Юлия Снигирь о своей роли в «Новом папе», моде и юморе

Молодой папа в коме — да здравствует новый папа! Второй сезон сериала Паоло Соррентино о закулисной жизни Ватикана выходит 11 января, и помимо Джона Малковича, который играет экстренно избранного понтифика (предыдущий, впрочем, тоже не сошел со сцены, просто слегка подвис между небом и землей), в кастинге еще одно важное прибавление — Юлия Снигирь.

«Я играю женщину, чей ребенок с рождения, одинна­дцать лет, находится в коме. Раньше она была моделью, невероятно жизнерадостной и активной, а из-за болезни ребенка стала опустошенной, потеряла смысл жизни, — говорит тридцатишестилетняя актриса. — Однажды она встречает Ленни Белардо, героя Джуда Ло, и начинается не просто драматическая, а философская история. Когда я читала сценарий, думала: «Боже, как у них получается так писать?!» Это по-настоящему высокое искусство плюс огромная ответственность. И это мобилизует. Потому что вообще-то я страшно ленивый человек и ненавижу себя за это. Обожаю валяться в постели, читать, смотреть кино и завидую людям, которые говорят, что с удовольствием встают в пять утра, чтобы поехать на съемки, где всегда холодно и хочется есть. Но на этот раз меня подстегивала ответственность перед такой сложной темой, я боялась слащавости, искусственности. Кино не может быть абсолютно правдивым, но можно хотя бы дотронуться до правды».

Историю своего попадания к режиссеру мечты («Молодого папу» два года назад я проглотила, как и все фильмы Соррентино, и даже поставила себе на телефон мелодию из сериала, чего со мной вообще никогда не бывало») Снигирь пересказывает как странный сон. Письмо в директ инстаграма, которое кажется чьей-то шуткой, видеопробы, которые сразу выбросила из головы, съемки с навязчивой мыслью: а вдруг ты не более чем запасной вариант для большой звезды и на монтаже тебя точно вырежут.

«Но на самом деле Соррентино на проекте царь и бог, и если он принял решение, то от него не отказывается, — рассуждает Юлия. — Возможно, он решил посмотреть русских актрис после своей поездки на фестиваль «Послание к человеку» в Петербурге прошлой осенью, а может, он давно смотрел в сторону России — это мне неведомо. Соррентино вообще интересно все новое, и вот этот постоянный поиск, открытость — это, помимо таланта, залог его успеха».

На премьеру в Венеции, где — финальная часть все того же прекрасного сна — показали серию как раз со Снигирь, Юлия надела золотое с черным платье Kalmanovich, заслужив сравнение с античной богиней от итальянцев и негодование от соотечественников: мол, костюмы-то для сериала шили Giorgio Armani. Снигирь мягко протестует: «Это же круто, когда русская актриса появляется на красной дорожке в платье русского дизайнера. И это точно будет эксклюзивный наряд. Да и на примерку к Giorgio Armani я не успевала прилететь».

Приглашение прошлой зимой, сразу после окончания съемок в «Папе», на показ Giorgio Armani — тоже из серии удивительных совпадений. «Я знала, что Роберта Армани, племянница Джорджо, дружит с Соррентино и лично курировала костюмы, в том числе длинное бархатное черно-синее платье, которое носит моя героиня. И вот мы знакомимся на показе, я говорю: «Какое у меня было красивое платье на съемках!» А она: «Как, вы снимались у Паоло?!» И тут выясняется, что никто в Доме, приглашая меня, не знал, что я играю в сериале. Так просто совпало. А в Венеции я заговорила с женщиной, потому что мне показалось, что у нее русский взгляд. Выяснилось, что она итальянка, мы мило пообщались, на следующий день я получила письмо: «Приятно было познакомиться, Сильвия Дамиани». У ме­ня в сериале украшения Damiani. Как тесен мир!»

Вне экрана Юлия любит минимализм и монохром: Maje, Sandro, черные водолазки, мужские рубашки, прямые пальто. У нее гладкое каре, точеное лицо, длинные пальцы, мягкий, уверенный голос. Снигирь больше не кровь с молоком, какой она была и в дебютном «Обитаемом острове», в эпизоде пятого «Крепкого орешка», и в сериале «Великая», — а героиня интеллектуального европейского кино. И сама удивляется скорости своих метаморфоз. «Когда Facebook мне предлагает воспоминания: «ваш пост в этот день год назад», я прихожу в ужас, что могла такое написать, — смеется она. — Люди меня часто не узна­ют, я меняюсь постоянно, разочаровываюсь в прежних убеждениях и, надеюсь, умнею. Мне с детства хотелось делать хорошо то, чем я в данный момент занималась: учиться в школе, играть в шахматы, знать английский, сейчас мне хочется быть хорошей актрисой. Я над этим работаю уже четырнадцать лет и, кажется, на премьере в Венеции впервые почувствовала, что это такое — сделать успешную работу. Хотя я все равно вижу, где что сыграла не так».

Сейчас Снигирь снимается у Константина Богомолова в сериале «Хороший человек» для видеосервиса start.ru. Играет вместе с Никитой Ефремовым пару следователей, ищущих ангарского маньяка: «Не очень большая у меня дистанция с этой героиней, Константин Юрьевич это лю­бит — вытащить что-то личное из человека, а я немного боюсь таких вещей, но попробуем».

«Чем больше дистанция, тем менее страшно, потому что иначе есть шанс перепутать реальности, — продолжает Юлия. — Я очень остро это ощутила, когда играла Салтычиху (в сериале «Кровавая барыня». — Прим. Vogue). Я вытаскивала из себя черты, которые во мне есть и которые я не люблю. Я могу быть очень резким человеком, но я себя ловлю на этом и воспитываю, а Салтычиха не рефлексировала над тем, что делает, да и понятие нормы в ее время было другим. В общем, я все время пыталась ее оправдать, искала в себе ее свойства — и профессионализм нужен как раз для того, чтобы уметь выйти из такого состояния».

«Вот только комедия мне в руки пока не идет, — напоследок сетует Снигирь. — Возможно, потому, что у меня самой специфическое чувство юмора и восприятие комедии. Например, мне не смешно смотреть «Друзей». А юмор Соррентино мне понятен. Изначально у меня была сцена, где я падала в обморок, но это выглядело так смешно, что мы с Джудом Ло и Ульрихом Томсеном, который играл моего мужа, все время «кололись». У нас случался припадок. Я воображала себе самое страшное на свете, чтобы только не смеяться, и в итоге у меня был достаточно драматический вид». За этот баланс между драмой и юмором, возвышенным и греховным, а еще за стиль, конечно, мы Соррентино и любим.

Фото: Данил Головкин

Стиль: Ксения Проскурякова

Прическа: Маргарита Ханукаева

Макияж: Савва Савельев/Savva.Pro

Ассистент фотографа: Антон Гребенцов/Bold

Ассистент стилиста: Дарья Баскова

Ассистент визажиста: Татьяна Трушина

Продюсеры: Карина Чистякова, Магда Купреишвили

Ассистенты продюсеров: Даниил Токарев, Эвелина Андакулова

Редакция выражает благодарность магазину Cosmorelax за помощь в проведении съемки