Словно «гопник» я впервые услышала в советском детстве. Так моя бабушка дразнила отца, если он надевал кепку и забывал надеть шарф. Значение этого слова я не понимала, а спросить стеснялась, но догадывалась, что люди эти малосимпатичные и, скорее всего, опасные. Узнать его истинное значение меня сподвигли события последних модных сезонов. И в первую очередь сенсационный успех французской марки Vetements и нашего Гоши Рубчинского.
И идейный лидер Vetements Демна Гвасалия, и Рубчинский — дети 1990-х с их безоговорочно гопницкой эстетикой гранжа, постпанка и прочей вакханалии, в которой всего было намешано, как у тех самых беспризорников, которых в России как раз и называли гопниками. Потому что в начале XX века они находились в ведении государственного общества призора, располагавшегося в Петрограде на Лиговке, в самом бандитском районе города.
Конечно, уличная мода начала наступление по всем фронтам еще во времена хип-хоп-революции. Рэперам надо сказать спасибо за спортивки over size и приспущенные штаны. Футбольным фанатам — за очередной виток логомании на новом уличном этапе, ну и не будем забывать нормкор, знамя которого было поднято уже почти три года назад. Однако все эти альтернативные по отношению к мейнстриму процессы до поры до времени, казалось, не затрагивали большую моду.
Но так только казалось. На самом деле уличные модники уже давно смешивали люксовые бренды со спротивными марками, не говоря уже о стилистах, которые запросто сочетали вечернее со спортивным, высокое с низким, гламурное с простецким. Просто теперь граница стерлась окончательно. Ничего смешивать больше нет нужды — толстовки, подозрительно напоминающие продукцию культовых спортивных гигантов, легко обнаруживаются в коллекциях Домов моды, до сих пор имевших исключительно люксовый статус. Кашемировые пальто на подиумах давно выглядят словно с чужого плеча, шубы из драгоценных пород меха носят с драными джинсами, а гигантские худи — с кружевными юбками и платьями. Белье заменяет одежду, да и фрагменты военной униформы идут в ход.
Все это гопницкое великолепие на подиуме демонстрируют бритые наголо девочки-модели. Гопники в нашем представлении тоже должны быть бритыми: те, настоящие, образца 1920-х — чтобы вши не завелись, а поздние, из ностальгических 1990-х — чтобы убегающего хулигана нельзя было поймать за волосы. Отсюда те самые бритые затылки, которые многие помнят по нашим 1990-м, тем, что принято называть лихими. Многие помнят и треники, заправленные в носки, свитера, заправленные в джинсы, и непременные кепки на тех самых бритых головах.
Тогда самыми колоритными были, конечно, «любера», подмосковные качки, державшие в страхе всю столицу. Они профессионально занимались спортом и гордились своими мускулами — в точности как современные it girls, которые бегают на Патриарших и занимаются боксом на «Красном Октябре». На красивых тренированных телах вся эта нарочито босяцкая одежда выглядит все же совсем иначе, нежели в гранжевые 1990-е, когда в моде были сутулые и угрюмые девочки-подростки.
И тем не менее международный успех российского модельного агентства с говорящим названием Lumpen, специализирующегося на нестандартных, а порой странных лицах, каких в России немало, говорит о многом. А его звезда, модель с именем откровенно блатного звучания Vsevolod Sever Cherepanov, упрямо напоминает обложки Face и i-D тех лет. Так что эта «новая» мода кажется до боли знакомой тем, кто ее носил с удовольствием двадцать лет назад. Похоже, что поколение тридцатилетних дизайнеров вспоминает ту эпоху с ностальгией и заставляет весь мир пережить ее заново.
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.