Altuzarra; Dries van Noten.
Как же хороши эти то ли ботинки, то ли туфли! В детстве все было проще — летом мы носили сандалии, зимой — сапоги. А сейчас круглый год можем ходить только в ботильонах.
Кстати, я не помню, чтобы мы употребляли это название даже десять лет назад. Оно появилось как-то вдруг — возможно, вместе с ботинками в пряжках из первой коллекции Кристофа Декарнена для Balmain или грубыми, похожими на седло Balenciaga в 2007 году. Оно и звучит как название какого-то бального танца, и, по-моему, подходит всей актуальной сегодня обуви. В конце XIX века, когда кринолины стали безумных размеров и вместо металлических обручей в ход пошел более легкий конский волос, юбки загуляли на талиях женского пола так широко, что ножки стали заметно обнажаться. И чтобы прикрыть такой срам, как голая щиколотка, англичане и французы придумали удлиненные ботинки на шнуровке или с пуговицами (в то время их называли Barrette или просто Bar — очень уж эта шнуровка напоминала петли на закрытых дверях баров). С тех пор они, конечно, менялись, но не сильно — каблуки стали выше, а затейливых украшений стало больше. И называют их теперь не английским, а французским словом — ботильоны.