Фотографии Айдан по-прежнему украшают страницы светской хроники, но ее друзья в фейсбуке в последнее время привыкли к другому образу художницы — в косынке и спецодежде, с резцом по камню, под ярким итальянским солнцем, в окружении рабочих, скульптур и кусков каррарского мрамора, лучшего на земле. В Карраре высекают из мрамора экспонаты ее большой выставки, которая идет в Московском музее современного искусства до 20 января.
«После этого отмокаешь несколько часов в ванне, — говорит сорокавосьмилетняя Салахова. — Иногда даже приходится работать в респираторе: пыль от черного мрамора и особенно гранита считается вредной, от белого — нет, она выводится из организма». Мы беседуем в кабинете ее студии на «Винзаводе», которая еще недавно была галереей «Айдан». Но в апреле Айдан вдруг призналась, что арт-бизнес больше не приносит денег и она прекращает свое дело. Одновременно закрылось еще несколько галерей: говорили о кризисе на рынке, о заговоре банкротов, требующих себе господдержки. К осени страсти улеглись: помещение на «Винзаводе» осталось за Айдан, рынок современного искусства в Москве не рухнул.
Мало кто видит оборотную сторону галерейного бизнеса: работа с художниками, аренда, зарплата сотрудникам, расходы на участие в ярмарках, подготовка выставок и каталогов, растущая конкуренция и, как следствие, еще больше усилий. Айдан говорит, что устала. «Когда мы вместе с Евгением Миттой и Александром Якутом открывали свою «Первую галерею» в 1989 году, казалось, что все как-то само собой пойдет, а получилось, что я взвалила на себя огромную ношу и несла ее двадцать три года. Слава богу, что галерея перестала приносить деньги — ведь теперь могу поехать в Каррару, когда захочу».
Все эти годы галеристке Айдан приходилось еще и успевать быть художницей или, наоборот, художнице Айдан — быть галеристкой. Нетипичный случай. Одно явно мешало другому, хотя сама она этого не признавала.
Серьезным боевым крещением перед тем, как Айдан решилась полностью посвятить себя искусству, стало ее участие в последней Венецианской биеннале. Вместе с другими художниками она представляла павильон Азербайджана, но именно ее работы оказались цензурированы руководством этой страны. По меркам Венецианской биеннале — скандал. Одна из скульптур — «Предстояние» — изображала женщину, полностью скрытую чадрой, из-под которой виднелись смиренно сложенные руки. Она стояла перед «Черным камнем», лежавшим на полу, — священным камнем мусульман, хранящимся в Мекке. В исполнении Айдан он был тягучей черной массой, обрамленной в белый овал из мрамора, по форме такой же, как в Мекке. По идее, «Черный камень» должен был располагаться вертикально на стене — возможно, это и возмутило начальство. В итоге спорную инсталляцию приютил павильон Италии.
«В моих работах паранджа всегда выступает символом женской самоцензуры, и когда в Венеции ее еще и закрыли накидкой, это лишний раз подтвердило факт доминирования мужского взгляда в нашем мире», — говорит художница. Тогда Айдан проявила чудеса самообладания, не стала устраивать публичный скандал. «Конечно, такое отношение задело и куратора павильона. А мне было очень обидно за свою работу, я очень много вложила в нее, жаль, что ее не увидели».
Выставку в Москве курирует, как и павильон в Венеции, турчанка Берал Мадра: редкий случай, когда к кураторству персональной выставки у нас привлекают иностранку. Труднопереводимое с латинского название экспозиции Fascinans and Tremendum — что-то вроде «Очаровывающее и устрашающее» — отправляет зрителя не в экзотический восточный мир, хотя здесь и немало ориентальных деталей и символов, а в мир рефлексий Айдан, которые могут быть понятны и близки любой женщине, независимо от конфессий.
Выставка открывается тремя видеоработами, где палец Айдан медленно движется вниз по мужской груди. Трое разных мужчин — белый, мулат и черный, — один и тот же указательный палец бесстрастно проводит по телам ровные линии. Это — очередная присяга феминизму, ведь долгое время объектом в искусстве считалась женщина, и правом на ее изображение до сих пор в основном пользуются художники-мужчины.
Скульптуры и барельефы из мрамора и гранита, изображающие женщин, покрытых чадрой, с книгой, платком в руках, в отдельном зале — триптих «Троица» с фигурами мусульманок, сидящих вокруг чаши, другой зал — с небольшими изваяниями башен минаретов из самого дорогого каррарского мрамора с прожилками, — все это действительно может «очаровывать и устрашать». Но именно истоки этих эмоций, которые привели к противостоянию Востока и Запада, и исследует выставка. В последнем зале — большая белая простыня из чистейшего мрамора, символ преодоления страха перед стереотипами в мусульманской культуре. Безукоризненность исполнения, изящество драпировок восхищают. «Здесь нет ничего оскорбительного. Это про личные ощущения женщины, которые на Востоке принято самоцензурировать с помощью паранджи. Все женское под прикрытием, хочешь — красься, хочешь — нет. Между прочим, комфортное чувство. Я сама его испытала, когда в Дубае надела паранджу и ходила в ней по городу».
Два десятилетия назад в своих инсталляциях Айдан представляла женское тело и как источник соблазна, и как вместилище боли: в золотые рамы были помещены изображения обнаженных натурщиц, в одной из работ посреди зала даже стояло настоящее гинекологическое кресло. Сейчас она — автор лаконичных, но предельно выразительных скульптур. В эпоху бесконечного мелькания образов, тотальной мультимедийности художница решила усмирить свой темперамент в камне.
Стиль: Елена Пятибратова. Прическа и макияж: Светлана Гребенкова/Vladimir Kalinchev Make-up Studio. Ассистент стилиста: Полина Ладоншикова. Продюсер: Елена Серова. Ассистент продюсера: Александра Ткаченко.
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.
Фото: Владимир Васильчиков