Полина Агуреева с пластмассовым стаканчиком в руке, в зеленых балетках, светлой майке и бриджах ведет меня в свою гримерку с огромным окном на Москву-реку. Мы садимся возле столика с большущим зеркалом, ежедневно отражающим разнообразные облики тридцатисемилетней актрисы: открытое лицо юной вдовы из «Одной абсолютно счастливой деревни», вопросительный и восторженный взор нахохлившегося воробья — Наташи Ростовой, цепкий взгляд острохарактерной Элен Курагиной, потерянную улыбку эксцентричной Тамары — матери-одиночки из «Пяти вечеров», отчаянную решимость Ларисы в «Бесприданнице», отстаивающей свободу и любовь ценой собственной жизни.
Сегодня она играет «Счастливую деревню» — свою самую первую, ослепительно счастливую роль в театре. Спектакль идет уже почти пятнадцать лет. Непостижимо, как ей удается сохранить живой пульс этого почти мифологического действа. «Ничего специального. Внутренне настраиваюсь, как перед любым спектаклем, — развеивает мои сомнения Полина. — Впрочем, нет, в «Деревне» есть особенно важная для меня тема войны. Трагедии, обрушившей судьбы миллионов. Для меня это ответственный спектакль, не хочу мельчить, «обезболивать» тему».
Подмечая ее способность с головой нырять в роль, критики пишут об отсутствии зазора между актрисой и персонажем — и жестоко ошибаются. Напротив, она любит работу на преодоление, храня дистанцию между собой и ролью. Вместо надрыва предпочитает высокую степень отстранения. Ей необходим тот самый воздух, за который обучены держаться фоменковские актеры. Хотя услышав про пресловутое легкое дыхание, Агуреева возражает: «Я бы не хотела обладать даром легкого дыхания при внутренней пустоте. Петр Наумович говорил нам иначе: «Легкий вздох при тяжелой жизни».
Для Фоменко одной из важнейших составляющих его театра было человеческое качество актеров. Проще говоря, мастер собирал штучных, интеллигентных людей. «Он был единственным из экзаменаторов в ГИТИСе, — рассказывает актриса, — который на вступительных испытаниях подробно расспросил меня, какую музыку люблю, какие книжки читаю. Я перечислила всю классику, в том числе Достоевского, которого обожаю со школы, Платонова... Я никогда не была отличницей, зато у меня всегда оставалось время для любимых книг».
В артистки Полина пошла из желания понять для себя что-то важное: «На земле вообще всего несколько вопросов, которые волнуют всех, и в каждой роли они так или иначе затрагиваются: вопрос веры, смысла жизни. Для меня одной из главных является проблема внутренней свободы. На что ты имеешь право, а на что — нет? Где пределы свободы? Как делать то, что считаешь нужным, не оглядываясь на формат и непонимание?»
В детстве ей нравились фильмы Киры Муратовой и композиции Пины Бауш. И сегодня реализму в искусстве Агуреева предпочитает гротеск и эксцентрику. Одной из самых трудных в этом плане работ был «Июль» в театре «Практика» — спектакль, напугавший многих ее поклонников. В перформансе, поставленном талантливым и амбициозным режиссером Иваном Вырыпаевым (на тот момент еще и мужем Полины), на сцену выходила женщина в концертном платье и перевоплощалась в каннибала. Семидесятиминутный монолог маньячки прожевывался и выплевывался, словно останки жертв, о которых она вспоминала. Жестокое безумие персонажа контрастировало с физической хрупкостью актрисы, ее почти детским лицом, бархатным голосом. От этого ощущение агрессии, смешанной с эротикой, становилось еще страшней. «Нет, в черноту я не опускалась, — уточняет Полина. — И чудовища не оправдывала, только изучала. Играя в ужас, избавлялась от жути страшного мира. После спектакля было легко».
В этой их работе с Вырыпаевым окончательно выкристаллизовывалась форма их творческого сосуществования. Безоглядное безумство и какофония вырыпаевского хаоса упорядочивались внутренним столь же сильным стремлением к гармонии — природным свойством актрисы. После этого спектакля их союз распался. Но еще раньше с Вырыпаевым они сочинили свою «Эйфорию» — кино про стихию оглушительной страсти, огорошившее в 2006 году Венецианский фестиваль.
Казалось бы, роскошный старт кинокарьеры. Но вот что удивительно: одну из лучших актрис своего поколения режиссеры нулевых в кино не приглашали очень долго. «Сначала я мучилась, — признается Агуреева, — искала причины в себе. А потом решила: значит, так складывается моя актерская судьба». Но вскоре случилась работа с Сергеем Урсуляком.
Они давно нашли общий язык, хотя в 2004 году в первой совместной картине «Долгое прощание» спорили до хрипоты. Теперь благодаря телевизионным хитам Урсуляка — «Ликвидации», где Полина с блеском и видимым наслаждением сыграла томную певицу Тоню, и «Жизни и судьбе», где ей досталась роль Жени Шапошниковой, которая бросает бравого мужа-танкиста, чтобы помогать бывшему, оказавшемуся на Лубянке, — ее узнала вся страна. Сергей Урсуляк объясняет: «Особенность Агуреевой — в ее нездешности, в зазоре между нею и нашим временем... Она рождена не сегодня, сформирована не вчера, совершенно лишена всеобщей хваткости, суетности».
По мнению Алены Званцовой, одного из сценаристов нашумевшего сериала «Оттепель», а ныне режиссера — недавно она сняла Агурееву в восьмисерийном детективе «Прощай, любимая» (осенью на Первом канале), — актриса мало снималась не потому, что была не востребована. Агуреева и сама избирательна: если не нравится материал, она деликатно ускользнет, не делая громких заявлений, она слишком самодостаточна.
От съемок в телевизионной экранизации произведений Куприна, которую «Первый» показал в середине лета, не ускользнула — подкупил материал. Но работать было сложно. Снимали в бешеном темпе — по три сцены за смену. Приходилось существовать в этом всеобщем галопе. Ее героиня — бывшая монахиня, ставшая проституткой: «Я придумала, что перед встречей с клиентом она поправляет висящий на зеркале крестик». Вообще, несмотря на нехватку времени, она много чего для своей роли насочиняла. Жаль, быстро погибла.
Что любопытно, чаще всего Полине предлагают роли роковых женщин. Не фам фаталь, а таких, кого преследует рок: «Не знаю почему, но я всегда «умираю». И в «Бесприданнице», и в «Гигантах горы». Во время съемок «Ликвидации» Урсуляк не без иронии приговаривал: «Главное, чтобы ты спела, а потом мы тебя убьем». В этом году у меня было три роли, и в каждой меня убили. Начинаю читать сценарий «Прощай, любимая» — мой персонаж уже лежит мертвый... в первой же сцене. Вот такая у меня удивительная фильмография!» — разводит руками актриса.
«Прощай, любимая» — немногословный детектив в стиле нуар про мужа (его играет Константин Лавроненко), который узнает, что убитая жена при жизни была сложнее, чем думалось. Она там почти что русская Лора Палмер: через минуту после начала сериала мы уже видим ее хладный труп, а потом муж и любовник пытаются выяснить причину смерти — раз за разом в воспоминаниях возвращают ее образ, исследуя потаенные уголки ее прошлого. Среди сквозных идей фильма — мысль о доверии, о парадоксальности человеческой природы. «Полина удивительно подходит для кино, — говорит Алена Званцова. — Она способна взмахом ресниц передать точнейшие нюансы. Ее крупные планы — лучшее, что есть в этой картине».
Вообще Агуреева известна своим умением при минимальной внешней выразительности транслировать максимальные смыслы. А еще — привычкой думать, анализировать, искать решения. За это ее за глаза называют самой умной актрисой Москвы, за это же одни ее любят, другие — избегают.
Интересуюсь: а не мешает ли актрисе интеллект, желание докопаться до сути, алгеброй разъять гармонию? «Нет, — говорит, — у меня мухи отдельно от котлет. Размышляю над жизнью, книжки читаю, чтобы разобраться в себе, да и профессией для этого занимаюсь. Но когда начинается творчество, накопленный опыт помогает опосредованно. Творческий процесс иррационален. Сама не знаю, откуда приходят эти образы-картинки. Но чувствую: если б не читала, размазалась бы по сцене биомассой, которая ощущает и вздрагивает».
Агуреева старается быть честной по отношению не только к себе, но и к профессии: «Я не верю, будто можно сняться в пятидесяти плохих сериалах и тем заслужить себе серьезную роль в большом кино. Любая халтура не может пройти бесследно. И я не верю, что после десяти лет осознанной кабалы и зависимости можешь дорасти до права на выбор».
Особенно бескомпромиссно она совершает выбор в театре. В новом спектакле, печальной буффонаде «Гиганты горы» по неоконченной пьесе итальянского классика Луиджи Пиранделло, она играет актрису, готовую принять смерть в свете рампы. В «Горе» отчетливо видно, что Агуреева принадлежит к редкой когорте необщих актеров, подобно Комиссаржевской или брехтовской музе Хелене Вайгель, несущих свой мир на сцену. И я легко могу вообразить ее в раннем МХТ, в экспериментах ФЭКСов Козинцева, у Ханеке и Триера. Впрочем, она непредсказуема во всем и прежде всего в своих желаниях. Кто бы мог себе представить, что интеллектуалка и интроверт Полина Агуреева мечтает сыграть... Лару Крофт, расхитительницу гробниц, или нечто похожее. И да, я бы многое отдала, чтобы это увидеть.
СТИЛЬ: ОЛЬГА ДУНИНА. ПРИЧЕСКА: МАРИНА РОЙ. МАКИЯЖ: АЛЕКСЕЙ МОЛЧАНОВ/LANCÔME. МАНИКЮР: МАРИЯ КУЗИНА, ЕЛЕНА ЧЕРВЯКОВА/WOWTOGO. АССИСТЕНТЫ ФОТОГРАФА: ДЕНИС АВРАМЕНКО; МИХАИЛ КОВЫНЕВ. АССИСТЕНТ СТИЛИСТА: ЕКАТЕРИНА ЗОЛОТОТРУБОВА. ПРОДЮСЕР: ЕЛЕНА СЕРОВА. АССИСТЕНТ ПРОДЮСЕРА: ВАЛЕРИЯ ШКОЛЯР.
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.
Фото: Данил Головкин; СЕРГЕЙ ПЕТРОВ; TASS PHOTO; АРХИВ VOGUE