Еврейская мама — это серьезно! — так сестры Гайдамак отвечают на вопрос, как они придумали свой фирменный наладонный браслет. — Мама смотрела на наши первые эскизы украшений и говорила: «Красиво, но Америку вы не открыли». Зато теперь изобретенные Соней и Катей браслеты носят Натали Портман, Наташа Поли, Джанет Джексон, Рианна. А Лана дель Рей на набережной Круазетт заявила, что теперь будет появляться только в украшениях Гайдамак.
Марку Privé Jewellery (недавно переименованную в Gaydamak) сестры создали два года назад. Выпустили уже четыре коллекции, которые продаются в парижских Bon Marché и Montaigne Market, лондонском CoutureLab, а с этого лета и в Москве — в бутике Le Premier. За это время наладонный браслет принимал облик листьев и вьюнков, отсылая к украшениям гениев ар-нуво, превращался в крокодилов и змей, напоминая о драгоценностях Картье. Новую коллекцию вдохновил парк парижского дворца Пале-Рояль. «Точнее, то, каким образом там обрезают деревья: эллипсами», — поясняет тридцатиоднолетняя Катя. «Индусы считают, что руку надо укрощать, — продолжает двадцатидевятилетняя Соня. — Поэтому на манжеты платьев женщины часто пришивают петельки, которые надевают на пальцы рук. Мы подумали: что если окольцевать украшением ладонь?»
Сестры родились, росли и учились в Париже. Их отец, москвич Аркадий Гайдамак, эмигрировал в Израиль в 1972 году в девятнадцать лет. Работал грузчиком в порту, матросом на танкере, потом перебрался во Францию и в 1990-е превратился во владельца заводов, газет, спортивных клубов по всему миру. По-русски Соня и Катя говорят бойко, но с явным акцентом и дефицитом слов. Девушки рады, что их детство прошло по ту сторону железного занавеса, да еще среди моды Мюглера, Алайи и Готье, но главным эталоном всегда была мама. Ирина Гайдамак надевала к джинсам и балеткам массивные бриллиантовые серьги или браслеты. Сейчас такое в порядке вещей, а тогда были 1980-е.
Кате было девятнадцать, когда она вдруг решила, что журналистика в парижском институте ей надоела, и уехала в Нью-Йорк. Дальше — как будто по сценарию «Приключений раввина Якова» с комиком де Фюнесом. Как-то Катя шла в магазин готовой кошерной еды на Сорок седьмой, «Бриллиантовой» улице, где работают и торгуют мастерские местных диамантье. «Зашла в одну и поняла: хочу там работать. А женщин в этот бизнес не пускают. Говорю: «Меня зовут Катрин, ничего не умею, но могу варить кофе, подметать. Сама буду вам платить, только дайте мне работу, я очень хочу быть здесь». Ее взяли уборщицей, потом допустили до огранки, полировки и гравировки. Спустя два года отец и сын диамантье сказали: «Все, мы тебе больше не нужны».
Харизматичная брюнетка Катя — напористая, взрывная — в тандеме дизайнер, блондинка Соня спокойнее, обстоятельно взвешивает слова. В команде она, дипломированный журналист и геммолог, отвечает за технологический процесс. Они живут вместе и придумывают украшения по схеме «Соня занимается йогой, я лежу на диване, и мы ругаемся». Могут и подраться, пару раз в год доходит до «развода». Правда, остывают сестры так же быстро, и до раздела бизнеса дело не доходит. Но документы на этот случай хранятся у адвокатов.
«Помню, в детстве папа рассказывал нам про Наполеона, корсиканца, взявшегося в Париже «ниоткуда», создавшего империю и свой Почетный легион великих, — говорит Соня. — Через много лет мы скупили старинные медали Легиона и создали по их мотивам коллекцию «1802». Ведь наши родители тоже ниоткуда, но доказали, что судьбу можно взять в свои руки. Мы не делаем брошей — за ними лучше идти в Van Cleef & Arpels. И колье не делаем, Cartier мы точно не конкуренты. К нам надо идти за нами — сумасшедшими, жадными до жизни, с руками, которые надо укрощать!»
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.
Фото: Patrick Demarchelier; архив VOGUE