На 75-м году жизни ушла Анна Харви — одна из самых влиятельных женщин в модной индустрии. Она начала свою карьеру в начале 1970-х в журнале Brides, а позже, в 1977-м, присоединилась к команде британского Vogue в качестве редактора моды. В 1997 году Анна Харви стала редакционным директором новых рынков Condé Nast и занималась запусками и развитием Vogue по всему миру. Российский Vogue стал ее первым проектом на этой должности, потом были все остальные. Анна Харви проработала в Condé Nast более 30 лет и всегда была примером и вдохновением для коллег.
Отдельная история в жизни Анны Харви — ее сотрудничество с легендарной Дианой Спенсер. Она была другом и личным стилистом принцессы. Именно благодаря Анне и ее уникальному чувству моды, Леди Ди стала иконой стиля. Перечислять заслуги Анны Харви можно бесконечно — лучше всего об этой великой женщине расскажут наши коллеги, знавшие ее лично.
Маша Федорова, главный редактор Vogue Россия:
«Ушла из жизни женщина, ставшая мне крестной матерью в модной индустрии. Которая поверила мне, молодому стилисту и редактору, и рекомендовала меня сначала в GQ Россия, а потом и в Glamour Россия. Которая обладала и вкусом, и мудростью, и терпением. В том числе и в качестве стилиста и советника Леди Ди времен ее помолвки и первых лет замужества. Анна Харви была бойцом невидимого фронта, обладала большим влиянием, но никогда не выходила на передний план. Как сказал в своем заявлении Джонатан Ньюхаус, председатель совета директоров и генеральный директор Condé Nast International, "Анна Харви была одним из великих директоров Vogue нашего времени, она обладала безупречным вкусом и непревзойденной способностью оживлять моду на страницах наших журналов". Все точно».
Анита Гиговская, президент Condé Nast Россия:
«В индустрии моды есть звезды заслуженные, кто десятилетиями работал на ведущих должностях в глянце. Есть звезды сверхновые, взлетевшие на крыльях общественного хайпа в социальных сетях. А есть звезды невидимого фронта, кого не включили в списки самых влиятельных, кто не читал лекции про моду, персональный стиль и глянец, но кто воспитал десятки, если не сотни профессиональных глянцевых журналистов по всему миру. Анна Харви именно такой невидимый ментор. Как редакционный директор новых рынков Condé Nast International она 20 лет назад собирала первую модную команду русского Vogue и потом на протяжении многих лет помогала, направляла, консультировала все наши команды — и GQ, и AD, и Glamour, и Tatler.
Она помогала всем новым журналам — от китайского Vogue до голландского Glamour. Объясняла моду и персональный стиль, помогала выстроить отношения с именитыми фотографами и стилистами, учила делать сториборды и вырабатывать модный почерк. Собирать практичные страницы так, чтобы было красиво и хотелось так одеться. Просто объясняла, что Vogue, а что не Vogue. Для осознания этих как будто бы несложных ярлыков требовались годы, вкус, насмотренность тысячами журнальных страниц.
Лично для меня Анна — один из величайших учителей в профессии и в человеческих отношениях. Я старалась, чтобы мой английский звучал хоть капельку столь же породисто, как у нее. Училась носить юбки-карандаш с простыми джемперами из тонкой шерсти и остроносыми лодочками. Училась дипломатично разговаривать с людьми и самое неприятное сообщение доносить мягко, не обидно, но чтобы человек понял. Училась отпускать и не рваться на первый план. Анна всегда держалась с невероятным достоинством и сдержанностью. Наверное, это ее натура, наверное, отчасти работа с монаршей невестой, работа, что требовала конфиденциальности и такта, наложили свой отпечаток. Только потом из книг я узнала, что Анна была правой рукой и легендарной Лиз Тилберис, когда та еще работала в британском Vogue, и Анны Винтур впоследствии.
Мне посчастливилось пару раз бывать у Анны в гостях — и дом у нее такого же достоинства, как она сама. Очень английский, очень изысканный, неброский, но каждая деталь подобрана со смыслом, и у каждой трещинки есть своя история. Я не знаю, как ей удавалось при таком рабочем графике, при таком количестве переездов оставаться отличной мамой, чуткой и внимательной. Которая была в курсе всех последних новостей своих уже взрослеющих четверых детей и их друзей и подруг, с которыми за ужином она как старший друг обсуждала их свежие потрясения и впечатления. А еще она меня научила всей семьей упаковывать рождественские подарки под треск огня в камине. Она могла бы написать блестящие мемуары, столько изнанки глянцевого бизнеса она пересмотрела. Но Анна предпочитала жареные подробности оставить при себе и издавала книги про стиль на все времена. Мне ее будет очень не хватать. Уверена, как и всем моим бывшим и нынешним коллегам, кто имел счастье с ней работать».
Карина Добротворская, исполнительный директор редакционного развития CNI:
«Анну Харви я увидела впервые в марте 1998 года в редакции русского Vogue, куда я пришла работать редактором культуры. Анна только что стала редакционным директором новых рынков Condé Nast, наш Vogue оказался ее первым запуском. Низкий голос с певучими модуляциями, строгий взгляд грустных светлых глаз, благородная седина, юбка-карандаш, элегантные туфли на удобном каблуке. Она показалась мне дамой в солидном возрасте, почти устрашающей, поначалу мы ее очень боялись. Сейчас я понимаю, что ей было примерно столько же лет, сколько мне сейчас, а возраста добавляла седина. Что она была добрейшим и очень ранимым человеком, а строгость была лишь прикрытием. И что я делаю примерно ту же работу — курирую новые издания Vogue и других брендов… Но даже близко никогда не приближусь к тому, что умела и давала Анна.
За два часа до того, как я узнала о ее смерти, я, объясняя свежей команде греческого Vogue ДНК главного модного журнала мира, упомянула Анну, рассказала, как мы боялись того, что кто-то из конкурентов не дай бог сделает что-то раньше нас или одновременно с нами. Анна на это пожимала плечами: «Не волнуйтесь. Мы сделаем это в стиле Vogue. Все равно никто не сделает это лучше». Она многое делала в стиле Vogue, с той же врожденной безупречностью, элегантностью, классом. В ней жил какой-то встроенный в ее хрупкое тело радар, позволявший мгновенно узнавать стиль и голос Vogue, корректировать их и направлять в нужное русло. Парадоксальным образом она так никогда и не стала главным редактором Vogue, хотя это было ее заветной мечтой. Сначала ей предпочли более энергичную Лиз Тилберис, потом более молодую Алекс Шульман. Анна всегда говорила об этом с болью, это несостоявшееся редакторство так и осталось незажившей раной в ее душе.
Я понимаю, почему не выбрали Анну, хотя за нее хлопотала сама принцесса Диана. В Анне была благородная скромность, не позволявшая ей выходить на первый план. Глянцевая журналистика постепенно превращалась сначала в шоу, а потом и в шоу-бизнес. Анна не любила шоу-бизнес, не любила ничего слишком яркого и кричащего. Она отошла в тень и всю свою нерастраченную и неразделенную любовь к Vogue вложила в его новые издания — русский, турецкий, голландский, индийский… Но любила она не только Vogue и другие бренды Condé Nast. Любила она прежде всего людей, не делая никаких различий между главным редактором и ассистентом. У каждого есть своя история о том, сколько времени и душевных сил им отдала Анна. У меня таких историй десятки, сотни. Она ничего не забывала — ни дни рождения моих детей, ни имена моих любимых, ни даты смерти моих родителей. А ведь это и есть душевная щедрость. Щедрее человека, чем Анна, я не знала. Она никогда не хвасталась своими отношениями с Дианой. Думаю, что русскому Vogue она рассказала о Диане подробнее всего, потому что не опасалась, что ее монолог растаскает на сенсационные цитаты английская желтая пресса.
Я уговаривала ее написать о Диане книгу («Мы справимся! Я помогу!»), она только качала головой: «Всего все равно не скажешь, а полуправда не интересна». Вчера, просматривая публикации о ее смерти, я в очередной раз удивилась, как мало осталось ее фотографий. Вот один-единственный снимок с лордом Сноудоном, одним из ее ближайших друзей. Вот случайный кадр со съемок обложки с Дианой и принцами. Ни одного фото с семьей или с детьми. Очень мало постановочных портретов. Никаких селфи. Анна была мудра и не жаловалась на медийную эпоху, которая все выставляет напоказ, ведь на современные нравы жалуются, как правило, только поверхностные люди. Она просто говорила: «Не мое». Каюсь, я часто ее снимала на телефонную камеру, пытаясь убедить ее в том, какая она красивая. Она брала телефон и вздыхала: «Кто эта старая женщина со сморщенным, как чернослив, лицом?» На самом деле ее лицо было прекрасно всегда, до последних дней. Меня восхищало, как благородно она стареет, принимая морщины, как судьбу, с тем же смирением и с тем же достоинством, с которыми жила. Уходящая натура. Если бы не она, я бы никогда не оказалась там, где я сейчас. Никогда не поверила бы в себя так, как верю сейчас. И я такая не одна. Сотни людей в нашем бизнесе могут сказать то же самое. Мы все осиротели».
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.
Фото: REX, Getty Images
