Высокая степень безумства

Дом Louis Vuitton открывает ювелирный бутик на Вандомской площади в Париже. Альберт Галеев выяснил, что такое украшения Haute Joaillerie XXI века
Дом Louis Vuitton открывает ювелирный бутик в Париже | VOGUE

На заповедной Вандомской площади Парижа истошно визжит пила, грохочут отбойные молотки. На углу дома двадцать три, между магазинами Cartier и Bvlgari, заканчивается стройка первого в мире бутика украшений Louis Vuitton. Вандомская площадь для ювелиров как Парижский синдикат Высокой моды для дизайнеров. Попасть сюда значит получить высшее признание коллег и право именоваться игроком высшей лиги. Всего семь ювелирных Домов имеют магазины с адресом на Place Vendôme. Из модных, кроме Louis Vuitton, драгоценности здесь продает лишь Chanel. Правда, Габриэль Шанель начала создавать украшения в 1932 году. Истории ювелирной линии Louis Vuitton всего-то десяток с небольшим лет.

С ее арт-директором Лоренцем Баумером мы стоим у входа в бутик и наблюдаем, как художница раскрашивает стенд, закрывающий стройку от посторонних глаз, — кисточкой рисует золотом карту Парижа. «Идемте ко мне в офис, я вам такую карту покажу!» — говорит мне сорокасемилетний Лоренц. На экскурсию для Vogue Баумер прибыл из бассейна. А до того встал в шесть утра и развез троих детей по детсадам. Подтянутый, загорелый, одет как парижский денди: в сшитую у личного портного черную «двойку» из приталенной рубашки и брюк, туфли Berluti. На руке — часы Breguet. «Louis Vuitton я тоже ношу, водонепроницаемые — на серфинг», — улыбается Лоренц.

В демонстрационной комнате на Рю Пон-Нёф с видом на купола и шпили Сен-Жермен-де-Пре, где обычно принимают вип-клиентов, Лоренц выкладывает передо мной колье Vendôme — кружево из белого золота с паве из белых и желтых бриллиантов. «Вот! Видите? Это карта Парижа. Точная, я могу вам каждую улицу назвать. Вызов для меня с точки зрения дизайна был в том, чтобы сделать карту красивой, ведь что красивого в сетке дорог?! Но я в Louis Vuitton не для того, чтобы делать вещи, которые уже делали до меня. Постоянно расширять границы возможного — вот мое кредо».

Лучше всего это кредо иллюстрирует даже не золотая топографика, а крупные бриллианты, которыми на колье отмечены площади, включая и Вандомскую. У них особая огранка — не пятьдесят восемь граней, как у стандартного круглого бриллианта, а шестьдесят пять на бриллиантах в виде цветка с круглыми лепестками и семьдесят семь на остроконечных, в форме звезды. «Нам потребовалось два года, чтобы высчитать правильный угол, число граней. Зато посмотрите, как блестит камень. Он отдает больше света, чем бриллианты классической огранки вроде «груши» или «изумруда».

Свои первые украшения Дом Louis Vuitton представил в 2000 году. Тогда это был чистой воды эксперимент: Марк Джейкобс доверил дизайнеру бижутерии Камий Мисели создать коллекцию драгоценностей вместе с американским рэпером Фарреллом Уильямсом. Те золотые перстни с купидонами и французские королевские лилии в бриллиантах были просто драгоценностями. По-английски такие украшения называют Fine Jewelry, чтобы различать с Costume Jewelry, бижутерией. А вот исключительные драгоценности обозначают термином High Jewelry, если по-французски — Haute Joaillerie — по аналогии с Haute Couture. Линию Louis Vuitton Haute Joaillerie запустил как раз Лоренц Баумер в 2008 году.

Зачем в Louis Vuitton занялись ювелирным искусством? Потому что ниша пустовала, а им было что сказать. «Ювелирные Дома вроде Van Cleef & Arpels и Harry Winston делали классические вещи, — объясняет Баумер. — А рынок креативных изделий был пуст. Когда мы на него вышли, консерваторы кричали: «Они сумасшедшие, из этого ничего не выйдет! Бренды, которые в деле сотни лет, которые знают, что к чему, лучше этих выскочек». А людям хотелось более модных украшений — появился спрос». Баумер оказался прав: созданная специально к открытию бутика коллекция Escale à Paris, куда входит колье Vendôme, на момент сдачи номера в печать была уже распродана на восемьдесят пять процентов и до вандомских прилавков вряд ли дойдет. Колье Vendôme, самое дорогое украшение в коллекции, ушло за полтора миллиона евро, кольцо Champs-Elysées, самое доступное, — за пятьдесят тысяч.

В отличие от Chanel или Dior (последний стал выпускать украшения в 1998 году, спустя полвека после осно­вания) у Louis Vuitton не было и нет линии Haute Couture, так что «высокие» драгоценности как бы стали ее заменой. Высокая мода и высокое ювелирное искусство и правда похожи. Они родились одновременно, когда с появлением прет-а-порте и поточного производства украшений начала исчезать культура пошива в ателье и создания украшений на заказ. И живут по одним законам: ручной труд, инвестиции во время, способы производства, материалы. С прошлого года смотр ювелирных новинок Haute Joaillerie включили в программу Недели Высокой моды в Париже.

Но Haute Joaillerie — это не просто особенный дизайн или технологическая эквилибристика. В первую очередь это философия, идея, которая есть за каждым украшением. «За это я преклоняюсь перед Рене Лаликом, — рассказывает Баумер. — Он начал использовать простые материалы вроде стекла, кости, дополнял несколькими бриллиантами — и продавал по высочайшей цене. Идею украшения он ставил выше того, из чего оно сделано. Это и есть искусство: когда продаешь не холст и краски, а свою мысль и чувство. Но чистым искусством украшения Haute Joaillerie все равно быть не могут: ваши уши не должны отваливаться к концу вечера из-за серег, так похожих на попугаев, что сделаны в натуральную величину».

Главное достоинcтво модных марок, которые выходят на поприще высокого ювелирного искусства, — в свободе. От балласта традиций, рено­ме, семейственной клиентуры. Модные ювелиры играют не по правилам — и выигрывают. Раньше украшения Haute Joaillerie нельзя было представить без «большой четверки» камней: бриллиантов, изумру­дов, сапфиров и рубинов. Оправа­ и оформление играли вторые ро­ли — оттеняли красоту камней. Теперь для покупателей важнее дизайн, эффект, стиль, а не «хороший вкус» в буржуазном его понимании. Поэтому ювелиры сочетают бриллианты с деревом, пластиком, бивнем мамонта. Объединяют в одном украшении камни всех цветов радуги: от неоново-розовых турмалинов до электрически-голубых топазов.

Баумер был пионером этой ювелирной революции. Продукт своего времени, он родился в Вашингтоне, где его отец, немец по национальности, служил дипломатом. В Париж попал только в шестнадцать лет, до того пожив с семьей на Ближнем Востоке и в Канаде. Мать-француженка была художницей по фарфору, ей Лоренц помогал, учась в École Centrale, старейшем и престижнейшем парижском университете, готовящем инженеров. Почти двадцать лет назад Баумер открыл собственный шоу-рум в доме четыре на Вандомской площади и сейчас собирается превратить его в бутик своей марки Lorenz Bäumer. Параллельно Лоренц был безымянным членом дизайнерских команд Cartier, Breguet и Piaget, работал с хрусталем в Baccarat и фарфором в Bernardaud, придумал для Guerlain золотой футляр помады Le Rouge G. С 1989 года создавал бижутерию и украшения для Chanel.

Уже в те годы он славился среди знатоков тем, что шел своим путем. Смешивал в одном украшении золото, редчайшие сапфиры и полудрагоценные цитрины, делал из метеорита и эмали фигурки космонавтов с лицами — фотографиями детей, браслеты с бриллиантовыми паве в виде кардиограммы, гравировал строфы любимых поэтов-романтиков на бриллиантах. У Баумера огромная коллекция произведений искусства, фотографий, мебели, даже старинных мужских булавок для галстуков. Сейчас, к примеру, он делится со мной последним ярким впечатлением — от выставки японской поп-артистки Яёи Кусамы: показывает мне на айфоне фото ее инсталляций с зеркалами и отражающимися в них огоньками. «Мне сегодня доставили потрясающей красоты шпинель. Можно из нее сделать что-то похожее. Осталось придумать как».

Эксцентрично? Да. Что не мешает Баумеру быть любимцем консервативной публики. В прошлом году тиару Lorenz Bäumer, например, надела монакская княгиня Шарлен на ужин по случаю своей свадьбы с князем Альбером.

В Louis Vuitton ювелир разрабатывает любимый источник вдохновения — путешествия в пространстве и времени. Проект так и называется — L’âme du Voyage, «Любовь к странствиям». Баумер делает колье по мотивам полинезийских бус, серьги в духе украшений богинь апсар, танцующих на стенах храмов Ангкор-Вата. Подвески в виде гитар, булавок и виниловых дисков, как у английских панков семидесятых. А его паве, сложенные из голубых, оранжевых и зеленых камней, напоминают витражи и мозаики Лалика и Льюиса Тиффани. Первая же коллекция L’âme du Voyage была отобрана для участия в Парижской биеннале антикваров 2010 года. Для понимания: ювелирных марок пригласили всего семь.

В нынешнюю коллекцию Escale à Paris, «Остановка в Париже», помимо колье-карты Vendôme входят еще десятки украшений с именами других знаменитых парижских улиц. Коллекцию целиком создавали собственные ювелиры Louis Vuitton, что тоже впервые. Для этого марка приобрела старинную мастерскую со всем штатом. Теперь огранщики, чеканщики, полировщики, закрепщики будут работать над новым магазином — в лучших традициях Вандомской площади. «Музыка, которую ты играешь, всегда настолько хороша, насколько хорош самый худший музыкант в твоем оркестре», — с улыбкой комментирует Баумер.

Как же, а главное, куда носить всю эту красоту? Оскаровская дорожка все же не бал в честь трехсотлетия дома Романовых в Зимнем, а звезды поколения пепси не Элизабет Тейлор. «Бросьте! — смеется Лоренц. — Это мерки прошлого века: «высокие» украшения, рубины, изумруды для вечера, жемчуг для дня и все в таком духе. В наши дни вы можете дома устроить романтический ужин с возлюб­ленным, и, возможно, единственное, что на вас будет надето, — это колье Vendôme. А колье Champs-Elysées вообще, на мой взгляд, лучше всего смотрится с обычной белой рубашкой и джинсами, если надеть его под рубашку и расстегнуть пуговицы так, чтобы оно слегка выглядывало. Надо идти не от догм, а от ощущения себя. Это одна из причин, по которой большинство наших украшений может трансформироваться. Сегодня захотел носить длинное колье — пожалуйста, завтра короткое — нет проблем. С украшениями надо играть и относиться к ним так же — легко. В том числе и ювелирам. Вот захотел я, например, сделать браслет. Могу, но тут же думаю: «А может, сделать ювелирные часы?» Ведь тогда совмещается приятное с полезным. Утилитарность сейчас очень важна».

Ну хоть какие-то табу остались? «Перебарщивать с количеством украшений по-прежнему не комильфо, — считает Баумер. — Сочетать вещи разных стилей и эпох лучше, если они не уступают друг другу по качеству. Но главное — помнить, что даже самые красивые драгоценности могут выглядеть отлично на одной женщине и ужасно на другой. Иногда ко мне приходят клиентки, хотят определенное украшение. А я им говорю: «Это вам не идет, попробуйте вот это». Или: «С этими платьями стоит носить вот такое». Женщина слушает — и, бывает, открывает в себе новую сторону личности, меняет весь гардероб. На моей памяти подобное случалось раза два. И это тоже часть работы ювелира — быть психологом. Потому что украшения — это не только дизайн на острие времени, соответствие потребностям реально живущих среди нас людей. Это сочетание личностей того, кто их сделал, и того, кто их носит. Надо просто найти «своего» ювелира».

Стиль: Svetlana Tanakina. Прически: Tomohiro Ohashi/MAO. Макияж: Christine Corbel/Jed Root. Маникюр: Charlene Coquard/Artlist. Модель: Suzie Bird/Elite. Ассистенты фотографа: Rasmus Jensen. Ассистент стилиста: Danielle Van Camp. Продюсеры: Matthieu Bourdet, Елена Серова

Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.

Фото: Johan Sandberg