Хлопковый жакет, шелковый топ, шерстяная юбка, металлическая подвеска, все Irfé; серьги из белого золота с эмалью, Shaun Leane; серебряное кольцо Naga Dragon, John Hardy; кольцо Rapture из серебра и розового золота с гранатом, Stephen Webster.
Я специально сшила себе белый шелковый костюм немного в стиле 20-х годов, и кто-то даже сказал: «Ой, вы так похожи на принца». Ну, в смысле на князя Юсупова.
Я, конечно, знаю, что князь Феликс Юсупов был красив нежной девичьей красотой и любил наряжаться в женское платье. Но девушка, которая сидит передо мной в кафе ЦУМа, все-таки мало напоминает русского аристократа, владельца несметного состояния и убийцу Распутина. На ней черные гаремные штаны, серебряная кожаная куртка и брутальные ботинки на каблуках. Две сумки — большая и маленькая («В большой ничего не найти, а в маленькую ничего не влезает».). Красивая, очень стройная и очень современная девушка — не удивительно, бывшая модель. В лице — чуть заметная асимметрия, которая делает его нестандартным. В речи — чуть заметный говор, который выдает витебское происхождение. В больших светлых глазах — чуть заметная тревога, которая всему облику придает грустную нервность. Под моим завистливым взглядом она почти машинально приканчивает огромный мильфей и на мой немой вопрос отвечает:
— Я вес не набираю, а только худею. Так нервничаю постоянно, что все сгорает моментально. Понимаю, какая ответственность на мне лежит. У меня 85 магазинов по всему миру. Мы на сорока фабриках шьем. Вдруг я заболею или что-то со мной случится? Что тогда будет?
Ольга Сорокина, а именно так зовут грустную девушку 26-ти лет, возглавляет легендарный Дом Irfé, созданный Феликсом и Ириной Юсуповыми в 1924 году в Париже. Дом, где манекенщицами были сплошь русские княгини и графини, имел шумный успех, отличался изяществом кроя и изысканностью ручной работы, но разорился всего через 5 лет — у князя не было, как он сам признавался, «коммерческой жилки». Восемьдесят лет спустя энергичная модель из Белоруссии, у которой «коммерческая жилка» переплелась со вполне юсуповской безалаберной дерзостью, написала внучке и наследнице князя Ксении Шереметевой-Сфири и неожиданно для самой себя получила благословение на возрождение Дома.
— Я про Irfé прочитала в книге Александра Васильева «Красота в изгнании», и все это у меня в голове вертелось, вертелось. У меня был знакомый французский аристократ, и мы с ним написали Ксении письмо — от руки, чернилами, на особенной бумаге. Купили букет цветов, пришли к ней в гости. И мы с ней как-то не официально, а по-человечески сошлись. А Васильев, кстати, сначала сказал, что у нас ничего не получится, что мы никому не нужны. А теперь иногда заходит в наш парижский шоу-рум, говорит: вот, молодцы...