Художник эпохи бурного возрождения

Яркие психоделические работы московской художницы Валерии Нибиру есть в коллекции Центра Помпиду в Париже. О том, откуда тридцатилетняя девушка берет сюжеты из жизни ангелов и демонов, с ней поговорил Игорь Гребельников
Валерия Нибиру интервью с русской художницей работы которой попали в Центр Помпиду | VOGUE

Обстановка квартиры в центре Москвы, где мы беседуем с художницей Валерией Нибиру, не совсем обычная. Потолок синего цвета, сюрреалистично стекающий на белые стены, вместо абажура — гнездо из веток, старинная мебель, на столе — цветные карандаши, кисточки, лэптоп. «Мое любимое состояние природы — ураган, когда чувствуешь дыхание жизни. Это будоражит», — говорит хрупкая девушка. У меня на коленях — папка с ее рисунками, даже при беглом знакомстве с которыми становится понятно, почему буря для тридцатилетней художницы предпочтительнее ясной погоды. В рисунках — ураган психоделики: зрителю здесь трудно ухватиться за что-то одно, да и не нужно, лучше отпустить сознание по волнам свободных ассоциаций.

Валерия чуть более года назад переехала в Москву из Петербурга. «Там стало мало места, было ощущение, что переходишь из кухни в кухню, знаешь все свои возможности в этом городе. Видимо, они себя исчерпали». Еще до переезда ее работы можно было встретить на выставках и ярмарках в Москве, Питере, Лондоне, ­Берлине, Мадриде, Стамбуле, дважды она выдвигалась на премию Кандинского.

Первый серьезный успех пришел из-за рубежа. Бывают же чудеса: большая графическая серия Валерии Нибиру попала в собрание Центра Помпиду. Сначала эти рисунки купили в свою коллекцию современного искусства Флоранс и Даниэль Герлен, владельцы ­знаменитого парфюмерного Дома, а потом, как полагается истинным меценатам, передали часть своего собрания в парижский музей.

«Валерия относится к новому поколению русских художников, которые не издеваются над советским прошлым: им до него уже нет никакого дела, они — часть глобальной культуры, — комментирует успех своей подопечной на Западе владелица московской галереи «Ираги» и арт-шоу-рума в Париже Екатерина Ираги. В этом месяце в галерее «Ираги» Валерия покажет первую часть проекта Corpus, вдохновленного размышлениями о теле французского философа Жана-Люка Нанси: графику, видео, инсталляцию. — В ее рисунках есть психоанализ, но и поэзия, мрачноватая и чарующая. Видимо, поэтому их так хорошо воспринимают коллекционеры в Европе».

С первого взгляда рисунки Валерии Нибиру могут показаться инфантильными, девчачьими, «Веселыми картинками» для тех, кто немного повзрослел. Но стоит присмотреться, и прояснится совсем не детское содержание. Орнамент окажется швом на теле или следом от пули, плюшевая игрушка — пронзенной половым членом, на облаке аккуратным почерком выведено «Пожалуйста, сделай мне больно, любовь моя». Фантастические существа, абсурдные сюжеты. «В первую очередь — это мои наблюдения за действительностью. Просто я вижу специфическим образом — не только оболочку событий, но и их подоплеку. Меня с детства тревожат одни и те же темы — кто я такая, реальность происходящего, вопрос ее границ, как перейти из одной реальности в другую, посмотреть на нее снаружи».

В рисунках этот ураган образов и ассоциаций мастерски направляется рукой художницы: у Валерии — безупречная, изысканная техника рисования. Точнее — разные техники и жанры, к которым она обращается в зависимости от проекта. Только что в соавторстве с художницей Марией Дмитриевой они закончили оформление офиса Маргариты Пушкиной, коллекционера и основательницы ярмарки современного искусства Cosmoscow, ставшей заметным конкурентом «Арт Москве». Она вскоре пройдет во второй раз. «Мы хотели отвлечь пространство от офиса, чтобы посетитель не сразу осознавал, где он находится. Под потолком мы натянули цветные резинки, которые переходят в как бы стекающие по стенам линии, а вокруг — облака и туманности. Напоминает карту космоса с зашифрованным посланием. Там цитата из Биб­лии». Интерьер превратился в инсталляцию, которая если и отвлекает от повседневной работы, то в правильном направлении.

Валерия говорит, что осознала себя художницей года три назад. «Сидели разговаривали о чем-то с Пашей Пепперштейном, которого я считаю учителем, моим мастером дзен, о каких-то американских художниках, и вдруг я поняла, что тоже могу. Я восприняла его методы общения с миром, тот угол зрения, под которым он смотрит на действительность, и ощутила себя художником».

С образованием художника-графика анимационных­ фильмов, полученным в Санкт-Петербургском универ­ситете кино и телевидения, она и до этой беседы много чего могла и уже успела сделать. Но в современном ­искусстве, обусловленном философскими теория­ми, концепциями, живущим по своим отлажен­ным прави­лам, где многое решают кураторы, критики, галеристы, лучше иметь надежных проводников. Валерия рассказывает, что первое «мощное магическое воздействие искусства» ощутила в четырнадцать лет, на последнем концерте «Поп-механики» в 1995 году, посвященном оккультисту Алистеру Кроули. Концерт-мистерия с политическим уклоном — музыка, декламация, театр, перформанс, когда писатель Лимонов читал списки ангелов, сошедших с небес, философ Дугин декламировал магические заклинания, а художник Сергей Бугаев «Африка» подыгрывал ему на ритуальных тибетских инст­рументах, — такое не могло не оставить следа. «Это перевернуло мое сознание. С тех пор я встроена в эту линию искусства», — признается художница.

Через пару лет Валерия сама стала альтернативным музыкантом, играла на скрипке в этно-панк-группе «Бабслей». Шесть девушек — гитара, барабаны, бас-гитара, скрипка, аккордеон, вокал — экспериментировали с русскими народными песнями. Получилось что-то совершенно новое и необычное, постмодернистское. «В юности я себя чувствовала аутичным человеком, каждый выход на сцену был чуть ли не психологической травмой», — рассказывает Валерия.

Вообще о 1990-х, которые сейчас многие клянут, она вспоминает с ностальгией: «Жила в самом центре Петербурга. Можно было ходить и на лекции по истории искусства в Эрмитаж, и на вернисажи современных художников — нео­академистов, некрореалистов».

Потом училась в университете, занималась фотографией, участвовала в создании фильмов, в организации фестиваля молодых дизайнеров одежды Open Defenсe: «В какой-то момент поняла, что все умею». Тут-то она и встретила Пепперштейна.

«Есть определенный путь, в который ты встроен, не зная об этом», — говорит Валерия. Художник-кон­цептуалист, один из основателей группы «Медицинская­ герменевтика» Павел Пепперштейн — ключевая фи­гу­ра российского искусства, начиная с конца 80-х. Рас­цвет ­«медгерменевтов» пришелся на 90-е: их выстав­ки, ­перформансы, тексты стали своеобразным­ психо­­делическим описанием того, как в России стремительно менялась действительность, как один большой проект распадался на мириады малых, частных. Роман Павла Пепперштейна и Сергея Ануфриева «Мифогенная ­любовь каст» отправляет читателя в странствия по лесу вместе с контуженным во время Великой Оте­чественной войны парторгом, где он встречает новых соратников, персонажей фольклора — Бабу-Ягу, Кощея Бессмертного, Лису ­Патрикеевну, Колобка. Фантастическое и не очень в ­книге так причудливо переплетено, она так ­залихватски написана, что невозможно оторваться, ­многие сцены застревают в памяти. «Мы с друзьями гадаем по этой книге, знаем почти наизусть. «Мифогенную любовь каст» пора включить в школьную программу, это улучшило бы ситуацию в обществе», — призывает Валерия.

Спрашиваю, как петербурженке живется в Москве. «Чувствую себя прекрасно. Глубже ввинчиваюсь. Пока все еще интересно. Главное — хочется удивляться». И уж точно — удивлять. Нибиру — псевдоним, взятый в связи с новым периодом в жизни. «Меня всегда привлекала апокалиптическая тематика, заинтересовал и миф о планете Нибиру, которая в этом году будет проходить близко от Земли и как-то повлияет на ее гравитационное поле. В апокалипсис я верю, но не очень-то надеюсь, что это произойдет». О фамилиях в паспорте Валерия не любит распространяться, говорит, что девичью оставила музыкальному периоду своей жизни, «фамилия мужа после расставания тоже осталась где-то там».

Недавняя выставка Валерии Ни­биру в московской галерее «Ираги» называлась «Безветрие» и представляла собой инсталляцию. По черному блестящему полу, похожему на водную гладь и символизи­рующему бездну подсознательного, были проложены тропинки, которые словно вели к детским воспоминаниям, расставленным по галерее игрушкам, самодельным куклам и прочим странным существам. Стены покрывала психоделическая роспись. На одной из картин — воронка, затягивающая в себя плюшевого зайца, морковь, чашки с чаем, сушки, новогоднюю елку, что-то еще. На другой — предметы парят в невесомости вокруг лучащейся звезды. Можно было усесться в кресле и полистать альбом графики, той самой, что теперь в Центре Помпиду. «Эту серию я нарисовала в течение первых тридцати дней жизни в Москве, — рассказывает Валерия. — Было ощущение, как вокруг заворачивается что-то новое, событийное, а я при этом нахожусь в зоне спокойствия, безветрия и как бы наблюдаю за всем изнутри, из центра урагана».

Это — самоощущение художника, приступающего к творению, для которого нет принципиальной границы между холстом и реальностью. «Как поток жизни влияет на меня, так и я — на поток жизни», — уверена Нибиру. Недаром она так любит ураганы, тихие в центре и бушующие вокруг.

Стиль: Елена Пятибратова. Прическа: Светлана Алпатова/TONI & GUY. Макияж: Вячеслав Сасин/DIOR. Ассистент фотографа: Денис Авраменко. Ассистент стилиста: Полина Ладонщикова. Продюсер: Елена Серова. Ассистент продюсера: Александра Ткаченко. Редакция благодарит Eleonore Senlis-Lafeuille and Iragui Galerie за помощь в проведении съемки.

Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.

Фото: Danil Golovkin, архив VOGUE