«Женского во мне — то, что примерно раз в три часа во время репетиции я вдруг вспоминаю, что сегодня надела юбку. И начинаю смотреть, не задралась ли она. Наш ум — это мужской ум с такими мешающими делу вспышками». К мнению Саши Денисовой имеет смысл прислушаться — она сейчас самый востребованный драматург столицы. Вторая по счету пьеса — и сразу номинация на «Золотую маску».
За драматургию уже полвека у нас отвечает одна Людмила Петрушевская — в стране Островского, Чехова и Горького «женщина-драматург» звучит иронично. Денисова классика уважает, но сама признает: сравнивать вклад в культуру «Вишневого сада» и «Квартиры Коломбины» Петрушевской — дело неблагодарное. Она хочет, чтобы у русской драматургии было новое женское лицо, похожее на лицо рок-бунтарки Дженис Джоплин, которую Денисова выписала в одной из своих пьес. Денисова моложе Петрушевской в два с лишним раза. Сколько ей все-таки точно, она сообщить шумно отказывается.
Сейчас Саша одета в черный брючный костюм с рубашкой, потому ни на что не отвлекается. Третий час мы сидим в баре в центре Москвы, и Саше уже звонят из ее «Театра.doc»: потеряли. А мы пытаемся понять, что же такое умная женщина. И почему, если такие есть, нет, например, женщин-философов.
— Это вечный вопрос, — объясняет Саша. — Мне кажется, дело в том, что мужчины и женщины творят по-разному. Мужчины-драматурги, например, Стопард — конструкторы, архитекторы пьес. А я, начиная писать, пускаюсь в путешествие. Если знаю, чем кончится, мне скучно.
Так, как она, для наших подмостков еще не писали. Денисова говорит монологами — развернуто, с отсылками к Джойсу, Вирджинии Вулф и Набокову: по образованию — филолог. А пишет, наоборот, без многословных выяснений, кто виноват и что делать. Сашины пьесы — на современном, фейсбучном русском, о людях, которые слушают группу «Градусы», пользуются айфоном и ходят в бары в Камергерском.
Вот и сейчас, нет-нет да и отвлекаясь от философских разговоров, Денисова делает ремарки басом:
— Видите табуретки. Они определенной высоты. И это такая же примета нашего времени, как айфон. Современный драматург должен все это подмечать. То, каким айфоном люди пользуются, третьим или уже четвертым, важно для создания характеров. Так Островский давал своим героям говорящие фамилии.
Но главная находка Денисовой — то, что она пишет не священные тексты для актеров и режиссеров, а рабочий, иногда расходный материал. Взять «Зажги мой огонь» — даже для ультрасовременного «Театра.doc» новое слово. Шесть молодых актеров играют кумиров — Джоплин, Джима Моррисона, Джими Хендрикса. Мать Джоплин закручивает в банки патиссоны. Отец Моррисона забыл купить картошки, его сын учится во ВГИКе. Всего этого в тексте Саши нет. Она просто очертила этапы биографии звезд, а актеры на их основе импровизируют. Теперь этот спектакль — срез взглядов московских двадцатилетних на прошлое и настоящее — фаворит «Золотой маски» в номинации «Эксперимент».
Или пьеса «Маяковский идет за сахаром» — ее Денисова принесла в Театр им. Маяковского. Только первую сцену — отрепетировала, после репетиции написала следующую, снова опробовала на актерах. И в том же духе до самого финала. Так снимают американские сериалы: смотрят, как реагируют на сезон зрители. Если не нравится, корректируют сюжет следующего сезона.
В «Маяковском» у героев тоже реальные прототипы: Лиля и Осип Брик, Виктор Шкловский, Давид Бурлюк. Молодежь «Маяковки» говорит их настоящими словами — для этого Денисова в свое время перерывала архивы и дневники. Одеты актеры при этом в собственные свитера и джинсы, а единственная декорация — картонная коробка.
— Русскому театру не хватает безответственности. Мы все делаем на века — костюмы, декорации. А они тут же теряют актуальность. Надо привести в русский театр сумасшедшую молодежь. В Европе заходишь в паб — сидят юные ребята, вся скатерть исчерчена, стол заставлен ноутбуками. Придумывают спектакль. Я своих актеров беру в соавторы. Двадцатилетние уже по-другому начинают все воспринимать. Они ведь нежные, тянутся к высокому. Я не могу, например, читать стихи с таким же чувством, как они. А еще двадцатилетние не понимают, как играть иронию. Они росли в слишком стабильные годы. А мы, тридцатилетние, смотрим на все, мол, и не такое видали. Для нашего поколения уже нет трагедий.
Хроникером своего времени Денисова стала еще до театра. Уже пять лет она ведет колонку в «Русском репортере» — что-то вроде заметок «Секс в большом городе» Кэрри Брэдшоу. Только без секса, зато остроумнее. Она — такая же провинциалка в мегаполисе, как Кэрри (Денисова родом из Киева). Параллельно писала в ЖЖ рассказы. Однажды на них наткнулись создатель «Театра.doc» Елена Гремина и влиятельный театральный критик «Афиши», арт-директор фестиваля молодой драматургии «Любимовка» Елена Ковальская. Позвонили Денисовой и так и сказали: «Ты должна писать пьесы».
Теперь Денисова шутит про себя: «Поднимаю с колен русский театр», а Ковальская считает, что это уже не шутка: «Все в стране изменилось с советских времен, а театр остался тем же. У нас дефицит людей, а главное — идей. Оттого самые интересные — те, кто приходит в театр со стороны. Они острее чувствуют жизнь за окном, изобретают велосипед, но именно в театре это продуктивно».
— У драматургии очень женская природа, — говорит Денисова. — Человек пишет пьесу, а потом сидит и ждет, когда придет режиссер, оценит ее, возьмет себе. Как женщина ждет мужчину.
Сама Саша счастлива в браке, муж — программист-мультипликатор. В семье, наверное, главная она?
— Конечно нет. Он. Жить с сумасшедшей уже подвиг. Я же или на репетиции, или за письменным столом. В эти моменты ко мне лучше не подходить, все равно не отвлекусь. Мужу трудно. Но когда он приходит на спектакли, то все прощает. А когда к нам в гости приходят актеры табором, вообще счастлив.
Что Саша будет делать, когда мода на нее и ее перформансы пройдет? Не до старости же писать колонки о подругах в большой Москве!
— Это для мужчины творческий крах — испытание. Он знает, что должен через это пройти ради опыта, и готовится к нему. А для женщины крах в искусстве — ерунда. Вот крах в личной жизни... Правда, лично у меня перед премьерой всегда только одно чувство — страха и ужаса. Актеры это уже знают и каждый раз перед спектаклем бегают по театру, ищут для меня рюмку коньяка. Наверное, мужских гормонов во мне все же больше.
Стиль: Светлана Танакина. Прически: Яна Белая/Aldo Coppola. Макияж: Зина Сакович/Aldo Coppola. Ассистент стилиста: Екатерина Золототрубова. Продюсер: Елена Серова. Ассистент продюсера: Александра Ткаченко. Редакция благодарит отель Ararat Park Hyatt Moscow за помощь в организации съемки.
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.
Фото: Владимир Васильчиков