Летом заглянувшие в «Гараж» на выставку итальянца Франческо Веццоли дивились: что это за помпезный интерьер клуба типа сгоревшего «Дягилева», что за страшный сон серьезного художника? Ну хотя бы такого, как Марк Ротко, требующего от своих зрителей религиозного смирения и медитации (его выставка проходила по соседству)?!
А тут портреты Леди Гага, вышитые гладью по копиям картин итальянского сюрреалиста Джорджо де Кирико. Леди Гага — на знаменитом советском авангардистском плакате, и этих плакатов сотни, ими плотно оклеены стены. Леди Гага в причудливой шляпе, похожей на глаз, — на видео, где в окружении танцовщиков во весь голос тянет свое знаменитое Speechless. Выпускник St. Martins Веццоли вышивает слезы в форме причудливых цветов, лепестков, сердечек на портретах знаменитостей. Картинки обрамлены виньетками, помещены в золоченые рамки. Безобразие!
Таков кэмп — искусство, которое не боится ни слова «слишком», ни обвинений в бессмысленности и дурновкусии, и даже напротив, держится подальше от всего, что считается нормой и хорошим тоном, что принято называть словом «правильный» — от всех этих правильных людей, ресторанов, мест, кино, сумок, туфель. Кэмп — это образ мыслей и стиль жизни избалованного, пресыщенного человека, жителя мегаполиса.
В своих «Заметках о кэмпе» Сьюзен Зонтаг, главная интеллектуалка Америки второй половины ХХ века, близкая подруга фотографа Энни Лейбовиц, объясняла: денди былых времен ненавидели вульгарность. Денди последнего призыва, поклонники кэмпа, ее, наоборот, ценят. Кэмп – как вызов буржуазности: неслучайно к его образцам она отнесла списки самых худших фильмов, которые любят составлять кинокритики.
Это было сказано в то время, когда Энди Уорхол возводил в ранг высокого искусства продукты из холодильника — Coca Cola, кетчуп Heinz, суп Campbell, — и с тех пор не утратило своей остроты. Причем кэмп оказался более рафинированным и живучим, чем поп-арт: ему не грозит выродиться в дизайн (чего только теперь не выпускают в манере уорхоловских принтов), потому что он считает себя чувственным противоядием от бездушного дизайна. Посмотрите, с каким чувством Веццоли во время перформанса вышивает гладью портрет Леди Гага: ну кому из современных художников-мужчин придет в голову заняться рукоделием? Да еще прилюдно!
Искренность и простодушие художников в стиле кэмп умиляет, даже когда их творчество касается секса. Вспомним знаменитый проект Джеффа Кунса «Сделано на небесах», где он запечатлел себя и свою тогдашнюю подружку, порнодиву Чиччолину в откровеннейших сексуальных позах. То, как они любят друг друга, было изваяно в мраморе, отлито в фаянсе, распечатано на плакатах и развешано в виде билбордов посреди улиц больших городов. Язык не повернется упрекнуть эти произведения в порнографии — это самая настоящая, возвышенная любовь, действительно, сделано на небесах. При виде этих работ расплываешься в блаженной улыбке, а любовные драмы на таком фоне покажутся вопиющей пошлостью.
«Жизнь слишком серьезная вещь, чтобы серьезно говорить о ней» — этот парадокс Оскара Уайльда один из постулатов стиля кэмп, легко преобразующего все серьезное во фривольное. Глядя на глицериновые слезы в глазах персонажей французских художников Пьера и Жиля, уж точно не захочется плакать. Художники уравнивают в праве на прекрасное дурацкие поздравительные открытки, кадры из гей-порно, религиозные изображения и многое другое — все у них сияет нимбами, искрится блестками, отражается в мыльных пузырях. Скажете, слишком вульгарно, но зато с каким искренним желанием быть понятным! А это в такой высоколобой сфере, как современное искусство, особенно трогает.
Американка Синди Шерман еще в 1980-е годы прославилась серией черно-белых автопортретов, где она перевоплощается в киногероинь, застывших в самых типичных позах: вот она горюет на краешке кровати, спешит куда-то на фоне небоскреба, смотрится в зеркало, ждет кого-то при полном параде со стаканом виски в руке — казалось бы, самые избитые клише, но сколько в них характера, чувства. Мы легко воображаем героинь Шерман, потому что переживали за них в сотнях фильмов. Последние работы художницы посвящены дамам в возрасте, которые всеми силами пытаются сохранить красоту, следовать канонам гламура и заповедям стилистов. Грустно и смешно.
Завету Оскара Уайльда соответствует и берлинский дуэт Ева и Адель — самые знаменитые и отчаянные художники-трансвеститы, несущие свой талант в массы. Пару лысых немолодых дам, одетых во все карамельно-розовое, можно встретить на всех самых значительных мировых арт-мероприятиях. Где они — там и искусство. До России пока не добрались.
В нашей стране с кэмпом пока не очень задалось: единичные спектакли Романа Виктюка, образы Жанны Агузаровой и некоторые роли Ренаты Литвиновой — вот и все, что может более-менее соответствовать этому стилю бескомпромиссного эстетства. На этом фоне выигрышно смотрятся работы художника Владислава Мамышева-Монро (его большая выставка откроется в начале следующего года в Московском музее современного искусства). Гигантское панно, которое покроет стены целого этажа музея, будет испещрено рисунками, фотографиями, прочими артефактами, а также пространными комментариями, в хронологическом порядке рассказывающими о самых ярких перевоплощениях в жизни художника. А уж он замахивался на святое! Достоевский (by Монро) то замирает в ожидании крутящегося волчка рулетки, то маниакально подглядывает из-за веток цветущей магнолии. Мамышев-Монро придал современному русскому искусству, андеграундному по своему происхождению, светский лоск. Благодаря ему оно получило ценнейшую прививку легкости и открытости на грани отчаянного безрассудства.
На одной из работ Монро Любовь Орлова, в которую перевоплотился художник, возлежит в кровати с обнаженным юношей. Это не помешало родственникам советской актрисы, заглянувшим на выставку Мамышева-Монро, остаться в полной уверенности, что они посмотрели подлинные, просто не известные им снимки. Вот она, великая сила искусства, вооруженного истинной страстью.
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.