Ровно 100 лет назад, в январе 1916 года, в дореволюционном Петрограде, в художественном бюро Надежды Добычиной на Марсовом поле проходила «последняя футуристическая» выставка под загадочным названием «0,10». «Последней футуристической» она была потому, что знаменовала кончину футуризма и рождение нового, тогда еще неведомого супрематизма. Казимиру Малевичу, чьи работы легли в основу экспозиции, не позволили даже указать название этого направления в каталоге, уж больно спорным оно казалось соратникам художника. Название «0,10» (ноль-десять) —символьный код выставки. «0» — абсолютная беспредметность супрематизма, а «10» — число художников-участников. Позже оно возросло, но название менять уже не стали.
Тогда футуризм и супрематизм не ужились вместе. Зато спустя целый век на подиумах нового весеннего сезона они, как добрые товарищи, шагают плечом к плечу. Часто даже не в соседних, а в одной коллекции. Будущей весной мы еще не раз вспомним о сокрушившем каноны классического искусства русском авангарде.
Футуризм — это искусство, устремленное в будущее. В России оно в большей степени повлияло на поэзию, отразилось в живописи, архитектуре и кинематографе. Его черты —бунтарство, анархия, мечты о космосе и постоянный поиск чего-то «самовитого». Русские футуристы даже отказались зваться футуристами, придумав своему объединению особое имя — «будетляне». Визуальное воплощение футуризма — небывалые формы, металл, блеск, технологичность и искусственность. Всего этого на подиумах нового сезона — хоть отбавляй.