Марк Джейкобс встречает меня за кулисами показа мужской коллекции Louis Vuitton. На нем — традиционные черная юбка, водолазка и кроссовки. Показ, как всегда у него бывает, приняли на ура. «Вы из России? — улыбается дизайнер. — Я был у вас года, по-моему, четыре назад. Понравилось». Подтянутый, загорелый, короткостриженый, с мальчишеской улыбкой — Джейкобсу ни за что не дашь сорока восьми. Пятнадцать из них он — креативный директор Louis Vuitton. По такому случаю в парижском Музее декоративного искусства, что в северном крыле Лувра, открывается выставка «Луи Вюиттон — Марк Джейкобс». И выбор места, подле шедевров, и два имени в названии символичны. Как отцы-основатели Соединенных Штатов, высеченные вместе в горе Рашмор, Вюиттон и Джейкобс стоят рядом. Чемоданщик Вюиттон, родом из деревушки в предгорьях Альп, создал марку. А выросший в манхэттенском Верхнем Вест-Сайде Джейкобс спустя полтора века сделал ее обожаемой миллионами.
Выставка занимает два этажа. На первом — мир Вюиттона: дагеротипы, гравюры и прославленные сундуки. Кураторы разместили их в окружении нарядов и драгоценностей из постоянной экспозиции музея. Ведь Вюиттон, поставщик ее величества императрицы Евгении, делал свои чемоданы для хозяев этих кринолинов и камзолов — аристократов и буржуа эры романтизма и Belle Époque. И часто эти «дополнения» к одежде превосходили исполнением сами кринолины.
Кожаное пальто с меховыми пуговицами, шерстяная юбка, туфли из кожи крокодила, сумка из жаккарда, кожи страуса и кожи теленка, все осень–зима 2010/2011, Louis Vuitton.
На втором этаже нет парчи, индийских изумрудов и прочего модного нафталина. Здесь — Louis Vuitton Джейкобса: платья-рубашки, брюки-бананы, кожаные пальто, меховые кепки, туфли, сумки, бижутерия, ювелирные украшения. Все то, что начал делать Дом за пятнадцать джейкобсовских лет. То, что за какую-то десятую часть его истории превратило Louis Vuitton в модный Дом. И совершил эту революцию американец.
Марк Джейкобс родился в Нью-Йорке в еврейской семье. Родители работали в крупнейшем мировом агентстве William Morris. Представляли интересы писателей, актеров, музыкантов — сливок богемы шестидесятых. Как раз в те годы Нью-Йорк стал превращаться в энергетический центр мира. Трумен Капоте дал свой черно-белый бал века, «Битлз» приехали с гастролями и прорубили окно из Манхэттена в свингующий Лондон Твигги, Дэвида Бейли и Мэри Квант.
Шерстяные жакет и юбка с аппликацией из лакированной кожи, все осень–зима 2007/2008, Louis Vuitton.
Марку было шесть, когда умер его отец. Отношения с матерью испортились, и Джейкобс переехал к бабушке в Верхний Вест-Сайд, манхэттенский Монпарнас, воспетый в «Вестсайдской истории», Вуди Алленом в «Ханне и ее сестрах» и «Роковом влечении» с Гленн Клоуз и Майклом Дугласом. Бабушка научила Марка вязать и ценить прекрасное. В этом районе Джейкобс поступил в знаменитую школу дизайна Парсонс, а окончив, стал в 1988 году дизайнером американской марки Perry Ellis, основатель которой к тому времени скончался. «В те годы Перри был нашим кумиром, наикрутейшим парнем, — вспоминает Джейкобс. — Он носил длинные волосы, а вот костюмов–галстуков не надевал. Я хотел быть как он». Культовой нью-йоркской марке Джейкобс исчезнуть не дал, а себе сделал имя.
Но в историю моды Джейкобс вошел в 1992-м. В тот год он представил коллекцию в стиле гранж — вылезающие друг из-под друга жакеты и кардиганы, брюки, словно вытянутые на коленках, платья в цветочек со свитерами грубой вязки и мужскими ботинками. И был тут же уволен за такую наглость из Perry Ellis. И одновременно назван дизайнером года по версии Ассоциации американских дизайнеров CFDA. Это был тот случай, когда одежда поднялась до уровня искусства — потому что выразила дух своего времени не хуже риффов Курта Кобейна и фильмов Ривера Феникса.
Жилет из меха лисы, кожаные брюки и туфли, все осень–зима 2008/2009, Louis Vuitton.
В то время Джейкобс сам, как и рок-кумиры поколения, был завсегдатаем самых модных ночных клубов и рейв-вечеринок Нью-Йорка со всеми вытекающими последствиями. Дизайнер и не скрывает, что долгое время страдал от наркозависимости.
Года четыре назад проблемы со здоровьем дали о себе знать — и Джейкобс занялся спортом. Оказалось, что адреналин от велотренажера и штанги способствует творчеству не хуже экстези. Так Джейкобс превратился в фитнесголика, а из богемного дизайнера в бесформенных толстовках, спортивных штанах и очках в роговой оправе — в атлетически сложенного красавца. В том и секрет его молодости: «Да я сейчас выгляжу даже лучше, чем двадцать лет назад!» С тех пор из увлечений юности у Джейкобса осталась лишь любовь к татуировкам: ими покрыты все его бицепсы. Марк свое тело не прячет, даже сам снимается обнаженным в рекламе. К примеру, три года назад коллекцию сумок, украшенных граффити, в память о друге и соавторе художнике Стивене Спраузе Джейкобс представил миру, прикрывшись лишь самой сумкой.
Шерстяные пальто и шорты, резиновые сапоги, все осень–зима 2011/2012, Louis Vuitton.
Но если мускулы Джейкобса крепки, как камень, то душа по-прежнему организована очень тонко. Уже двадцать лет он посещает психоаналитика: помощь ему понадобилась после того, как дизайнер перестал общаться с матерью и младшими братом и сестрой. Хотя говорит, что ничего печального в этой ситуации нет: он с родными «просто не сходится характерами». В этом смысле Джейкобс похож на его любимого Вуди Аллена, только в мире моды. «Он превратил невроз в вид искусства», — говорит о Вуди Джейкобс так, как мог бы описать себя.
В Париж Джейкобс приехал в то время, когда французские модные марки решили призвать варягов. Британец Джон Гальяно занял капитанский мостик в Dior, американец Майкл Корс — в Céline. Джейкобс в Louis Vuitton задержался дольше всех, взяв Париж типично американской смелостью. Во французском языке есть даже специальное выражение для описания таких, как он: le mot just — когда нужное слово человек произносит в нужный момент. Как раз тогда уходили на пенсию Сен-Лоран, Кензо, Унгаро. Уходил и их век — а Джейкобс сумел надстроить над этим фундаментом свое новое постмодернистское здание. Это лучше всего иллюстрирует коллекция сумок, которую марка Louis Vuitton создала вместе с японским художником-авангардистом Такаси Мураками.
Шерстяное пальто, кепка из овчины, все осень–зима 2011/2012, Louis Vuitton.
Случилось это после событий 11 сентября 2001 года. Мир моды замер — и вот на этом фоне Джейкобс заявил, что хочет уйти от мрачных серого и черного цветов, в которых выполнялись тогда фирменные аксессуары Louis Vuitton. «Мы не можем вечно плакать, — заявил тогда дизайнер. — Мое следующее шоу будет красочным и наивным. Мода должна нести радость». Вскоре после этого Джейкобс попал на парижскую выставку Мураками. Марка так впечатлили яркие, почти кислотные краски, жизнерадостные и задиристые, как японские аниме, картины и инсталляции, что он написал незнакомому художнику письмо по электронной почте. Тот прилетел в Париж.
Спустя несколько месяцев мир уже сходил с ума по его сумкам для Louis Vuitton. Вековые формы остались прежними — зато на коже и вощеном холсте зацвели яркие ромашки, созрели вишни. А знаменитый логотип из скрещенных букв L и V стал разноцветным и размножился так, что сумки напоминали то ли картины французских пуантилистов, то ли многоликих Мэрилин Монро Уорхола. «Я тогда ничего не смыслил в моде, — вспоминает теперь Мураками. — Но понял, что должен принять вызов. Правда, благодаря Марку наша работа оказалась больше похожей на игру в футбол. Джейкобс всегда играет в команде, отлично пасует и всегда приходит на помощь».
Шерстяное пальто, расшитое пластиковыми бусинами, осень–зима 2003/2004, Louis Vuitton.
Сотрудничество с Мураками задало тренд для всей модной индустрии. Как в тридцатые годы прошлого века, когда Эльза Скьяпарелли придумывала свои принты — лобстеры и скелеты — с Сальвадором Дали и пальто с эффектом оптического обмана с Жаном Кокто. Джейкобс, как Скьяпарелли, знает мир современного искусства изнутри. Многие из соавторов-художников начинали вместе с ним, а теперь их работы — гордость его коллекции: Джон Каррин, Рейчел Фейнштейн, Ричард Принс, с которым Марк также выпустил линию аксессуаров.
«Мне не было дела до женских сумок, — рассказывает Принс. — Но Джейкобс раскрыл мне глаза: познакомил с архивами Дома, показал предыдущие примеры своей работы с людьми искусства. Я посмотрел на сумку как на предмет функциональной архитектуры. И так меня эта идея захватила, что я попросил Марка прислать мне образцы логотипа Louis Vuitton и двое суток не спал, обрабатывая его». В итоге появились яркие разноцветные сумки (в этот раз критики разглядели в них привет цветастой геометрии Марка Ротко). Снова хит. Джейкобс оказался провидцем: во время экономического кризиса единственным товаром класса люкс, чьи продажи не упали, были именно они.
«Хоть мода и искусство близки, вещи должны оставаться вещами, — говорит куратор выставки «Луи Вюиттон — Марк Джейкобс» Памела Голбин. — Полгода назад в этих же стенах проходила выставка британского дизайнера-авангардиста Хуссейна Чалаяна. Одно платье, испускающее лазерные лучи, поместили под стеклянный купол. Что же получается: чтобы мода стала искусством, ее от людей должна отделить преграда? У Марка наоборот: он умеет создать искусство с помощью вещей, в которых можно выйти на улицу. Это редкий талант».
Шерстяные пальто, водолазка и юбка, все осень–зима 2000/2001, Louis Vuitton.
Креативный директор Nina Ricci Питер Коппинг, в прошлом — правая рука Джейкобса в Louis Vuitton, подтверждает: «Марк — простой, свойский парень. Не философствует без нужды, не мучается горем от ума, хотя его ему не занимать. Не стремится исповедаться или стать звездой. Он просто работает — и все».
«Мои отношения с модой — как любовный роман, — отвечает на похвалы дизайнер. — Временами она меня злит и расстраивает, а бывает, что я теряю голову в пароксизмах страсти. Но люблю ее постоянно».
«Мне кажется, источник вдохновения не должен быть буквальным, — говорит Джейкобс, когда я напоминаю ему про «русскую коллекцию» Louis Vuitton сезона осень–зима 2001/2002. — Главное — идея, которая рождается в голове. Некоторые дизайнеры посещают интересующие их места и находят там нужные детали. Я же сначала вырабатываю мысль, а потом уже «отправляю» ее в путешествие в определенную страну и эпоху. Россия и русская культура настолько богаты, что я узнал их задолго до своего визита — во многом благодаря вашей литературе и искусству. Неспроста ведь сейчас самые популярные модели — русские».
Лицом весенне-летней коллекции Louis Vuitton стала москвичка Дарья Строкоус. Не она ли, топ-модель и начинающая голливудская актриса, — символ русской женщины для Марка? «У Дарьи еще все впереди, она скорее лицо России будущего, — улыбается дизайнер. — Для меня русская женщина начала нового века — Даша Жукова. Очаровательная, прекрасная мать, хороший друг, девушка, интересующаяся и занимающаяся культурой, искусством. Когда я впервые оказался в Москве, Даша показала мне город. И я увидел его ее глазами — современной модной русской девушки, для которой эти места родные, но она уже гражданка всего мира. Такая же, как наш бренд Louis Vuitton». И скромно недоговаривает: таким бренд стал благодаря ему.
Стиль: Sarah Richardson. Прически: Damien Boissinot/Jed Root. Макияж: Michael Noiselet/Calliste. Модель: Marique Schimmel/Women. Ассистенты фотографа: Cléon Daniel, Pablo Freda. Ассистент стилиста: Talia Souki. Ассистент парикмахера: Yoshiko. Продюсеры: Fauve Iannizzi, Елена Серова.
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.
Фото: Louis Vuitton/Rankin, Richard Bush