России Дом Boucheron не чужой. Не только потому, что они были первыми французскими ювелирами в России и в Москве их магазин торговал с 1897 года. Но и потому, что ради нынешней коллекции «Императорская зима» красавица Клер Шуан, креативный директор Boucheron, отправилась в путешествие в Москву, Петербург и по старым русским городам.
Теперь у Клер множество воспоминаний — и каких цветных! Ее поразили синие купола Суздаля, серебряный цвет вымытой дождями дранки на крышах, камни на берегах северных рек. Так что в долгой «Императорской зиме», восторженном рассказе о России, несколько глав — например, «Зимний свет», «Северные женщины», «Золотое кольцо». А еще она мечтает побывать на Байкале, куда не добралась в этот раз. Говорит, что часто видит во сне это бездонное замерзшее озеро, светящееся аквамарином. Не «Северный Ледовитый океан» немца Каспара Давида Фридриха, топорщащийся желто-зелеными обломками льдин, а идиллически спокойное зеркало невиданной глубины — ее образ воды, превратившейся в лед.
Про это — один из главных предметов коллекции, колье «Байкал» с жемчугом, живым камнем, который ценился когда-то не меньше алмаза и украшал корону-кокошник последней русской императрицы Александры Федоровны, сделанную Boucheron. В колье нити жемчуга лежат на плечах и груди, как припорошенный снегом лед, в центре — лунные камни с бриллиантами и овальный аквамарин в семьдесят восемь карат. Вот он, ночной свет для прекрасных северных женщин, наследниц Снежной королевы и русских цариц.
Текст: Алексей Тарханов
Версаль — символ французской роскоши, ради которой не жаль и разориться. Как это сделал «король-солнце» Людовик XIV, завещавший потомкам не вести войн и не строить дворцов. Парк с фонтанами, разбитый гениальным придворным садовником Андре Ленотром, — постоянный источник ассоциаций для креативного директора Dior Joaillerie Виктуар де Кастеллан: именно Версалю посвящена ее новая коллекция. «Я хотела одного, — говорит Виктуар. — Чтобы в каждом украшении мы открывали парадоксальное сочетание буйства растений и воды и упорядоченности высокой культуры, которое так характерно для Ленотра в Версальском парке». Виктуар возродила технику украшений, которые были свойственны французскому двору до того, как ими завладела буржуазия, и изменила по своему вкусу. Ювелир возвращается к черненому золоту и огранке камней вроде «розы».
Версаль огромен, украшения выдержаны в масштабе женского тела, но ведь и сам парк построен ради женщин, которыми так любил окружать себя «король-солнце». Колье ласкают шею и грудь, кольца говорят о цветении, а моделью могут стать не только люстры Зеркального зала, кисти занавесов королевских покоев или фонтан Нептуна, но и кочан капусты со знаменитого на весь мир и существующего по сей день Королевского огорода.
Текст: Алексей Тарханов
Фаваз Груози считает, что незачем в сотый раз переделывать то, что уже сделано другими. Гораздо лучше придумывать то, что никто другой не умеет. «Я люблю свободно сочетать цвета и размеры. Используя десятки оттенков, играть на контрастах черных и белых бриллиантов, как говорят в Италии, сhiaroscuro». В итоге мало на свете украшений, похожих на произведения искусства, создающих такое ощущение эйфории: сложные формы, цветные камни — настоящая радуга на пальцах или на груди. Линия «Аллегра», названная так в честь дочери, сделана для юных красавиц, которым уже не надо притворяться взрослыми. Каждая из них может носить украшения по-своему: например, надевать сразу несколько золотых колец с сапфирами и изумрудами, составленных из многих окружностей. Длинные, закрученные как змеи серьги из белого золота и титана подчеркивают линию шеи. «Движение — неотъемлемая часть драгоценностей, — объясняет ювелир. — Женщины любят трогать свои кольца, серьги, колье, иногда пользуясь этим в игре обольщения». Свои коллекции Фаваз всегда показывает на Каннском фестивале: вечеринки de Grisogono славятся атмосферой счастливого безумия, когда все веселятся напропалую и намека нет на то, что вас звали в гости, чтобы что-нибудь продать. Это балы в удовольствие, в радость, напоминающие эпоху «Великого Гэтсби».
Такие же и объемные кольца High Jewelry. Усыпанные бриллиантами и изумрудами, с крупным желтым бриллиантом, сапфиром или изумрудом в центре, все они — пышные, театральные и даже на ярком солнце у кромки воды напоминают о ночных фейерверках над морем. «Мои украшения чаще всего носят после заката солнца, — говорит Фаваз Груози и, улыбнувшись, добавляет: — И до самого утра».
Текст: Алексей Тарханов
Мадемуазель Шанель занялась ювелирным делом, потому что не могла найти ничего, что соответствовало бы ее стилю. Первая и единственная ее коллекция украшений, показанная в 1932 году, — бриллиантовые перья, кометы и звезды в духе ар-деко — научила дизайнеров одежды смелости: не надо ждать милости от ювелиров, ты сама лучше знаешь, что тебе носить. Это была настоящая победа стиля над ремесленничеством. С тех пор множество марок делают украшения сами, исчезло некогда строгое разделение на ювелиров и кутюрье. А в Доме Chanel, где любой жест его основательницы, любая ее причуда, любой период ее биографии рассматриваются как под лупой, каждый год появляются ювелирные коллекции на любимые мотивы Коко — от лент и бантов до ее небесного покровителя Льва и китайских лаковых ширм из квартиры на улице Камбон.
На сей раз речь пойдет о море и яхтах. Коллекция «Летящее облако» посвящена безумным 1920-м, когда на горизонте Шанель появилась одноименная яхта герцога Вестминстерского, Хью Гросвенора, одного из богатейших людей Британии, любителя лошадей, охоты, храброго офицера и знаменитого любовника. Мадемуазель познакомилась с ним в Монте-Карло, когда приехала туда вместе с подругой и своим «экс», великим князем Дмитрием. В десятилетней дружбе английского герцога и королевы французской моды «Летящее облако» занимало особое место. Больше всего времени любовники проводили именно на четырехмачтовом паруснике, связывавшем Британию и Францию с частотой нынешнего «Евростара», а летом барражировавшего по Средиземному морю, где у Шанель как раз в то время появилась вилла.
«Летящее облако» была одной из самых больших и уж точно самой роскошной частной яхтой того времени. «Снаружи она выглядит как огромный грузовой корабль, а внутри отделана дубом и украшена картинами, как образцовый замок», — писал о яхте премьерминистр Англии и аристократ Уинстон Черчилль. Одноименная коллекция — фантазия на тему Мадемуазель-мореплавательницы. Игрушечными спасательными кругами выглядят серьги и браслеты, в которых бриллианты и выращенные жемчужины оттеняют синеву лазурита. В узорах угадываются штурвалы, розы ветров и якоря — традиционные мотивы моряцких татуировок. Серьги выглядят как морские узлы, связанные из бриллиантов и жемчуга. Они монохромны и отличаются лишь плетением, причем белое золото, основа для камней, кажется абсолютно гибким. Бриллианты круглой и грушевидной огранки выглядят кистями на концах оснастки парусов, а в колье «Бирюзовые воды» сапфиры и бриллианты соединяются как синева воды и сверкающие брызги, когда яхта режет атлантическую волну. Другое колье напоминает о фильме Люка Бессона «Голубая бездна» — здесь господствуют сапфиры глубокого синего оттенка.
Одним словом, «Летящее облако» — современные и свободные украшения, ничуть не походящие на чопорные парюры для больших балов. Это именно то, что стоит носить с маленьким черным купальником на палубе четырехмачтовой яхты.
Текст: Алексей Тарханов
Фантазия Джампьеро Бодино не знает границ. Возьмем, к примеру, коллекцию «Морские сокровища». Вы можете вынуть из колье подвески и одним движением руки превратить в великолепную пару серег с сапфирами всех оттенков синего. Браслет с бриллиантами и огненными опалами — двойной, верхняя часть — подвижная, и украшение передвигается в трех измерениях. Просто так эти драгоценности не достать — вам придется навестить ювелира в мастерской в красивейшем здании в Милане, на вилле «Моцарт».
Джампьеро высокий, элегантный, с длинной бородой, похожий на индийского гуру, он родился в 1960 году в Турине. Ему не было и тридцати, когда он стал работать с Джорджетто Джуджаро, итальянским дизайнером культовых автомобилей. Однажды ювелир Джанни Булгари посетил школу автомобильного дизайна, куда ходил молодой Бодино. На стене висела пара его рисунков, и Булгари захотел познакомиться с автором. «Джанни спросил, не интересует ли меня создание украшений, — вспоминает Бодино. — Через пару дней я уже был в Риме и работал на него». Как ему дался переход от больших объектов (автомобилей) к маленьким (украшения)? «Разницы никакой! Все дело в творчестве. Дизайнер должен иметь свой фирменный стиль, не важно, что он делает — посудомойку или свадебный торт».
После Bvlgari Бодино присоединился к швейцарскому люкс-холдингу Richemont Group, где работал на Cartier и другие бренды. Четыре года назад группа дала зеленый свет его собственному проекту — марке высокого ювелирного искусства Giampiero Bodino, которая выпускает всего двадцать украшений в год, все в единственном экземпляре. И в каждом виден почерк Джампьеро, подчеркнуто архитектурный: украшения-трансформеры, крупные яркие камни, игра с объемами и нарочитое совершенство изнанки.
Текст: Полина Якобби
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.