Необыкновенная история Ильи Зданевича в залах ГМИИ

Сегодня, 15 декабря, открывается выставка Ильизд, уникального человека, который открыл миру Пиросмани, работал на Шанель, дружил с Пикассо
Необыкновенная история Ильи Зданевича в залах ГМИИ

Классическая ткань Chanel конца 1920-х годов — джерси, сплетенное из нитей трех или четырех цветов, с геометрическим рисунком, — не плод смелого воображения Мадемуазель, а результат математического расчета. В архивах одного из любимых рисовальщиков Шанель — уроженца Тифлиса Ильи Зданевича, который был сотрудником настолько ценным, что в 1931 году она назначила его директором ткацкой фабрики в Аньере, — сохранились толстые тетради, полные математических формул и чертежей принтов. Вдохновляясь авангардными работами своих друзей Натальи Гончаровой и Михаила Ларионова, у которых Зданевич жил первое время после эмиграции, он превратил создание ткани джерси в точную науку, где рассчитано все, вплоть до угла, под которым располагаются элементы рисунка и плетения.

Их отношения с Коко — загадка. Она была крестной матерью его старшей дочери Мишель, он подарил ей книгу сонетов, добавив в тот экземпляр еще одно стихотворение, посвященное Мадемуазель. Хранители наследия Шанель считают, что одной из причин его увольнения в 1933 году была ревность управляющего компанией «Ткани Шанель» Доминика Ириба к привилегированному положению директора аньерской фабрики. Так закончился период работы у великой француженки — самый спокойный и финансово благополучный в жизни Зданевича. Жизни на удивление малоизвестной. Особенно в России, где его помнят в лучшем случае как поэта-авангардиста, автора книги «Янко круль албанскай», написанной заумью — стилем, в котором нет грамматики, много сокращений, а слова пишутся как слышатся.

На Западе Илья Зданевич под псевдонимом Ильязд известен куда больше — после его смерти в 1975 году Центр Помпиду и Нью-Йоркский музей современного искусства провели его большие ретроспективы. Обе экспозиции были посвящены Зданевичу как издателю livre d’artiste — «книг художника», в которых бумага, расположение текста и иллюстрации складываются в цельную картину, превращая книгу в произведение искусства.

Жанр возник как маркетинговый ход — парижский галерист Амбруаз Воллар, чтобы донести картины Ренуара и Сезанна до самой широкой публики, решил издавать их работы в виде книг. Идея полюбилась богеме: художники, поэты, издатели, собиравшиеся в кафе Монмартра, впервые получили возможность заниматься искусством не поодиночке, в своих мансардах и мастерских, а вместе. «Книги художника» выпускали Роден и Генри Мур, Ле Корбюзье, Матисс, Дали — все парижские светила прошлого столетия. Зданевич посвятил этому жанру тридцать пять лет — для его книг (он был издателем каждой, а для некоторых сам писал тексты) делали офорты Пикассо, Миро, Шагал, Джакометти. «Сейчас, когда живопись крупнейших художников ХХ века стоит от миллиона долларов, многие коллекционеры переключились на графику, и издания livre d’artiste становятся все популярнее», — рассказывает Борис Фридман, коллекционер и куратор выставки «Ильязд. ХХ век Ильи Зданевича».

Московская выставка в Галерее искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков, вход в которую находится слева от главного здания ГМИИ им. Пушкина, откроется 15 декабря и охватит всю биографию Зданевича. Начнется все с футуризма и Грузии, которую молодой выпускник юрфака Петербургского университета облазил в поисках работ Пиросмани и в результате собрал самую полную его коллекцию. Позже старший брат Ильи продал ее государству, и когда в Лувр приехала первая выставка «грузинского Джотто», Зданевич пришел посмотреть на свое бывшее собрание как обычный посетитель.

Семь залов будут посвящены жизни Зданевича в Париже, работе у Коко Шанель и созданию livre d’artiste. Привезут и афиши балов, которые Илья организовывал в начале 1920-х и на которых разыгрывала спектакли, устраивала цирковые представления, танцевала и развлекалась вся парижская богема — от Стравинского до Кокто. «Для него это был удобный повод познакомиться, войти в их круг, — говорит Фридман. — Всегда без денег, зато обаяния и энергии столько, что он мог увлечь и вовлечь в свое дело кого угодно, и этим он похож на Дягилева. К примеру, когда Зданевичу нужно было уговорить Матисса сделать вместе с ним книгу, он пустился перед ним в пляс. Пожилой художник засмеялся и согласился».

Вообще, за что бы Зданевич ни брался — от изучения астрономии до истории танца, он во всем достигал профессионализма, даже академической глубины. Перебравшись в Париж, не имея художественного образования, он, чтобы заработать, устроился к известной художнице и дизайнеру Соне Делоне — рисовал эскизы шалей, в 1920-е ставших необыкновенно популярными. Получив лицензию рисовальщика, через Дягилева познакомился с Шанель. А вскоре запатентовал ткацкий станок для джерси, который еще много лет использовался на французских фабриках.

Уволившись из модного Дома Chanel, он пешком перешел Пиренеи, чтобы сделать чертежи испанских церквей и написать работу о том, что их архитектура сродни армянским церквям. Потом выступал с докладами на конгрессах византинистов.

Сын поляка и грузинки, любивший гулять по Парижу в бурке, с посохом и вести на поводке своих кошек, он производил на женщин впечатление не меньшее, чем его закадычный приятель Пабло Пикассо. Первой женой Зданевича была работавшая у Шанель модель Аксель Брокар. От этого брака у него осталось двое детей. Второй раз он был женат на нигерийской принцессе, приехавшей на учебу в Сорбонну. Их сын имеет право претендовать на престол, но живет в Париже и на родину предков ездить опасается. С третьей женой Зданевича познакомил Франсуа Гюго — внук писателя и ювелир Шанель. У Франсуа с Элен была общая фабрика керамики. Прожив со Зданевичем двадцать пять лет, Элен сохранила в Марселе его архив. Самые ценные вещи из него зимой вы сможете увидеть на выставке в Москве.

Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.