Boy in Vogue: Алексей Дубинский

Мы продолжаем знакомить вас с героями, которые нас вдохновляют. В начале апреля в ММОМА открылась выставка художника Алексея Дубинского «Свет Звезды и Лабиринт Минотавра», посвященная внутренней жизни человека, его памяти и самоидентификации. (Успейте посетить до 13 июня). Подруги Vogue Наталия Туровникова и Ольга Изаксон встретились с Алексеем и поговорили о музах, воспоминаниях, вдохновении и искусстве.

Расскажи, где мы сегодня встретились?

Это старый дом на Николиной Горе, которая известна как место притяжения творческой элиты Москвы. Он спрятан в дальнем уголке аллеи Качалова, по соседству с Никитой Сергеевичем Михалковым. Спрятан в красивом саду и укрыт соснами. Изначально дом принадлежал Виктору Суходреву, знаменитому правительственному переводчику в период СССР. Позже хозяином дома стал Александр Липницкий, который недавно трагически погиб, спасая своего любимого пса, провалившегося под лед. И сейчас дом перешел его жене Инне и детям Владимиру и Сергею с сестрой Анной. Мы с Липницкими в близкой дружбе много лет и относимся друг к другу с братской любовью и трепетом. Этот дом сразу принял меня к себе, и я бесконечно благодарен семье Липницких за их огромное сердце и любовь. Этот дом принимал самых различных гостей, и каждый предмет здесь имеет свою уникальную историю и память. События и люди, наполнявшие этот дом радостью и печалью, непременно остались в нем навсегда, сохраняя и приумножая его силу и энергию. Этот дом — живое существо, как и вся Николина Гора. Николина Гора — одно из мест, которое обозначает для меня мою Москву. Это одно из теплых мест, которые сразу оставляют отпечаток на сердце и вряд ли когда-нибудь отпустят тебя. Николина Гора — это внутреннее состояние. Есть поговорка местная: кто раз сюда попал, считай, на век пропал. Это место под соснами у быстрой реки всегда будет хранить тепло и ждать тебя в гости. Но если ты не чист и враждебен, оно потеряет тебя и ты потеряешь себя. Место силы не может быть полумерным.

Помнишь первое ощущение красоты?

Мне кажется, красота всегда меня окружала. В детстве я смотрел с балкона и видел заснеженные пики Северного Кавказа, на выходных бабушка меня возила в эти самые горы, и я был в полном восторге от этих гигантов среди таких же гигантских сосен! Мне кажется, я тот самый человек, который «спустился с гор»‎ и «вышел из леса»‎, и, спустившись, ищу вновь и вновь обратный путь. Я всегда любил рисовать. Моя мама была воспитателем в детском саду, и у нас всегда были дома какие-то материалы для творчества. И само собой, я начал все это нещадно использовать. Наверное, я должен был рисовать горные пейзажи и бесконечные сосны, но, конечно, я рисовал черепашек-ниндзя, Терминатора и баталии «Звездных войн». Но мне казалось это столь же величественным и красивым. Я всегда вдохновлялся природой, но при каждом глотке свежего воздуха в голове рождались самые разные фантазии, никак не связанные с источником вдохновения. В чистоте природы есть те свет, воздух и множество звуков, которые позволяют окунуться в некотором смысле в тишину. И именно в этой тишине ты начинаешь слышать что-то еще, что обычно скрывается за шумом. Это как впадать в транс и наблюдать за происходящим, практически не участвуя в событиях. Ты как будто проваливаешься в сон. Сны, кстати, тоже один из важных для меня источников вдохновения. Я люблю поспать. (Смеется.)

Кто твои музы? С кем тебе интересно жить в одно время и в одном пространстве? 

С детства я был влюблен в книги и, в частности, в античные мифы и разного рода сказки. Сейчас я думаю, что эта любовь приоткрыла мне некоторые двери в понимании происходящего. Я понимал, что описанные там истории не имеют временных рамок и всегда актуальны, так же, как и герои, и происходящие с ними ситуации настолько универсальны, что во все времена будут открываться по-новому. Сейчас я смотрю на все, что происходит в мире и в мире искусства, и понимаю, что это все происходило еще там, в древнем мире, и мы все пытаемся вновь и вновь переиграть этот сценарий. Все это я к тому, что мне сложно воспринимать время и пространство сами по себе. Но я все же стараюсь следить за тем, что происходит именно сейчас. Но все же я вижу кентавров, фавнов и сладких и жестоких нимф. И мне интересно жить сегодня именно с ними. Наверное, я ретроград.  (Смеется.)

Существует ли для тебя мода?

Мода... Помню, в детстве мама купила мне шикарный зеленого цвета плащ (это я сейчас так думаю), и я жутко негодовал, что это был плащ, я очень хотел, чтобы это была куртка, и наотрез отказывался его надевать. Маме пришлось взять ножницы и отрезать полы плаща, чтобы сделать из него куртку. Так я вошел в большой мир моды. (Улыбается.) Очень любил рисовать фигуры человечков и вырезать их из картона, чтобы потом надевать на них такую же бумажную одежду. Так началась моя карьера модного дизайнера, но она так же быстро прекратилась, так как я заметил смущенный взгляд папы. Я люблю иногда смотреть, что придумали вчера-сегодня-завтра большие бренды, но больше меня привлекает мода субкультур, насыщенная философией и высказыванием. Сам же я люблю одеваться очень просто, треники-кроссовки-свитеры.  Но по праздникам люблю и «‎белый воротничок». Я не считаю себя модником, но уважаю моду как искусство и способ высказывания.

На мой взгляд, ты изобрел новый язык в живописи. Есть ли еще такие новаторы, за кем тебе интересно наблюдать? 

Каверзный вопрос. (Улыбается.) Я точно не считаю себя новатором, но я стараюсь всегда производить что-то новое с уже давно известными ингредиентами. Мы живем в то время, когда все уже давно создано, и у нас есть возможность все это смешивать и находить новое в самых архаичных вещах. Мой учитель говорил, что каждая идея, которую ты хочешь выразить, нуждается в своем индивидуальном решении и языке. Думаю, следуя этому принципу, вследствие поиска можно находить какие-то новые интересные решения. Звезды давно освещают Вселенную, но каждый раз люди смотрят на них по-иному, и каждая новая звезда требует отдельного рассмотрения, чтобы человек каждый раз опровергал свои выводы о своем же существовании. Так и с идеями. Они существуют все очень давно, но все же ты вновь и вновь ищешь новое решение. Я люблю наблюдать за наукой. Там вроде все новаторы, а вроде и ретрограды. 

Очень похоже, что ты проснулся знаменитым. Страшна популярность? 

Я точно проснулся уставшим. (Улыбается.) Если это и означает быть знаменитым, то придется запастись терпением. Мне нравится одна фраза, кажется, она принадлежит Марку Аврелию: «Приумножая величие, приумножай скромность». Мне кажется, сейчас наступает момент, когда эта фраза звучит у меня в голове как предостережение и напутствие. 

Какая твоя Москва? 

Москва — первое место, где я задержался надолго. Я приехал в Москву в 2005-м. У меня всегда было маленькое развлечение: я люблю выходить на улицу и представлять, что я иностранец и гуляю здесь впервые. Это помогает посмотреть на привычные фасады, людей, дороги немного под другим углом. И тогда начинает появляться некоторое чувство восторга от окружающей среды. Так я влюбляюсь в Москву каждый раз по-новому. Москва — мой второй дом. Москва — это дружеская семья, это место, где я нашел опору всем своим поискам, и она же подарила мне возможность продолжать эти поиски и за ее пределами. 

Какой твой Тбилиси? (Алексей недавно переехал в Тбилиси — Прим. Vogue).

Мне хочется думать, что все места, где мне приходится жить, становятся мне как дом. Моя бабушка говорит: «Вот ты, Алеша-кочевник, нет у тебя места, где можно остановиться». А я в это время думаю, что совсем наоборот: у меня столько мест, которые я могу считать своим домом, что я чувствую себя спокойно, куда бы ни отправился. Планета Земля — земля кочевников. Тбилиси мне подарил глоток свежего воздуха, которого мне уже давно не хватало. Это как воспоминание об изначальном доме, где из окна видны заснеженные пики. Тбилиси меня принял как блудного сына, давно потерявшегося. Тбилиси вернул меня к ощущению детства и той самой красоты, которую я связываю с детством. 

Нужно ли художнику академическое образование?

Мне сложно посмотреть на этот вопрос со стороны отсутствия образования, так как сам посвятил этому большую часть своей жизни. Но если рассуждать теоретически, то, мне кажется, в искусстве нет одного определенного рецепта или формулы. Искусство — живая материя, и она может проявиться, когда и где ей будет угодно. Но на своем опыте скажу, что мне образование дает возможность абсолютной уверенности и опоры перед решением задач самого разного уровня. Как говорил наш ректор: «Школа — крылья художника!» Так что я, скорее, за пытливое и упорное изучение всего материала, который нам оставили в наследство наши предшественники и отцы. Они дают нам возможность прыгнуть выше, чем они смогли, и я им очень за эту помощь благодарен! Они подставляют свои плечи, чтобы мы могли перебраться через высокий забор псевдореальности этого мира и далее помогать остальным отважившимся идти этим путем. Я за образование. 

Фото: Ольга Изаксон