Надежда Михалкова — о компромиссах в профессии и жизни, ежедневном выборе и сериале «Номинация»

7 февраля на платформе Okko состоялась премьера четырехсерийного сериала «Номинация».  В этой картине Надежда Михалкова выступила режиссером, сценаристом и исполнительницей главной роли — бунтующей наследницы кинодинастии, которая, чтобы спасти семью и себя от скандала, соглашается снимать «халтуру», а на деле тайком берется за фильм по последнему сценарию покойного классика-отца. За несколько дней до премьеры Vogue встретился с Надеждой и поговорил о том, как изменился ее подход к профессии, каких ролей ей не хватает сегодня и чему ее научила работа над новым сериалом.

В 2018 году, когда вы выпускали свой режиссерский дебют «Проигранное место», мы встречались в этой же кофейне Americano Black. Вы привязаны к одним и тем же местам?

Просто я здесь близко живу, и не надо тратить время на дорогу.

Значит, днем на кофе вы встречаетесь тут, а вечером куда отправляетесь?

Я, как ни странно, домосед. Днем ты все делаешь на бегу: ешь, пьешь и параллельно что-то решаешь. Поэтому вечером я предпочитаю поесть домашнюю еду и провести время с детьми.

Что вас может вытащить за порог?

Дети, которым надоело сидеть дома. В пятницу мы можем пойти поужинать, у нас есть любимое место, и там они заказывают мясо и пиццу. В кино можем пойти. Прогуляться куда-то. К сестре съездить.

Всегда дети инициаторы?

Раньше я и сама выходила с друзьями — поужинать, что-то посмотреть. А сейчас то ли работы слишком много, то ли пандемия оттолкнула от привычного образа жизни.

Как она изменила вашу жизнь?

Я переболела еще в первый год. И эта двухнедельная остановка, и то, как вообще из-за ковида все притихли, помогли мне понять, чего я хочу, а на что не хочу тратить время. Оно так быстро пролетает, потому что ты зачастую совершаешь какие-то действия просто по привычке и не задаешь себе вопроса: зачем?

Что вы изменили в своем списке дел?

Я решила более избирательно относиться к актерской работе. Понятно, что надо зарабатывать на жизнь. Но работать только для того, чтобы работать, не стоит. Ты забиваешь свое время псевдоролями и псевдоделами, тратишь на них кучу времени и сил, а результат несоизмерим с затраченными усилиями.

Как вы теперь выбираете роли?

Есть несколько факторов: сценарий, режиссер, съемочная группа. Но очень тяжело выйти из привычного амплуа, роли на сопротивление предлагают редко.

Какой вас обычно видят?

Порядочной, спокойной, тихой. Обманутой или не обманутой. Или борцом за справедливость, героиней с большой внутренней силой. Но проблема в том, что в большинстве сценариев с персонажем не происходит никакой внутренней трансформации. Он проходит из точки А в точку Б, но никак не меняется. Из последних приятных впечатлений — фильм «Брайтон 4». Мы снимали его три года назад в Америке. Снимали квартиру в Брайтоне. И была такая свобода от того, что ты одна в этом городе, никто тебя не знает, за тобой не тянется шлейф фамилии, и, придя на съемочную площадку, не нужно разрушать никакие стереотипы. Такое настроение, как в институте, когда все впереди и все зависит только от тебя. Я бы очень хотела повторить этот опыт. Потом случился неожиданный народный успех фильма «Батя», где я играю такую классическую жену, которая ждет и страдает. И тогда же я начала работать над сценарием «Номинации». Очень все цельно сложилось, потому что я не многостаночник, я не умею рассеиваться на большое количество проектов. Мне кажется, прыгая из фильма в фильм, ты начинаешь выезжать только на своей органике. Так что, если вернуться к пандемии, как только ты четко формулируешь цель, все начинает складываться само собой.

Какую цель вы себе ставили, приступая к «Номинации»?

Началось с того, что мы давно с Аней хотели сыграть вместе. Но подходящего материала не было, а хотелось сыграть вместе. Плюс я в кино прожила большую часть сознательной жизни, и накопились вопросы. То есть ты уже знаешь, что на эти грабли не надо наступать, но все равно наступаешь. И «Номинация» — это не сатира на российское кино, это вопрос к самим себе, почему так происходит. Почему, как только ты соглашаешься на уступки, ты становишься частью того, чем, возможно, не хотела бы становиться.

То есть это история про возможность и невозможность идти на компромисс?

Конечно. Жизнь — это последствия ежедневного выбора. Ты каждый день стоишь на перекрестке и решаешь, повернуть тебе или идти прямо. И дальше вопрос, сколько тебе придется заплатить за свое решение.

Это возможно — не идти на компромисс, хотя бы в творчестве?

Я думаю, что да. Хотя категорически не идти на компромисс — это какая-то подростковая позиция. Компромисс возможен и нужен, но ты должен четко понимать, зачем ты это делаешь. Например, собрались на площадке разные талантливые люди, и ты понимаешь, что к одному нужен один подход, к другому — другой, и ты находишь эти подходы, помня, что главное — это результат. Или, наоборот, ты знаешь, что, как только ты согласишься снимать больше десяти минут в день, это точка невозврата. Сделать это качественно невозможно. И на экране это будет видно.

На какие грабли вы раз за разом наступали?

На представление о том, что всегда можно переделать сценарий на площадке. Нельзя. Каждый раз, когда ты говоришь себе «ладно, там разберемся», ты ступаешь на скользкую дорожку. Как и с идеей сейчас снять побыстрее, чтобы потом было время на что-то другое. Ничего хорошего не жди.

Как вам с Анной на площадке?

Прекрасно! По-разному… Поскольку она старшая сестра, конечно, здесь тоже нужно знать подход и периодически идти на компромисс. Но с другой стороны, когда берешь в проект звезд… Снимая «Проигранное место», я специально приглашала молодых ребят, чтобы была свобода эксперимента. И ребята отлично справились, хотя, конечно, при работе с дебютантами бывают моменты, когда процесс затягивается. А профессионалам ничего не надо объяснять. Но с ними другая история — хочется показать известного актера с новой стороны. А Аня после «Обычной женщины» вышла на такую ступеньку, когда кажется, что она может почти все. Очень интересно, что будет дальше, когда она и тут до потолка дойдет. И я ее поймала ровно в тот момент, когда подъем уже был и появилось желание экспериментировать. И у Ани в «Номинации» случился бенефис, она играет востребованную актрису, поэтому мы ее видим и в военном кино, и в историческом, и в обычной жизни. Ей понравился материал, и все шло очень гладко. За исключением тех моментов, когда по дороге на съемочную площадку я видела от Ани пропущенный звонок. Это значит, что она взяла сценарий и с чем-то не согласна. (Смеется.)

Что вы делали?

Вдох-выдох и включала медитацию, которую Анина героиня слушает в те моменты сериала, когда вокруг все горит синим пламенем. Справедливости ради, Аня, конечно, никогда не звонила просто так. И дальше мы обсуждали и искали ответы на ее вопросы. Людмила Васильевна Максакова приходила на съемочную площадку сразу с переделанным текстом, со своими идеями, готовая на сто процентов — и утирала нос вообще всем. Как, кстати, и Ольга Михайловна Остроумова. Все-таки старая школа не сравнима с тем, что сейчас принято называть актерским мастерством.

То есть ваши правила, что не надо доделывать сценарий в процессе, все участники проекта пытались порушить?

Вы знаете, нет. Поскольку в сценарии были очень четко прописаны герои, то все предложения находились в контексте того, что написано. И порой это действительно было остроумнее и интереснее оригинала, но так и должно быть. Хорошие артисты должны привносить в роль что-то свое. И я была очень довольна. Конечно, возможно, дело в том, что у нас было всего 29 съемочных дней. Наверное, когда ты снимаешь дней 60 и на 55-й день артист говорит: «А я тут подумал…», режиссеру хочется сказать: «Не надо думать. Просто давайте закончим и все». Но здесь мы даже не успели устать друг от друга.

В общем, ваша задача как режиссера направить творческую энергию в один поток?

Да, основная. Есть, конечно, режиссеры, которые хотят все делать сами и все контролировать. Но я все-таки за командную игру. Я изначально сделаю все, чтобы человек комфортно себя чувствовал на площадке. Хотя все сделать самому зачастую быстрее. Но мне было важно потратить время на то, чтобы влюбить всю команду в проект. Чтобы это был их ребенок в той же степени, что и мой.

Проведя всю жизнь на съемочной площадке, что вы для себя поняли? И что из этого взяли в «Номинацию»?

Если тебе что-то не нравится, сделай лучше. Можно бесконечно жаловаться, что все не так. Плохая роль, потому что плохой сценарий, плохо сыграла, потому что плохой режиссер, плохо выглядишь, потому что плохо сняли. Можно бесконечно перекидывать на всех вину. И все время жить в ощущении того, что где-то трава зеленее, но тебя туда не позвали. Но все эти мысли выматывают тебя, не дают ни полета, ни свободы, ни даже возможности ошибиться. Поэтому всегда лучше попробовать самому, даже если в результате ты поймешь, что сделал все неправильно. Иногда ошибка выводит тебя на какую-то новую дорогу. Пожалуй, это моя главная мотивация — пытаться делать самой и делиться тем, что мне дорого.

Как менялись ваши отношения с кино?

Сначала это было просто времяпрепровождение с папой. Потом незаметно превратилось в неотъемлемую часть жизни. Для меня сниматься было как в школу ходить. Потом случилось огромное разочарование. Вот ты снимался, снимался в больших проектах у известных режиссеров, а потом вдруг наступил период, когда не было никаких предложений. Тогда как раз родилась Нина, и, может, это была послеродовая депрессия, но у меня было ощущение, что все, я упустила время и больше меня не позовут сниматься. От этого страха я стала соглашаться на все подряд. Причем я совершенно не была готова к работе в сериалах. Одно дело — сниматься у папы или у Резо (Резо Гигинеишвили, режиссер. — Прим. Vogue) и другое — прийти на площадку, произнести пару реплик — и все, смена окончена. Это как раз был тот случай, когда сценарий не очень, ты думаешь «ну ничего, по ходу дела подправим», но ничего не подправлялось. При этом кино как наркотик. Слезть не получается. И в какой-то момент я поняла, что надо не просто сниматься ради того, чтобы сниматься, а брать ситуацию в свои руки. Так, наверное, и возникла режиссура в моей жизни.

После рождения второго ребенка проще было?

Ванюшка чудесным образом появился в день рождения Нины, но родился раньше времени, поэтому следующие несколько месяцев ему нужен был особый уход. И тут уж было не до философии. Но такой растерянности, как после рождения Нины, точно не было. Потому что в первый раз ты вообще не понимаешь, как жить дальше, где твое пространство и место в жизни.

Но сейчас-то у вас уже есть личное пространство?

Никакого. (Смеется.) Они чем взрослее становятся, тем меньше пространства у меня остается. Мне кажется, что они взрослеют, а я, наоборот, молодею, уменьшаюсь, иногда Нина меня учит говорить «нет» и уметь постоять за себя. Мне еще нужно перестроиться, свыкнуться с мыслью, что они уже не маленькие. 8-летний Ванюша еще сойдет за маленького, а Нина в свои 10 уже на все 12 или 15 тянет. И я сама пока не понимаю, откуда в квартире эта девушка, которая претендует на организацию быта и роль хозяйки.

К переходному возрасту готовитесь?

Мне кажется, что к этому подготовиться невозможно. Мне всегда казалось, что я такой продвинутый и либеральный родитель, что у нас не может быть черной дыры, когда дети увлечены одним, родители другим, и друг про друга никто ничего не знает. И я никогда бы не подумала, что окажусь в ситуации, когда мимо проходит девочка с сиреневыми волосами и длинными ногтями, рядом парень татуированный, они оба садятся в дорогую машину, и Нина мне говорит: «Мам, ты видела?» Это такие-то известные блогеры. Никакого осуждения, мне все равно, кто как выглядит, но я думаю, а почему мне так одиноко, где ошибка в системе, почему я не знаю, кто эти люди. Поэтому я пытаюсь быть в теме, прошу, например, Нину ставить свой плейлист, когда мы в машине. 

То есть молодежь формирует ваш вкус? Мы сейчас сделали номер про то, как та же мода пытается идти в ногу с новым поколением, и задались вопросом, стоит ли оно того. 

Нет, не формирует, просто я хочу быть в курсе того, что интересует моих детей. Но все, что я вижу, рассчитано на какой-то быстрый успех или фидбэк. Я даже не успеваю запоминать имена, потому что их тут же сменяют новые. Сама я сторонник ремесла. Это не просто про способность блеснуть талантом, это про умение его развивать. Потому что даже если таланта было много, можно просто разом выплеснуть все ведро и остаться ни с чем. Поэтому очень важна база. И поэтому я бесконечно спорю с детьми о важности образования. О том, что если ты не можешь себя организовать, твоя самая гениальная мысль запросто может потеряться. В твоей же голове. Или ты не сможешь ее воплотить. Нужно себя заставлять. Даже просто встать утром и пойти в школу — это уже тебя организует. Молодость и обаяние проходят, а дальше остаются очень конкретные вещи — то, чему ты научился. И, кстати, чем дольше ты идешь к успеху, тем медленнее спуск с этой горы. А про ваш вопрос: да, я изучаю, что интересует молодежь, но помню, что я во взрослом лагере.

Притом что, кажется, что вы и есть вечная молодежь.

Да, но я воспитана в старых правилах. И когда Ваня на днях заговорил о личном пространстве, я выпала в осадок: «Мне 35 лет, но у меня нет личного пространства». То есть я стучусь, входя к детям в комнату, а они просто влетают ко мне, если надо спросить, почему отрубился интернет. С одной стороны, понятие «личного пространства» — это очень круто. С другой стороны, можно и в личном пространстве, фигурально выражаясь, получить от мамы с папой по заднице так, что будешь лететь по нему из угла в угол. По мне, должен сохраняться некий баланс между правилами, которые передаются из поколения в поколение, вроде того же уважения к старшим, и современным подходом. Наше поколение старается привить детям максимальную свободу, но часто все заканчивается тем, что «я хочу быть для своего ребенка другом». Но ты либо родитель, либо друг. Я хочу быть мамой, которой дети доверяют. Это все история про баланс и ежедневный выбор. А что касается музыкальных предпочтений, я, например, ловлю себя на том, что могу спеть все песни «Русского радио» 1980–1990-х. Я лет до 12, пока Аня от нас не съехала, жила в комнате с бабушкой и на ночь надевала наушники, где играло «Русское радио», поэтому с утра у меня в голове был весь хит-парад. А вы говорите «личное пространство». (Смеется.)

Какой ежедневный выбор вам тяжелее всего дается?

Сделать, что хочется, или сделать, что надо. Это, кстати, часть работы над собой — понять, что тебе хочется. Да, ты пришла и надо готовить ужин, но если ты понимаешь, что тебе хочется просто лечь и ничего не делать, пусть дети орудуют на кухне сами, возможно, всем от этого будет больше пользы. Или надо пойти на тренировку, а хочется в кафе съесть торт. Ты идешь и ешь, и счастливая идешь обратно.

Нина еще не покушается на ваш гардероб?

Ой, давно уже. Недавно ботинки-казаки у меня отобрала. Майки, свитер, юбку — боюсь, что моему личному гардеробу пришел конец.

Вы с ней по магазинам вместе ходите или радости шопинга оставляете себе?

Я вообще не ходок по магазинам. Хотя недавно зашла в магазин и купила смешные туфли с мехом. Нужно было что-то нарядное и теплое. Причем я зашла в магазин, потому что из него пахло какао, я думала, там сладости, оказалось — туфли.

Что вы любите носить?

Да как сейчас: джинсы, свитер. И эта сшитая на заказ шуба, которая снаружи выглядит как обычное оверсайз-пальто, а внутри у нее мех. Мы недавно с Оксаной Акиньшиной стояли на премьере «Караморы» Данилы Козловского. У нее черное платье, красные губы, и я в сером пальтишке смеюсь: «А ведь никто и не узнает, что самое ценное у меня внутри». (Смеется.) У меня был период, когда я заставляла себя наряжаться. Мы с Аней договорились, что хватит ходить все время в джинсах, свитерах и худи. Я старалась, но потом как-то все вернулось к тому, что надеваешь вещи, в которых удобно весь день таскаться по городу. А за модные тренды у нас Аня отвечает.

Фото: Ирина Воротынцева. Стиль: Анастасия Митина. Макияж: Ксения Ярмак. Прическа: Аркадий Булгатов. Ассистент фотографа: Иван Вахляев/Bold. Ассистент стилиста: Павел Турчин. Продюсер: Данил Белобрага.