«В последнее время мода меняется на глазах», — восклицает Клэр Уэйт Келлер, сидя в лобби респектабельного лондонского отеля «Кларидж». Проведя семь лет за сочинением богемных платьев с воланами для Chloé, год назад англичанка перешла в Givenchy — Дом, который ценят за элегантный крой и умение сочетать роскошь с элементами уличного стиля. Бернар Арно и его дочь Дельфина, владельцы LVMH, которой принадлежит Givenchy, предоставили уроженке Бирмингема полный карт-бланш. «Мне сказали: делай что хочешь», — говорит дизайнер. Такое безоговорочное доверие со стороны титанов модной индустрии — следствие успеха, которого Клэр добилась в Chloé: ее сумки и девичьи наряды разлетались как горячие пирожки.
Келлер знаменита своей интуицией: она как никто умеет угадывать, что будут покупать женщины в новом сезоне. «Я постоянно задаю своим сотрудникам вопросы: а вам бы захотелось иметь эту вещь? Вы готовы выложить за нее тысячу евро? Если нет, то для кого вы ее делаете? Дни, когда люксовые марки выпускали базовые предметы гардероба, давно прошли», — утверждает она.
Клэр в дебютной коллекции для марки четко обозначила свой курс: возврат к ценностям основателя парижского Дома, четкая пропорция между женственностью и классикой. Показ Givenchy состоялся под величественными сводами Дворца правосудия в Париже. На подиум вышли ухоженные, уверенные в себе девушки в пиджаках со строгой линией плеча и двубортных пальто с застежками на военные золотые пуговицы, в брючных костюмах и жакетах, напоминающих мужские смокинги.
Мини-юбки, яркие платья с анималистскими принтами и асимметричными драпировками смотрелись подчеркнуто женственно, без оглядки на модную в последнее время андрогинность. Новый образ клиентки Givenchy в интерпретации Келлер — бесстрашная стильная женщина, которая любит непростую обувь. Кожаные сапоги — ковбойские и в духе семидесятых — на показе были надеты едва ли не на каждую модель, и они тут же стали аксессуаром сезона.
Романтичные оборки а-ля Chloé дизайнер оставила в прошлом: на их место пришли строгость и прямота. «Мне самой давно хотелось перемен. У меня было ощущение, что на прежнем месте я сказала все, что хотела сказать», — поясняет она. Предшественник Келлер, итальянский дизайнер Риккардо Тиши, за двенадцать лет, проведенных на посту, почти никак не использовал творческое наследие основателя Дома, девяностолетнего Юбера де Живанши, который учился у Кристобаля Баленсиаги и одевал Одри Хепберн.
Тиши стал одним из первых проповедников современного коктейля из люкса и уличного стиля, задав лейтмотив целому направлению современной моды. «У молодых Givenchy ассоциируется в основном с тем, что под ней выпускалось последние десять лет, — говорит Келлер. — У каждого из нас есть в гардеробе какое-то количество вещей из арсенала уличной моды. Но французские марки подразумевают еще и шик, что, по-моему, замечательно. Когда покупаешь дорогую люксовую одежду, хочется, чтобы этот шик в ней чувствовался».
Оказавшись креативным директором Givenchy, англичанка решила задействовать обе грани истории Дома. Она отправилась в архивы, расположенные в четырех часах езды от Парижа, и провела там не один день, обложившись оригинальными набросками месье Живанши. Кроме того, она лично познакомилась с основателем Дома и побывала в его парижской квартире. «Я сказала мэтру: «У меня есть ощущение, что вы всегда отталкиваетесь от плеча». И он ответил: «Да, само собой!» Главный вывод, который я для себя сделала — это что Живанши двумя руками за сильную женщину».
Вооружившись благословением патриарха, Келлер обратилась к мастерам ателье высокой моды Givenchy, которые в последние годы занимались исключительно индивидуальным обслуживанием VIP-клиентов. Они помогли ей разработать новый узнаваемый силуэт для коллекции — с той самой фирменной линией плеча. Чтобы прийти к нужному фасону, потребовалось семь попыток. «Я искала смелый, минималистичный, энергичный и в то же время современный силуэт, который ни с чем не спутаешь», — поясняет дизайнер.
Что касается принтов, Клэр использовала два хрестоматийных узора Givenchy — цветки клевера шестидесятых годов и зебру и леопарда родом из восьмидесятых. И то и другое она перевела на современный язык и довела практически до абстракции. Получились тонкие намеки на восьмидесятые — эпоху расцвета марки. «Моя африканистика не похожа на итальянскую, в которой есть что-то нарочито женственное, кошачье. У Givenchy животные мотивы выглядят, наоборот, графично и дерзко», — отмечает она.
Дерзким было и решение Келлер заново открыть ателье Givenchy Haute Couture. Под ее руководством в январе Дом впервые за последние восемь лет представил полноценную коллекцию от-кутюр. «Высокая мода — это дань эстетическому идеалу, — считает она. — Это образ марки в сконцентрированном виде, вершина того, чего мы можем добиться в моде. Раз уж у нас есть ателье, по логике вещей оно должно быть частью нашего бренда и декларировать наши ценности».
Коллекции Haute Couture не только подтверждают статус французского Дома, но и привлекают интерес тех, кто только начал открывать для себя моду: неизвестно, могут ли они себе ее позволить, но по крайней мере им будет о чем помечтать. «Юные девушки будут думать: «Вот бы и мне в один прекрасный день надеть такое платье», — рассуждает Келлер. — И это будет двигать моду вперед».
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.