Анна Михалкова об одиночестве, семье и моде

В сентябре Анне Михалковой присвоили звание заслуженной артистки России, но де-факто она, конечно, народная. В том же смысле, в каком была народной Нонна Мордюкова — советский зритель принимал ее героинь за своих, не видя зазора между актрисой и образом. Но Михалкову за свою принимает не единый и неделимый и оттого довольно абстрактный народ, а представители самых разных слоев населения. Каждый видит в ней что-то свое, но очень близкое.

«Дети за автографом сами не подходят, обычно их отправляют родители, которые вместе с отпрысками смотрели «Спокойной ночи, малыши!» и думают, что я круглые сутки сияю и звеню, как колокольчик, — задумчиво глядя на площадь перед музеем «Гараж», рассказывает Анна. — Те, кто читает мой инстаграм, через некоторое время начинают думать, что они со мной живут одной семьей, воспитывают вместе со мной детей. Соцсети, конечно, сокращают дистанцию до минимума. И наконец, есть кинозрители. Тут все зависит от того, какой фильм вышел последним. Вообще женщины часто ассоциируют меня с собой, подбегают, целуют — это приятная народная любовь. Хотя бывают и смешные ситуации, когда меня путают с моей героиней. После «Обычной женщины» меня спрашивали: «Как вы могли?!» Как будто это я сутенерша-убийца. Думаю, после «Давай разведемся!» у меня прибавится поклонниц среди женщин средних лет».

Выходящая на экраны 21 ноября лирическая комедия «Давай разведемся!» — это полнометражный дебют Анны Пармас, которая прославилась разудалыми клипами для группы «Ленинград». Михалкова играет в фильме гинеколога Машу, которая мечется между госбольницей и частными клиниками в стремлении выплатить ипотеку и возлагает все домашнее хозяйство, включая пару детей-дошкольников, на мужа. Однажды муж, считающий, что ему не уделяют достаточно внимания, уйдет к фитнес-тренеру; Маша напьется, получит нагоняй от мамы (мол, мало старалась, сексом плохо занималась и не удержала мужика), забудет забрать детей из сада, вскружит голову участковому и начнет вести себя совсем не так, как положено героине семейного кино.

Персонажи Михалковой — жены и матери, работающие врачами, учительницами, экскурсоводами, — часто разрушают стереотипы. И делают это максимально эффективно, так как выглядят архетипически и никаких опасений поначалу не внушают. Но, как показал в прошлом году сериал Бориса Хлебникова, «обычная женщина» полна сюрпризов. И коня на скаку остановить — не предел ее возможностей.

«По большому счету ничего нового тут нет, — говорит Анна. — К сорока годам женщина начинает исполнять функции не только свои, но и мужские. В сорок у мужчин случается кризис, они начинают искать себя, копаться в своей жизни, а женщина продолжает тянуть семейную лямку за двоих просто потому, что больше некому. Это давно известно, но сейчас тема нашла отражение в медиапространстве, потому что изменилась психология людей. Традиционное воспитание внушало женщине, что она должна выйти замуж, родить, и ее так всем этим загружали, что страх остаться одной становился непереносимым. А в «Давай разведемся!» главная мысль заключается в том, что ничего страшного в одиночестве нет, что сегодня можно самой со всем справиться, реализоваться. Больше не надо жить с кем-то, чтобы почувствовать себя полноценной. И фильм Анны Пармас — хорошая терапия для тех, кто рефлексирует по этому поводу».

Сама Анна давно и стабильно (с перерывом на недолгий развод) замужем за бизнесменом Альбертом Баковым, воспитывает двух взрослых сыновей — Андрей учится на экономиста в МГУ, Сергей поступил на режиссуру во ВГИК — и шестилетнюю дочку Лиду. Взглядов на семью и гендерное равенство придерживается весьма умеренных, даже скорее консервативных. «Феминизм, движение #MeToo мне совершенно несимпатичны. Возможно, потому, что я как женщина полностью себя реализовала. Я вижу в таких заявлениях трансляцию какой-то жизненной невостребованности. Мой старший сын Андрей сейчас был в Америке, стал знакомиться с девушкой и на вопрос «Как тебя зовут?» услышал вместо имени: «Я — феминистка». Что это значит? В этом есть вызов, но непонятно, против чего идет борьба. Как ни странно, любой феминизм заканчивается, когда женщина приходит к власти. Первым делом она убирает представительниц своего пола».

И парадоксально, продолжает Анна, что, добившись многого, женщины стонут: мол, исчезли настоящие мужики. Как в связи с этим Михалкова воспитывает сыновей? «Жестко. Парни должны уметь принимать решения и нести ответственность. Но вообще у сегодняшних детей безмятежная жизнь, им не надо ни за что бороться, поэтому инстинкты притупляются. Это поколение дружелюбное, асексуальное, неконфликтное. Это первое поколение детей, которое дружит со своими родителями, в том числе и потому, что мое поколение было довольно долго инфантильным. Не факт, что это хорошо. В любом случае все трое — мое лучшее произведение».

«Мне нравится, когда мужчина остается мужчиной, женщина — женщиной, — Анна закрывает гендерную тему. — А уж равные права нам еще советская власть обеспечила». Так что женщина вольна выбирать любой путь, главное — научиться не обращать внимания на то, что о тебе говорят другие.

«Вообще все мы сильно преувеличиваем внимание к собственной персоне», — улыбается Анна. И пересказывает знаменитый эксперимент американских экономистов Даниэля Канемана и Ричарда Талера, в рамках которого одной группе студентов выдали бесплатные кружки, а потом предложили продать их второй группе. Обладатели кружек оценили их в $7, потенциальные покупатели — в $2. «Вот так и с нашей самооценкой, и оценкой нас другими».

Чтобы научиться не переживать из-за чужого мнения, Анне потребовалось тридцать лет. Тогда, в 2004-м, вместе со съемками в военной драме Дмитрия Месхиева «Свои» пришло понимание, что на роду вроде бы написанное актерство — от которого Михалкова пыталась сбежать, то изучая историю искусств в Швейцарии, то учась на юрфаке МГИМО, — это призвание. «Важно было осознать, что я на своем месте, неслучайно тут оказалась, мне есть что сказать, и у меня есть критерии, по которым я могу судить. Вообще, поскольку Михалковы на виду уже не в первом поколении, у нас сформировался какой-то генетический иммунитет. Но поначалу его все равно не хватает, а со временем приходит понимание, что да, кому-то неприятно, что мы просто есть. Впрочем, иммунитет распространяется только на тебя самого, если задевают близких, мы вступаемся».

Как в династии Михалковых обстояли дела с модой, наряжали ли маленькую Аню? «Мы были совершенно не про это. Мама в любом наряде выглядела роскошно. А с нами все было просто: два раза в год из-за границы привозили одежду на вырост, которая снашивалась до того, как становилась по размеру, потому что ты в ней и в школу ходил, и на улице кувыркался. Конечно, первые дорогие вещи запоминаются. В двадцать лет мама мне купила дубленку Gucci — Алла Константиновна Вербер сделала скидку в «Торговом Доме Москва». Еще у меня были лоферы Dolce & Gabbana, которые я носила так долго, что протерла до дыр. А свой первый гонорар за фильм я потратила на часы Cartier. Самые простые, они, по-моему, $800 стоили, но мне хотелось, чтобы осталась память».

О том, как строились отношения с модой, Анна, переодевшись после съемки в белую майку, горчичного цвета вельветовую рубашку и подвернутые брюки в тон, рассказывает так: «Люблю платья, но обостренной сексуальности, чтобы хотелось что-то оголить, никогда не проявляла. Мои формы всегда несколько ограничивали для меня выбор нарядов. Но я компенсировала это сумками, туфлями и верхней одеждой. Обожаю сумки, но всякий раз перекладывать вещи из одной в другую невозможно, поэтому ношу сразу по две, — Анна достает из большой плетеной маленькую сумку-мешок Prada, подарок старшего сына. — Ношу, пока они не начинают разваливаться. С туфлями наоборот: покупаю и любуюсь, думая, что когда-нибудь их надену. Заканчивается все тем, что я дома спускаюсь на шпильках со второго этажа, переобуваюсь в шлепки или кроссовки — и вперед. Люблю Celine, Prada, The Row. У нас с Викой Исаковой общая проблема: нам сложно отказать себе в покупке, если что-то нравится. Для этого у нас есть подруга Наташа Гольденберг, которая говорит: «Это вам не надо».

Последние пару лет проектов стало так много, что выгуливать модные новинки Анна решила на съемочной площадке. Например, у Бориса Хлебникова, выпустившего этой осенью сериал «Шторм» про полицейского, который одновременно пытается доказать, что в обрушении крыши ДК и гибели детей виновен кандидат в мэры, — и ищет деньги на лечение жены. Ее играет Михалкова: «Моя героиня, преподаватель психологии, из-за болезни и лекарств превращается в сломанную куклу: все понимает, но не может ничего с этим поделать; но и примириться не может. Это история про распад личности. Вообще для меня съемки — это всегда исследование себя, и, как ни странно, жизнь персонажа становится частью и моего опыта». Выходит, зрителей, путающих Анну с ее героинями, не так уж трудно понять.

На первой фотографии на Анне: шуба и серьги Balenciaga; повязка Prada

Фото: Павел Харатян

Стиль: Наташа Гольденберг

Прическа: Константин Кочегов

Макияж: Люся Игнатьева

Ассистент стилиста: Юлия Варавкина

Продюсеры: Карина Чистякова, Магда Купреишвили

Ассистенты продюсеров: Даниил Токарев, Эвелина Андакулова

Редакция Vogue благодарит дирекцию Парка Горького за помощь в проведении съемки