Шелковое платье, Victoria Beckham; металлический ремень, Martin Grant; золотое кольцо Sol y Sombra с цитрином, Carrera y Carrera; золотые браслеты, H.Stern.
Можно я вам задам вопрос? Почему вы решили взять у меня интервью?
Алина Кабаева прямо смотрит на меня широко посаженными глазами из-под фирменных густых бровей вразлет. У меня в запасе десятки вопросов, но не ответов. А сейчас она ждет ответа.
Почему мы решили взять у нее интервью? Самая знаменитая гимнастка не только в нашей стране, но и в мире. Олимпийская чемпионка, двукратная абсолютная чемпионка мира. Все это так. Но последний ее титул датирован 2007 годом, с тех пор Кабаева оставила большой спорт. Депутат Государственной Думы от «Единой России», возглавляющая списки самых красивых депутатов. Председатель Общественного Совета при Национальной Медиа Группе, в которую входят Пятый канал, РЕН ТВ и газета «Известия». Еще у нее есть свой благотворительный фонд, свой фестиваль гимнастики, своя телепрограмма и десятки проектов — и все это в 27 лет. И наконец, она самая загадочная девушка страны. Даже те, кому нет никакого дела до гимнастики, знают, кто такая Алина Кабаева. Знают про нее все, и при этом никто не знает ничего — кроме того, что она сама, в гомеопатических дозах, сообщает о себе на своем официальном сайте. В течение трех лет она не давала интервью ни одному глянцевому журналу и почти не показывалась на светских мероприятиях. Сплетни вокруг ее имени накатывались волнами — и бессильно откатывались. И она еще спрашивает, чем она нам интересна. Удивительная наивность? Или смелость?
Я помню, как на Олимпиаде в Сиднее она стояла на пьедестале. Не на первом месте, которое принадлежало бы ей по праву — никто тогда не сомневался в ее победе, в том числе и она сама. Но Кабаева завоевала только бронзу — обруч выскочил из руки и прокатился поперек всей ее жизни. Я помню ее еще детское лицо во весь экран: дрожащее отчаяние в огромных глазах и сияющую победительную улыбку. Я помню, что подумала: откуда такая сила воли, ведь ей всего 17 лет.
— Алина, как вы умудрились тогда не заплакать?
— О-о-о, как я не заплакала! Я стояла и вспоминала все самые лучшие моменты моей жизни. Маму, папу, бабушку, своих друзей. Как они меня все любят. Но потом я рыдала так! Я думала, жизнь моя закончилась. Это не передать. Понять могут только те, кто такое пережил.
Сейчас все знают, что жизнь ее тогда не закончилась и карьера не оборвалась, несмотря на еще один удар — допинговый скандал, из-за которого Кабаеву лишили чемпионского титула на очередном чемпионате мира и на полтора года отстранили от соревнований. Она не оставила спорт (чего многие ожидали) и триумфально выиграла Олимпиаду в Афинах, продемонстрировав не только невероятное мастерство, но и невероятный характер.
Я пересмотрела десятки записей ее выступлений. Запредельная гибкость. Рискованнейшие новаторские элементы. Высоченные прыжки. И все-таки секрет не в этом. Были гимнастки, которые выступали правильнее, тоньше и технически чище. Но никто даже близко не мог сравниться с Алиной по харизме. Спорт редко сталкивался с таким драйвом и с таким артистизмом — не удивительно, что его границы едва не затрещали по швам. Многие из кабаевских элементов называли слишком откровенными, но дело было не в самих элементах —у других спортсменок они выглядели бы, увы, вполне целомудренными. Дело было во внутренней пульсации и в сексуальности, которая рвалась наружу. И конечно, ни у кого не было такой ослепительной улыбки — боготворящие Алину японцы назвали ее «солнечной девочкой».
— Для вас художественная гимнастика — спорт или искусство?
— Это не балет, где только зрители. Здесь есть судьи и оценки, значит — спорт. Хотя это самый красивый вид спорта, пусть никто не обижается.
— Вы занимались с трех с половиной лет, по многу часов в день, на износ...
— У меня столько раз были моменты, когда я думала, что больше не могу. Помню, я была маленькая, и после тренировки меня арбузом угостили. Я была в обтягивающем костюме, и у меня, видимо, желудок торчал. Ирина Александровна Винер увидела меня и говорит: «Ну-ка встань на весы!» Встала, а там вес на полкило больше. А Винер говорит: «Ну все, собирай вещи, уезжай к себе в Ташкент!» И мама, которая тут же сидела, добавляет: «Ты поезжай, а я останусь». И никто меня не пожалел! Потом, когда готовилась к своему первому чемпионату мира в 1999 году, тоже говорила маме: «Не могу больше, забери меня отсюда, я устала очень!» — «Ты точно решила?» — «Точно!» А наутро просыпалась и понимала, что не могу уйти. Я Телец, понимаете? Меня надо подталкивать, но уж если я разгонюсь, никто меня не остановит.
— А после дисквалификации не хотели уйти?
— Хотела. Приехала к Ирине Александровне, чтобы сказать ей: все, не могу больше. Смотрю на нее, она на меня: «Ну что, ты собираешься мне сказать, что хочешь бросить?» — «Нет, я готова идти тренироваться дальше». И мой проигрыш в Сиднее — это судьба. Если бы этого проигрыша не было, не было бы и того, что у меня есть сейчас. Ведь мелочь, вылетел обруч — и все! После Сиднея я себе сказала, что мелочей нет — ни в спорте, ни в жизни. Знаете, что самое сложное? Не когда ты с соперницами борешься, а когда сама с собой — о, вот это сложно!
Сейчас Алина Кабаева сидит передо мной и улыбается все той же солнечной улыбкой. Она повзрослела и изменилась, в ней чувствуются уверенность и достоинство, привычка владеть ситуацией и привычка побеждать. У нее не только хорошее чувство юмора, но и отличная самоирония. Она здоровается за руку, ведет себя приветливо и искренне интересуется собеседником, что вообще-то со звездами случается нечасто. Говорить с ней легко — она отвечает подробно и охотно. Но не о личной жизни. Она не раз пострадала из-за своей излишней откровенности с прессой. Теперь Кабаева жестко фильтрует, что и кому можно говорить. Организовала «Школу молодого журналиста»: «Нужно этике учить журналистов! Я же знаю, как они могут все преподнести, переврать, раздавить человека, сломать жизнь — и личную, и творческую, и спортивную!»
Шелковое платье с кружевной отделкой, Emilio Pucci; кожаные ботильоны, Le Silla.
В своей телепрограмме «Шаги к успеху», где Кабаева берет интервью у звезд, она избегает острых вопросов. От этого программа получается ностальгически-старомодной — в духе телепередач моего детства. Но для Алины это сознательный выбор: «Иногда мой герой так раскрывается, что я говорю: «Уберите, это не для всех». Другой бы журналист, наоборот, сказал: «Здорово, супер!» Но у меня есть барьеры, которые я не могу перешагнуть».
— Ну вот вы открываете интернет, набираете «Алина Кабаева» и сами знаете, что там выскакивает. Как вы с этим живете?
— С тех пор как я стала известной спортсменкой, я начиталась про себя столько вранья и грязи, что вообще перестала чему бы то ни было удивляться. Но одно могу сказать определенно — я, как любая нормальная женщина, хочу иметь детей, семью. И я знаю, что буду такой же хорошей мамой, как моя любимая мамочка, которая всю жизнь отдала детям. Так что я стараюсь себя оградить от всего этого. И моя команда, мои девочки мне в этом помогают.
«Ее девочки» сидят рядом с ней даже во время нашего интервью, Лиза — пресс-секретарь — по правую руку. Ася, руководитель проектов фонда, — по левую. Перед началом интервью Лиза говорит мне: «Алина Маратовна сейчас подойдет». Я спрашиваю у Алины:
— Не странно в таком возрасте быть Алиной Маратовной?
Она смеется:
— Ну, я не то чтобы настоящая Алина Маратовна. Знаете, я ведь в комитете по делам молодежи. И вот когда мы собирались первый раз — договорились называть друг друга на «ты» и вроде стараемся называть «ты», но имя-отчество все равно иногда проскакивает — все-таки Дума.
Пару месяцев назад я делала интервью с Ириной Винер — мамой отечественной гимнастики. Винер тогда сказала, что не представляет, как Алина может жить без тех эмоций, которые испытывала и будила в зале. И добавила: «Я не верю, что она эмоционально не голодает». Когда я пересказываю эти слова Алине, она запальчиво отвечает:
— Это не так абсолютно. Я о своих спортивных победах вспоминаю, только когда прихожу к маме и вижу у нее свои фотографии: «Боже, я же олимпийская чемпионка!» Мне спорта хватило. Нужно вовремя уходить. Я нашла себя после спорта.
На интервью она приходит в джинсах с высокой талией («Это Кавалли, только сейчас стала носить»), в сером шерстяном свитере и с убранными назад волосами. На руке — массивные кольцо и часы de Grisogono с цветными бриллиантами, в ушах — крупные бриллиантовые пусеты («Это мне подарили, я даже не помню, что это»). Я спрашиваю про ее любимый гимнастический костюм — черный со стразами («Тот, в котором я на Олимпиаде последний вид делала — ленту. Он здесь? Или я его увезла? Кажется, увезла, жалко!»).
Шелковое платье, расшитое блестками, Balmain; кольцо из белого золота с аметистом и сапфирами, de Grisogono.
— Это правда, что Винер вас учила одеваться?
— Не то чтобы учила, но я на нее всегда смотрела. Но вообще мама меня всегда красиво одевала, всегда! Папочка мой любимый — футболист, и он уже тогда ездил за границу и привозил всякие красивые вещи. И потом, когда я уже была в спорте и денег не было, я была никто и звали меня никак, я все равно красиво одевалась. Если я что-то выигрывала, то могла последние деньги отдать за одежду. Хотя сама по себе я — яркая личность (смеется), все равно люблю что-то яркое, стразы. Поэтому для меня очень важно не перебрать. Знаете, у меня есть свой стиль. Мода приходит и уходит, а стиль остается. Он у меня просто внутри есть. Я чувствую энергетику — вещей, людей. Я не то чтобы себя хвалю. И даже не то что я в этом разбираюсь. Просто внутри есть этот свет — и все.
Она называет это светом, японцы — солнцем, депутаты Госдумы — напором, спортсмены — волей, зрители — талантом. «У меня сегодня телефон сломался — не выдержал моей энергетики», — хохочет Алина. Чуть позже рассказывает: «Вот что не люблю — это йогу. Помню, говорю: не могу я больше сидеть, дышать, зря время теряю, пойду я». Ничего удивительного, для йоги в ней слишком много внутреннего порыва. Ее мама, Любовь Михайловна, рассказала мне, что отдыхать Алина не умеет — и никогда не умела: «Она не понимает, что такое тишина, расслабление. Впрочем, я ее сама с трех лет учила, что нельзя расслабляться, что надо пахать...»
На заседания Думы Кабаева ходит в деловых костюмах, приглушая свою природную яркость.
— C декольте туда не придешь. Я уважаю эту работу и уважаю своих коллег. Хотя я вроде молодая девушка, не хочу ударяться в лишнюю строгость.
— Кого вы уважаете в политике?
— Тех людей, которые сейчас руководят страной.
— Вам не скучно в Думе?
— Ну почему скучно? Я уже три года в Государственной Думе. И, конечно, понимаю, что главное в работе депутата — это участие в законотворческой деятельности. Этой текучкой я занимаюсь так же, как все. Некоторые вопросы мне ближе. Вот, например, страхование спортсменов — сейчас работаю над поправками в законодательство. Но гораздо интереснее напрямую работать с людьми — избирателями. Представляете, мой первый прием шел пять часов! И слезы были. Люди видели во мне единственную возможность помощи. И если кому-то удается помочь, поддержать, восстановить справедливость, то это, конечно, вызывает чувство восторга. И вот тогда понимаю, что не зря пришла в Думу.
— Вы верите, что вы сможете что-то изменить?
— Верю! Я могу многое изменить. Я уверена, что могу изменить мир!
Что пока ей удалось изменить? Помогла десяткам людей, приходившим к ней на прием в Нижнекаменске. Строит спортивный комплекс в Цхинвале. Помогает детскому дому в Курске. Делает свой фестиваль художественной гимнастики «Алина», занимается проблемой страхования спортсменов. И похоже, делает все это с той же отдачей и с тем же удовольствием, которые демонстрировала в гимнастическом зале («Когда у меня что-то получается, я сама завожусь, чувствую такой драйв!»).
Глядя мне в глаза, она может сказать: «А я люблю эту страну!» — и сказать так страстно, что я испытываю что-то вроде зависти, потому что я эту страну столько же раз в день люблю, сколько и ненавижу. Но я понимаю природу кабаевского патриотизма — ей так часто приходилось стоять на пьедестале под звуки гимна России и чувствовать, что она в этот момент Россия и есть.
У нее живая обаятельная речь, в которой патриотические фразы забавно перемежаются с человеческими «драйв» и «перебор». Любимые фильмы — «Красотка» и «Поющие в терновнике», любимый писатель — Ремарк («Я на него сейчас подсела. Слушайте, он так пишет! Это не выдумка, это наша реальная жизнь»). На сериалы времени нет, но обожает пересматривать старые советские комедии — «Бриллиантовую руку» и «Джентльмены удачи». Любит горы и лес. Любимая кухня — японская и узбекская («Это мое, родное»).
Платье из вискозы, Hervé Léger; золотое кольцо Sissi с аметистом и бриллиантами, Pasquale Bruni.
— Я знаю, что ваша мама потрясающе готовит, но ведь узбекская кухня — смерть для фигуры. Как вы боретесь с лишним весом? Мне Винер рассказывала, что вы всегда вели полуголодное существование.
— Неправда! Сейчас я ей открою секрет, что мы ели все. И бананы, и шоколадки в капюшон бросали. Ну ребенок же! Как шоколадку не съесть? Мороженое не съесть? А они думали, что мы едим только то, что нам дают в столовой. Мы же восемь часов проводили в зале, там это все сгорало. Сейчас у меня такой возможности нет, поэтому я себя ограничиваю в еде. Ну как ограничиваю? Если хочется сладкого, я, конечно, съем, но я знаю, что пойду в спортзал и позанимаюсь. Эллиптический тренажер, потом с тренером на статику. Можно на гречке посидеть без соли, без ничего — и на зеленом чае. Ну и заниматься, конечно, надо. Но вот сейчас я себе абсолютно нравлюсь.
— Что вы сегодня ели на завтрак?
— Творог с медом и кофе. Возле дома, где я живу, есть французская кафешка, там у них творог свежий, и я прошу, чтобы мне оттуда привозили.
— Вы за городом живете или в центре?
— В центре.
— С мамой?
— Нет, одна. К маме в гости приезжаю. У меня ведь здесь и мама, и бабушка, и младшая сестра Лейсана, и двоюродная сестра. Сейчас у меня еще и племянник есть, Арсений, сладкий наш. Все, правда, думают, что это мой сын (смеется).
Я знаю, что такое семья для восточной женщины. И знаю, что ее мать, Любовь Михайловна, целиком и полностью отдала себя семье. И не представляю, чтобы жизнь такой живой, яркой и открытой девушки ограничивалась работой, какой бы важной эта работа ни была. Я говорю об этом Алининой маме. «Когда я смотрю, как Алина общается с окружающими, я думаю, сколько она еще может дать людям и своему будущему ребенку, — отвечает Любовь Михайловна. — Алинка, ты только роди, говорю ей, я сама на себя все возьму, я готова твоего ребенка воспитывать, ведь я с вами такую школу прошла!»
— Семья — это самое святое, что есть на свете, — отвечает Алина. — Знаете, как мама папу ждала с игры? Три блюда всегда были на столе — и лагман, и плов, и манты. И все так быстро, и за нами с сестренкой смотреть успевает, и в доме чистота. Дети все равно всегда для меня будут на первом месте. Как у моей мамочки. Я очень благодарна своему восточному воспитанию. Даже сильная и успешная женщина должна понимать, что мужчина — это главное, стержень. Давайте не будем друг друга обманывать и говорить, что мы все для себя делаем. Куда мы без мужчин!
— У нас в стране мужчины боятся сильных женщин.
— Мне кажется, что некоторые наши женщины неправильно себя ведут. На работе надо быть сильной, а домой приходить — быть любимой женой и мамой. Но есть мужчины, которые боятся, а есть — которые не боятся. И стремятся быть еще сильнее и выше. Я это точно знаю.
— А почему у нас так мало женщин в политике?
— Уже не так мало. У нас в Думе шестьдесят одна женщина. Это почти четырнадцать процентов. Раньше такого не было. В Бразилии президентом стала женщина, в Аргентине тоже женщина, в Финляндии.
— По-вашему, у нас такое может быть?
— А почему нет? Ведь была же Екатерина Вторая едва ли не самым эффективным правителем за всю историю страны. Женщина ведь больше работает. И многим мужчинам с женщинами легче. Нужно просто общество к этому подготовить, понять, когда оно будет готово, и — вперед!
Фото: Владимир Глынин. Стиль: Екатерина Мухина. Прически: Sascha Breuer/DWM for Wella Pro Series & Wellaflex. Макияж: Алексей Молчанов/Lancôme. Маникюр: Orly. Ассистент фотографа: Юрий Катков. *Ассистент парикмахера: Марина Мелентьева/*TheAgent. Ассистенты стилиста: Елена Пятибратова, Наталья Чудина. Продюсер: Елена Серова. Ассистент продюсера: Екатерина Золототрубова.
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.