Гений места

«Тут такой потрясающий свет, просто волшебный!» — сквозь помехи доносится до меня восторженный голос Олимпии. В Долине Смерти, каменистой пустыне между Калифорнией и Невадой, где тридцатиоднолетняя художница подыскивает место для своих инсталляций, раннее утро. Еще вчера она была в Нью-Йорке, где живет со своим бойфрендом, арт-куратором Невиллом Уэйкфилдом, а завтра может запросто оказаться на другом конце земного шара. Критики не зря называют Олимпию, внучку известного детского иллюстратора Ричарда Скарри (по его книге «Город добрых дел» про веселых зверей было снято несколько мультсериалов), гламурным вагабондом — она с детства скитается по миру.

Родилась в Женеве, в четыре года дед увез ее во французскую деревню, потом в венецианское палаццо и наконец в Нью-Йорк, где она училась в знаменитой частной католической школе для девочек «Монастырь Святого Креста», — в свое время ее окончили Леди Гага и сестры Хилтон. А доучивалась уже в элитном пансионе в швейцарском Гштааде, где у деда шале. После переехала в Париж, затем в Лондон — изучать психологию — и, наконец, осела в нью-йоркском Гарлеме. Художницей, по ее словам, мечтала стать с детства. Они с сестрой часто помогали деду и отцу. «Мое искусство — это естественное продолжение того, что они делали, только объемное».

Работы Оливии такие же космополиты — на ее счету групповые выставки в лондонских галереях «Барбикан» и 20 Hoxton Square (совладелец последней — Александр Деллал, брат обувного дизайнера Шарлотты Деллал и модели Chanel Элис Деллал), «Арт Базель» в Майами, нью-йоркский «Арсенал» и персональные выставки в миланской галерее современного искусства Conduits. В марте этого года она попробовала себя в роли куратора — вместе с бойфрендом организовала выставку Elevation 1049. Between Heaven and Hell в родной Швейцарии, в которой тоже приняла участие. С января по март ее скульптуры стояли в горном Гштааде, знаменитом своими открыточными видами и светской тусовкой. «Мы хотим вывести искусство из белоснежного пространства галерей и арт-ярмарок, куда люди едут посмотреть на экспонаты, а не на окружающее пространство в целом, и прийти к тому, чтобы художники приезжали в определенное место и жили и творили именно там».

Гштаад Олимпия выбрала не случайно. «Меня как художника всегда вдохновлял местный ландшафт, но я никак не могла придумать, что с ним можно сделать. Мы обсуждали это с Невиллом, а я тогда как раз читала книгу об Эмме Кунц. Она была художницей, медиумом и целительницей и говорила о том, как место, где ты родился, подпитывает тебя всю жизнь, — настоящая связь с почвой, с твоим местом силы. Поэтому мы решили пригласить художников из Швейцарии на их родину, чтобы они прочувствовали, что она для них значит».

Среди участников были и признанные мэтры, и начинающие дарования — американец Кристиан Марклей со своими видеоработами (одну из них, «Часы», привозили в «Гараж»), мастер вписанных в садовые ландшафты скульптур Уго Рондиноне, любитель мобильных инсталляций Томас Хиршхорн. Названием для выставки послужила высота города над уровнем моря, а работа Олимпии All that Is Solid Melts into Air — это цитата из Манифеста коммунистической партии: «Все сословное и застойное исчезает...» «Я взяла ее из труда философа Маршалла Бермана 1982 года о модернизации и ее конфликте с современной реальностью», — рассказывает художница. Среди ослепительно-белого снега она установила устремленные в небо шесты, сверкавшие на солнце, отражавшемся от альпийских вершин и глади озера Лаунен, где, по преданию, люди топили все свои печали. Такие шесты ставят перед тем, как начать строить дом. «Я хотела, чтобы моя работа одновременно символизировала прочность и пустоту — дом, который так никогда и не будет построен. Это мой ответ бесконечным стройкам на теле нашей планеты. Небоскребы становятся все выше, вот и мои шесты, устремляясь вверх, рождают чувство тревожности, ярости или зависти. А золотила их женщина, которая золотит купола, — мне хотелось добавить немного религии. А еще золото — это символ Швейцарии, — Олимпия делает паузу и добавляет: — Для меня важна духовность, я об этом никогда не забываю».

Теперь ей интересно развернуть свои инсталляции в пустыне. «Долина Смерти нас потрясла, именно здесь мы и планируем нашу следующую выставку. Станет ли это направление трендом, пока не знаю, посмотрим, главное — у нас есть идеи, остальное приложится».

Выставка в Гштааде была первым кураторским проектом Олимпии. «Это было естественным продолжением моего искусства. Сегодня границы настолько размыты, что уже нельзя разделять художника и куратора». Многому она научилась у Невилла — ведь за его плечами выставки и для нью-йоркского MоMA PS1, и для «Арт Базеля». Олимпия и Невилл познакомились на Венецианской биеннале в 2009 году. «Я там выставлялась, мы столкнулись в аэропорту». А уже через два года они работали в Ве­неции вместе — Олимпия представила видеоинсталляцию для проекта Commercial Break, а Невилл Уэйкфилд его курировал. Позже ее видео для проекта показали в «Гараже».

Когда речь заходит о ее статусе it girl — Олимпия со старшей сестрой Фионой, стилистом и актрисой, снималась в рекламе швейцарской ювелирной марки Chatila и постоянно мелькает на вечеринках с Дашей Жуковой, Татьяной Санто-Доминго и Камиллой Аль-Файед, — она обрывает меня на полуслове. «Это давно в прошлом. Я была молода, училась в Лондоне, давайте не будем об этом».

Как и ее любимая художница, легенда перформанса Марина Абрамович, она предпочитает белые и черные наряды: «Просто и практично». Любимый дизайнер — создатель утилитарной мужской одежды Адам Киммел. Его костюмы и комбинезоны носит весь Париж и Лондон, а на показах на подиум выходят тореадоры и скейтеры. Он, как и Олимпия, увлекается искусством, живет в Нью-Йорке и делает простые и практичные вещи для большого города, где Олимпия, кажется, нашла свое пристанище.

Теперь среди ее ближайших друзей сплошь знаменитые художники. Самый известный — скульптор и режиссер Мэтью Барни. Олимпия ассистировала ему в его студии, когда только вернулась в Нью-Йорк. Она помогала организовывать выставку Барни в Базеле в 2010 году (кстати, курировал ее тогда Уэйкфилд), а недавно сыграла в его ­шестичасовом фильме-опере River of Fundament — саге о любви, смерти и возрождении, вольной интерпретации романа нобелевского лауреата Нормана Мейлера «Вечера в древности» о египетских богах. Музыку написал любимец хореографов берлинец Джонатан Беплер, а помимо Олимпии в фильме приняли участие звезда «Темного рыцаря» Мэгги Джилленхол, букеровский лауреат писатель Салман Рушди и Дебби Харри из Blondie. «У меня там не какая-то суперроль, — пишет она мне позже в sms. — Но было здорово понаблюдать Мэтью за работой, да еще и в таких прекрасных декорациях (снимали в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и Детройте)». Сейчас фильм колесит по галереям мира, а в конце июня его показали в самом большом лондонском театре — «Колизее».

«Сейчас столько интересных художников!» — восклицает Олимпия. И оглашает список своих любимчиков. Оскар Мурильо, двадцатишестилетний лондонец из Колумбии, которого критики сравнивают с легендой стрит-арта Жан-Мишелем Баския. Американский дизайнер Джордан Вулфсон, создавший танцующего гуманоида. Главный провокатор «Молодых британских художников» скульптор и фотограф Сара Лукас. Среди молодых — итальянец Руди Штингель, создающий монументальные инсталляции, Памела Розенкранц, она занимается воздушной фотосъемкой, и обладатель премии Тернера Стив Маккуин. «Посмотрим, какой след они оставят в искусстве», — говорит Олимпия. Помехи в трубке становятся все сильнее, и я чувствую, что ей не терпится закончить разговор — ждет новый день в пустыне.

Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.

Фото: LUKAS WASSMANN/Tina Aich; www.olympiascarry.com; gazelli art house; Andrew Kreps gallery, new york