с того самого «настоящего» французского стиля, помогающего продавать книжки Каролин де Мегрэ и Жанны Дамас. В Saint Laurent вспоминают о твидовом костюме с юбкой — одном из главных героев моды 1960-х. Энтони Ваккарелло при этом укорачивает юбку почти в два раза — чтобы та либо полностью скрылась под жакетом, либо напоминала о себе разве что кокетливой опушкой. Согласно кутюрной коллекции Dior, в твид вообще стоит одеться с головы до пят — да-да, включая кепку и сапоги.

Разумеется, превращение символа в тренд порадовало не всех. В интервью, которое президент fashion-направления Chanel Бруно Павловски дал изданию WWD, особенно досталось Saint Laurent. «Как печально видеть, что такой бренд паразитирует на другом бренде. Это позор — не писать собственную историю и вместо этого пользоваться чужой. Но клиентов не обманешь. Они решат, кто делает самые красивые ­твидовые жакеты. Я не слишком волнуюсь».

Меж тем в происходящем легко рассмотреть иронию судьбы. «У Сен-Лорана превосходный вкус, — говорила в свое время Коко. — Чем больше он копирует меня, тем лучший вкус демонстрирует». Причем к «подражательству» Мадемуазель относилась с пониманием. Может, и не считала его высшей формой лести, зато знала: «Если хочешь быть оригинальным, будь готов, что тебя скопируют». И при этом — пусть и нехотя — называла Ива своим наследником, отдавая должное его безоговорочному таланту. А Ив, кажется, себя наследником и ощущал — по крайней мере, был не прочь возглавить Chanel, когда основательницы Дома не стало. Занявший в итоге престол Карл Лагерфельд Сен-Лорана, как известно, не любил; зато был дружен c Эди Слиманом, пять лет проработавшим креативным директором Saint Laurent. Настолько дружен, что поклонники верили: именно Слиман в какой-то момент сменит Кайзера у руля Chanel. Эди в итоге примкнул к Celine — и все равно в каком-то смысле «сменил Кайзера»: в его коллекциях то и дело находят отсылки — тончайшие, иногда и вовсе на уровне настроения — к Chanel. Твидовый жакет из новой коллекции — как раз из их числа.

«Мода — последняя из индустрий, где все так болезненно реагируют на цитаты, — говорит мне в беседе подруга-маркетолог Даша. — Когда кто-то снимает гангстерское кино, Скорсезе ведь не идет с ним в бой? Или взять в пример гимнастику: если Симона Байлз сделала элемент и его назвали в ее честь, это ведь не значит, что другие спортсмены не должны его повторять. Как раз наоборот. Мне кажется, так должно быть и в моде. Если кто-то создал вещь, особенно такую революционную, как пиджак Шанель, то почему другие бренды не могут это повторять?» По мнению Даши, любая креативная идея, выпущенная в мир и ставшая популярной, перестает быть чем-то личным и превращается в общественную собственность. Любопытную параллель из сферы науки проводит в беседе со мной и другая подруга: для ученого, сделавшего большое открытие, — честь, ­если оно становится основой для дальнейших прорывов, для развития науки в целом. «Если же ученый запретит прочим научным сообществам ­пользоваться своим открытием, оно просто не будет иметь смысла».

Да, кого-то эти мысли наверняка возмутят. Байлз, в конце концов, не продает свои флик-фляки с поворотом на 180 градусов (это, как мудро заметила одна моя коллега, «другая бизнес-­модель»), наука в принципе работает иначе. Да и в фэшн-индустрии в последние годы неприлично обострилась тема плагиата — и сказать, где оммаж переходит в откровенное копирование, не всегда представляется возможным.

Меж тем в концептуально более близких моде, чем наука или спорт, сферах цитаты — уже давно норма. Суперзвездочка Оливия Родриго «семплит» своего кумира Тейлор Свифт, Нормани — Алию (и даже — к радости фанатов! — повторяет в клипе Wild Side кусочек ее танца). «Прошлой ночью в Сохо» Эдгара Райта — явный реверанс итальянскому джалло и работам отца жанра Дарио Ардженто. На перманентном переосмыслении, по сути, построено все современное искусство. В нем отсылки воспринимаются не как плагиат, а как дань уважения и символ связи времен. Молодому поколению не стыдно признаваться в том, что оно стоит на плечах титанов, да и великие не в обиде.

Павловски и правда не о чем волноваться. И не только потому, что твид Chanel совсем недавно выгуляла Рианна — возможно, важнейший на сегодня западный селебрити-­инфлюенсер. Просто вне зависимости от ­того, чей жакет прямо сейчас снимают с вешалки в каком-нибудь крупном универмаге — Saint Laurent, Celine, Valentino или, скажем, Alessandra Rich, — это лишь подчеркивает, каким важным был вклад, сделанный в моду основательницей Дома Chanel, и какой крепкий у этого Дома фундамент. Все в выигрыше. 

_{На сайте могут фигурировать ссылки на внешние ресурсы, которые мы не администрируем и не контролируем. Политика конфиденциальности, практикуемая другими сайтами, не находится в сфере нашего влияния. Как только вы осуществляете переход на другие ресурсы, вы должны найти информацию об их политике конфиденциальности, прежде чем вводить на них свои данные.}