Художник Павел Пепперштейн, лауреат Премии Кандинского, участник Венецианской биеннале, сорокадевятилетний мэтр современного искусства, за работами которого гоняются коллекционеры по всему миру, не зря называет себя психоделическим реалистом. Я знаю его очень давно и все равно никогда до конца не понимаю, где заканчивается явь и начинается галлюцинация. За несколько часов до нашей встречи мне приснился сон. В нем Паша принимал меня в некоей просторной студии на Садовом кольце аккурат над бывшим клубом «Микс», но почему-то с видом на море. Начал беседу с цитаты из Лескова, показал альбом с черно-белыми фотографиями актрис, а потом запел песню итальянской эстрады 1960-х. Повсюду в маленьких спичечных коробках были узкие ленточки, на которых тщательным Пашиным почерком были записаны его мысли. Потом я проснулся — и поехал к Паше по-настоящему.
И вот Пепперштейн, посоветовав обязательно записать все, что мне привиделось («Все так и есть, Лесков мой любимый писатель!»), показывает мне эскизы своих платьев: ведь теперь он не только художник и автор фантастических сказок, самая известная из которых «Мифогенная любовь каст», но есть и другие, например, чарующая эротизмом «Весна», но и дизайнер, рассуждающий терминами «капсульная коллекция», «шоу», «крой». «Стремление превращать свои произведения в платья пришла мне в голову не вчера, — объясняет Паша. — Давай обозначим это как мечту об эротической конверсии, окутывании прекрасных женских тел собственными фантазмами. Мои картинки и рисунки почему-то просят меня об этом, я чувствую исходящее от них повеление, чтобы они превратились в одежду и вступили в более тесное соприкосновение с телами». В какой-то момент Пепперштейн решил, что надо переходить к конкретным действиям, и предложил Варваре Кузнецовой-Гвоздик, которая в течение долгого времени была его ассистентом, сшить все эти платья.
