Кендра Спирс в Haider Ackermann, Vogue, февраль 2011.
Редакторы моды любят говорить о люксе. Об элегантности, женственности, сексуальности и прочих красиво звучащих, но абсолютно абстрактных материях. Обо всем, что делает женщину эффектной, — высоких каблуках, мехах, бриллиантах и вечерних туалетах. Поэтому у них есть любимые и нелюбимые времена в истории моды ХХ века. К любимым, безусловно, относятся гламурные голливудские тридцатые и оголтело-женственные пятидесятые в исполнении Диора. Пользуются благосклонностью шестидесятые — за откровенное мини и яркие цвета. И семидесятые — как одно из самых коммерческих десятилетий. Зато, вспоминая девяностые, принято строить унылые гримасы и едва ли не шепотом произносить слово «гранж». Так, чтобы было понятно — этой постыдной странице истории моды нет и не может быть прощения.
Céline; Chanel
Но факты — вещь упрямая. И нам следует бесстрашно признать: в этом сезоне все приметы гранжа налицо! Нарочито андрогинная коллекция Chanel с грубыми мужскими ботинками, вылезающими друг из-под друга жакетами, брюками, словно вытянутыми на коленках и небрежно болтающимися на бедрах. У D&G — шифоновые платья с кедами и кардиганами грубой вязки. В коллекции Dolce & Gabbana — кружевные лифчики, торчащие из декольте (белье напоказ — это ведь главное завоевание гранжа, если кто не знает).
А все эти бесконечные носки и носочки — угрюмо-телесного цвета у Acne и, наоборот, золотые и серебряные у Miu Miu? Balenciaga предлагает теплый свитер крупной вязки в сочетании с элегантной юбкой, Bally — шифоновую юбку макси с водолазкой более чем повседневного вида, а Céline прячет пальто из драгоценной норки под жакетами из жатой ткани, которая издали выглядит нарочито недорого и искусственно. У Bottega Veneta — вечерние платья из богатого блестящего шелка с бюстье из грубоватой, похожей на холстину, шерсти. У Rodarte — грубый, почти лыжный свитер и юбка-солнце из совсем прозрачного тюля с золотистой вышивкой, а под ней шорты, расшитые блестками.
Acne; D&G
В коллекции Fendi «детские» туфельки надеты на «старушечьи» колготки в грубую резинку, которые для большего эффекта еще и морщат на коленках. У Isabel Marant вместо брюк или легинсов — серо-черные меланжевые колготки в резинку, похожие на те, что надевали на нас бабушки холодными советскими зимами, а к ним длинная свободная футболка и жакет без рукавов, похожий на недошитый смокинг. Если добавить к этому высокие замшевые сапоги с индейской бахромой, то все в этом облике будет идеально случайным, как и подобает истинно гранжевым решениям.
Лишь Марк Джейкобс, отец- основатель этого поруганного стиля, не стал демонстрировать особую ему преданность. В коллекции Marc by Marc Jacobs были замечены ботинки с носками и бархатные юбки с толстыми грубыми свитерами, но это так, вскользь. А ведь именно он, Марк Джейкобс, работавший тогда, в 1992 году, на более чем буржуазную марку Perry Ellis, предложил коллекцию, состоящую из милых девичьих платьиц в цветочек, но с «военными» ботинками. А еще — трехсотдолларовые шелковые сорочки в клетку, имевшие вид грубых фланелевых рубах. С этого, собственно, и начался гранж, под знаком которого прошли девяностые.
Balenciaga by Nicolas Ghesquière; Carven
Существует расхожее мнение, что в моде после шестидесятых ничего нового придумано не было. И это действительно так — с точки зрения силуэтов и форм. Но если говорить о стиле, то гранж двадцать лет назад совершил революцию в моде. Он сокрушил основы, казавшиеся незыблемыми. И последствия этого ощутимы по сей день.
Гранж пришел на волне кризиса, на волне отрицания богатых самодовольных восьмидесятых, провозгласил культ бедности и скромности, ввел моду на всевозможные патологии и отклонения от нормы. Это было почти болезненное любование всем, что еще совсем недавно казалось уродливым и ненормальным. А все, что казалось правильным и нормальным, в одночасье стало выглядеть удручающе старомодно.
Missoni; Dries van Noten; Maison Martin Margiela
До гранжа все было ясно и понятно, предсказуемо и скучно: к узкой юбке следует носить лодочки на шпильке, а к джинсам — кроссовки. Грубый свитер ручной вязки уместен на лыжной трассе, а шелковое платье — на вечеринке. И вот весь этот разумный миропорядок был свергнут! «Военные» ботинки стали носить с атласными платьицами, джинсы — с кружевными топами, жакеты, словно снятые с чужого, очевидно мужского, плеча, поверх вечерних платьев, белье и вовсе перестали стыдливо прятать под одеждой, а стали выставлять на обозрение.
Все это случилось тогда. Но не прошло, как очередной тренд, а полностью поменяло наше отношение к моде и стилю. Просто мы не задумываемся над этим, а для тех, кто родился в 1980-е или 1990-е, это и вовсе норма жизни. Им даже в голову не придет, какие трудности пережила автор этих строк, когда в начале девяностых надевала «военные» сапоги к романтическому шелковому платью, как умолкали мои подружки при виде ботинок на тракторной подошве, надетых к бархатной юбке, и как возмущалась моя мама, когда я надевала грубый свитер к шифоновой юбке. Сегодня даже она уже воспринимает это как абсолютную норму. А значит, гранж сделал свое дело. И не собирается уходить.
Фото: Sharif Hamza; Jason Lloyd-Evans
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.