Ольга Михайловская — о жизнеспособности кутюра

Итоги минувшей Недели Высокой моды глазами эксперта
Показы Haute Couture обзор кутюрных коллекций сезона весналето 2017 | Vogue

Ежесезонные стенания fashion-обозревателей на тему того, что такое Высокая мода, в чем ее предназначение, нужна ли она в современном постиндустриальном мире, зачем нужна, и, наконец, выживет ли вообще, прямо скажем, изрядно утомили не только читателей, но и самих писателей. Все разговоры о том, что кутюр — лаборатория, площадка для экспериментов, способ сохранения традиций и ремесла или, наоборот, всего лишь орудие маркетинга, недешевый и не всегда эффективный способ продвижения куда более доступного товара, вроде аксессуаров и парфюмерии, — тоже сотрясание воздуха.

Потому что каждое из этих утверждений — верно: для каждого кутюрного Дома в разной степени. У всех у них своя история, свое прошлое и свое настоящее, а следовательно, и свое будущее, своя клиентура и свои поклонники, своя стратегия выживания и процветания в наши непростые времена. Именно в этой уникальности, вероятно, и кроется смысл Haute Couture. Речь здесь не только и не столько о непременной уникальности каждой вещи, произведенной вручную в единственном экземпляре, но в первую очередь об уникальности авторского голоса.

В коллекциях Chanel всегда присутствуют отголоски 1920–1930-х годов. А порой и буквальные цитаты, как в этом сезоне, когда платья и костюмы, форма которых была вдохновлена «Женщиной-ложкой» Джакометти 1927 года, отражались в многочисленных зеркалах, повторяющих убранство знаменитого бутика на rue Cambon 31, интерьерной классики ар-деко. В Armani всегда бликует золотой век Голливуда.

Кино (черно-белое, разумеется) — одно из самых драгоценных воспоминаний дизайнера о главном удовольствии безрадостного военного детства. И то, что на сей раз коллекция была словно залита ярким оранжевым светом, добавило ей привлекательности ввиду надвигающейся церемонии вручения «Оскара».

Джамбаттиста Валли французскую кутюрную пышность сочетает с итальянским жизнелюбием. Он всегда делает одежду, а не арт-объекты. Вот и сейчас дизайнер остроумно обыграл стремление кутюра завладеть умами молодой клиентуры, украсив маленькие, почти девичьи платьица пышными длинными шлейфами.

Понятно, что в этом сезоне все ждали первой кутюрной коллекции Марии Грации Кьюри для Dior и Пьерпаоло Пиччоли для Valentino. Коллекция Dior оказалась словно поделенной на две части. Первая черная — очень романтическая и очень богемная, в которой классический диоровский силуэт песочные часы выглядел как творения раннего Ямамото.

Вторая, цветная часть слишком напоминала коллекции Valentino, (безусловно, прекрасные, но зачем?) и первую коллекцию prêt-à-porter для Dior.

Вообще многие коллекции оставили после себя ощущение необходимости жесткой редактуры. Коллекцию Valentino, которую большинство приняло на ура, тоже хотелось подсократить и почистить. Вероятно, тогда идея почти аскетичной красоты античных храмов, белоснежных греческих одеяний и современного минимализма, возведенного в абсолют, прозвучала бы яснее и четче. Правила Синдиката Высокой моды уже давно не требуют такого количества выходов, а их и в Dior, и в Valentino было по 60!

На этом фоне коллекция Givenchy из 13 безупречно красивых нарядов, в которых «американа» сочетается с викторианской строгостью, выглядит звонким и четким высказыванием. Именно таким, какого ждешь от Рикардо Тиши.

От Maison Margiela Мартина Маржела ждать уже не приходится — ждем Гальяно. Его и получаем. Безусловно зрелищное шоу, в котором деконструкция, доведенная до своего крайнего проявления, накладывается на бельевые подробности — банты, ленты, перья, маски — вечно любимый дизайнером маскарад. Однако все обсуждают один-единственный выход — белое хлопковое пальто, заключенное в невесомый кокон, на котором, словно отрубленная голова, парит женский портрет. Это плод сотрудничества Гальяно с художником Бенджамином Шайном, который отсылает к экспериментам самого Мартина Маржела с фотопринтами на одежде.

Как ни странно, максимально близко к идее кутюрной уникальности подошел относительный новичок, голландец Рональд ван дер Кемп. Дизайнер, который свои коллекции называет гардеробами и присваивает им порядковые номера, строит свою идеологию на отказе от серийного производства, а одежду шьет из остатков старых тканей и винтажных вещей. Пятый гардероб выдержан в духе откровенно любимых им 80-х, с явной отсылкой к андрогинности Дэвида Боуи. В его вещах странность и гротеск балансируют на грани почти классической элегантности. И в этом его главное преимущество.

Потому что странностей на грани уродства и обыденности мы уже, если честно, насмотрелись, и это легко достижимый результат. А о новой элегантности остается только мечтать. Вот эту мечту, похоже, и способен осуществить Рональд ван дер Кемп. Ну, а о судьбах Haute Couture можно не беспокоиться. Она была, есть и будет, пока мода будет претендовать на свою жизнь в искусстве. Ну или хотя бы делать вид, что претендует. Зато в осуществлении концепции see now, buy now ей точно нет равных. Кутюр всегда жил и будет жить исключительно по этому принципу. Так ему положено — и по другому просто нельзя. Так победим!

Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.