Почему балету «Нуреев» мы говорим «да!»

Все, что вам нужно знать о скандальном отмененном балете от его композитора Ильи Демуцкого
Балет «Нуреев» всё о скандальном отмененном балете

К своим тридцати четырем годам музыкант из Петербурга Илья Демуцкий успел получить множество наград по всему миру и поставить балет в Большом театре. Премьера второго, посвященного великому танцовщику Рудольфу Нурееву, к сожалению, так и не состоится на сцене Большого в июле. Vogue поговорил с Ильей накануне, когда еще ничего не предвещало театральной трагедии...

Мы все выбирали и выбирали время для встречи, лавируя между репетициями в Большом театре, «Сапсанами» и московскими пробками. Наконец выбрали — всеведущий фейсбук подсказывает, что как раз в этот день моему собеседнику исполняется тридцать четыре года. «Это ничего, все нормально, другого времени все равно нет», — успокаивает Илья и на часок отлучается из Большого. Там полным ходом идет постановка его балета, уже второго.

Первый — «Герой нашего времени» — появился два года назад, год назад получил «Золотую маску», а сам Демуцкий выиграл тогда приз как «лучший композитор в музыкальном театре». Этой весной Большой включил «Героя» в программу своих прямых трансляций и показал всему миру.

Новый балет называется «Нуреев» и посвящен уже не литературному персонажу, а реальному — знаменитому невозвращенцу, самому культовому танцовщику ХХ века.

— Это первая поп-звезда балета, — рассказывает Илья. — С шиком, блеском, огромными гонорарами, армиями фанатов. И звездная составляющая, и паршивость характера — все это будет в нашем спектакле. Но, конечно, не только. У нас абсолютно четкая номерная структура. Отдельные номера — это отдельные главы из жизни Нуреева. Это школа Вагановой в Ленинграде, это советское время, которое вынуждает его совершить прыжок, это свобода, которую он вдруг вдохнул на Западе, может быть, немного тлетворно на него повлиявшая, это любовь и учитель Эрик Брун. И разумеется, СПИД, который его погубил.

— Дуэт с Бруном будет?

— Конечно. Это один из главных номеров. И с Марго Фонтейн, его великой партнершей, тоже будет один из центральных дуэтов. И эпизод, как его, уже сбежавшего из СССР, чуть не сцапал КГБ в аэропорту Каира.

«Нуреев» — продукт коллективного творчества тех же трех человек, что сочинили столь успешного «Героя». Кроме Демуцкого авторами постановки являются балетмейстер Юрий Посохов и режиссер Кирилл Серебренников.

— Начало работы над балетом следующее: мы втроем — хореограф, режиссер и я — придумываем общую идею, обсуждаем, какие сцены необходимы, какие характеры обязательно должны быть. Затем Кирилл эту историю вытачивает, облагораживает какими‑то интересными решениями и отдает мне либретто.

Либретто для меня — техзадание. В либретто, помимо истории, мы указываем эмоцию, темп, бдительность, какую-то определенную атмосферу или важную деталь, которую я должен передать в музыке. Еще есть стилистические отсылки — к определенным периодам жизни Нуреева, к определенным ролям. Есть патриотическая советская песня, типичная, но с изюминкой. Есть что-то джазовое с саксофоном, ассоциирующееся с эротизмом оперы «Лулу» Альбана Берга. Есть стилизация барочной музыки, есть романтический балет. И мы пытаемся все это переосмыслить, объединить калейдоскоп сцен в одну линию. Мне было интересно работать над музыкой к этому балету — попробовать себя в разных языках, пощупать музыку, к которой никогда до этого не обращался, изнутри.

— Интересно, когда Чайковский писал балеты, ему тоже давали техзадание?

— Не сомневаюсь! Петипа, насколько я знаю, диктовал Чайковскому не только длительность номеров, но иногда и состав звучащих инструментов. И конечно, порядок номеров — это все рассчитывается. Здесь танцовщики, исполняющие партию главных героев, станцевали дуэт, потом ушли переодеться-отдохнуть, в это время, например, общий танец, солист переоделся и может вернуться, а здесь давайте по сюжету бал — танец такой-то и сякой-то, согласно традициям балов, а здесь опять дуэт — любовное адажио. То есть это чисто технические и физиологические вещи.

Илья сам вполне сойдет за балетного, особенно когда сидит — все-таки ноги, стоящие в третьей позиции, сложно с чем-то перепутать. Худенький, с длинной шеей, в узких брюках и аккуратном пиджаке. Такой правильный мальчик-отличник с виду, вежливый, держит дистанцию. Спрашиваю, любит ли он балет.

— Сейчас — да. Я посмотрел все балеты Нуреева, все архивные записи, фильмы — раньше я этим не интересовался. Пришлось все эти партитуры перелопатить. Потому что я должен был цитировать музыку балетов, в которых Нуреев танцевал. Я прочитал много книг, что-то мне рассказывал Юра Посохов, который близко знаком с семьей Эрика Бруна.
В партитуре «Героя нашего времени» были партии не только для оркестра, но еще для трех вокалистов. Илья объявляет, что в «Нурееве» они развернулись по полной: будут и певцы, и драматические актеры, и даже хор.

— Печориных у вас в течение одного спектакля трое, Нуреев-то один?

— Один. Но, конечно, есть несколько исполнителей для разных составов. Мне кажется, станцевать Нуре­ева — это вызов самому себе. Я понимаю, что все ожидают точную копию Нуреева — и внешне, и в технике. Но я не считаю это главным. У нас другая цель — отдать дань его творчеству, его непростой личности.

Cам Илья — фигура довольно загадочная. Когда Большой театр объявил найденного Серебренниковым композитора для «Героя нашего времени», это вызвало большое изумление. Он появился как черт из табакерки — непонятно откуда. Хоровое училище имени Глинки, дирижерско-хоровое отделение питерской консерватории, стипендия в Консерватории Сан-Франциско, музыка для церемонии открытия XI Паралимпийских игр в Сочи. Наконец, награда «Лучший композитор Европы 2016» от Европейской киноакадемии за саундтрек к фильму Серебренникова «Ученик» и череда балетов на серьезных сценах по всему земному шару. В начале года прошла премьера «Оптимистической трагедии» в Сан-Франциско, а сразу после «Нуреева» Илья садится за «Анну Каренину» для Чикаго. «Уж простите, — смеется он. — Если честно, я сам удивился теме, но мне стало интересно. Большой, красивый двухактный балет. Ставит тоже Юрий Посохов». «Ученик» — самая пока известная его киноработа и одна из серии все расширяющегося сотрудничест­ва с Серебренниковым: в «Гоголь-центре» музыка Демуцкого звучит в спектаклях «(М)ученик» и «Кому на Руси жить хорошо». «С Кириллом мне комфортно работается, он понимает цену музыки в своем фильме. Я общался с некоторыми режиссерами, которые в последний момент вспоминают, что в фильме, оказывается, должна быть музыка, и просят написать что-нибудь быстренько и недорого. Меня такой подход не устраивает».

Он рассказывает, что музыку к «Ученику» записывал струнный ансамбль с ударными и фортепиано и что вообще-то живая музыка в кино сейчас не редкость. Другое дело, что изначально она обычно сочиняется электронным способом, на компьютере, а потом уже ее перекладывают для музыкальных инструментов. Наверное, это как нарисовать картину в фотошопе, а потом ее же на бумаге красками.

В результате, хоть потом и играют живьем, звучит как «фотошоп», будто на хороших семплерах это сыграли. «Я не знаю, зачем это надо. И вообще весь этот саунд а-ля «Трансформеры», а-ля «Бэтмен» как‑то мне не очень нравится. В последнее время музыка к блокбастерам, теперь уже и русским, звучит одинаково. Двадцать валторн как влепят какой-нибудь пафосный минор! Хорошо это пару раз сделать в качестве фишки конкретного композитора, но не десять же лет подряд целой плеяде его подражателей! — ругает Илья голливудскую музыку. — Мне все-таки ближе европейская музыка в кино. Она самобытная и сильно отличается от американской. Взять, например, Альмодовара, у него в соавторах замечательнейший композитор Альберто Иглесиас, я его обожаю».

Он не принадлежит ни к какой тусовке авангардистов: музыка у него вполне похожа, в понимании широкой общественности, на музыку, то есть там не шуршат пенопластом и не повторяют полчаса одно и то же. У Демуцкого есть эмоции, развитие, нормальный симфонический оркестр, все как положено. Кто-то считает, что для композитора XXI века, отягощенного грузом традиций и информации, это слишком просто, а вот Большой радостно заказывает ему балеты: вроде как и современная музыка — мы идем в ногу со временем, но с человеческим лицом. К тому же Илья хорошо чувствует театральную специфику, работает быстро и в срок. Прямо как какой-то старорежимный композитор, пишет музыку в тиши кабинета, сидя за роялем. Причем одну крупную партитуру за другой.

— Когда мне надо писать, я ухожу от всего и занимаюсь только этим. У себя дома, в Питере. Меня там никто не трогает, я никуда из своей норы не вылезаю.

— Получается, ваши заказчики в Москве и Америке, а живете вы в Питере...

— Да. В Москве меня исполняют лучшие коллективы, меня это устраивает. А в Питере я для себя работы не вижу. Мне там нравится просто жить.

— Есть у вас хобби?

— У меня есть вокальный ансамбль — шесть человек, — начинает Илья, и выясняется, что вот наконец мы нашли тему, на которую он, сдержанный и совсем не болтливый, готов говорить долго. — Мы еще со времен консерватории начали вместе работать. Поначалу довольно часто выбирались на гастроли, раза по три в год, сейчас реже, у всех уже свои дела, все же стараемся. Тем летом ездили, в этом августе, я думаю, тоже поедем. Вот это как раз хобби. Обычно мы гастро­лируем по Франции. Потому что там есть друзья, которые помогают организовывать тур по всей стране. Во Франции мы были уже раз пятнадцать. В основном поем русскую духовную музыку: Калинников, Архангельский, Чесноков, Чайковский, Рахманинов. В церквях, иногда — в школах. Все, кроме меня, профессиональные вокалисты, пели или поют в театрах, причем первые партии. И я, со своим баритончиком, как худрук, должен их как-то сдерживать, сглаживать, чтобы получался красивый ансамбль.

— Последний вопрос. Как будете сегодня отмечать день рождения?

— В теплой атмосфере. Сейчас я иду обратно в Большой. Репетиция закончится часов в девять, и мы очень небольшой компанией — с Юрой Посоховым, его ассистентом и несколькими друзьями — поедем посидеть в ресторане. Но засиживаться не станем, потому что завтра утром уже оркестровая репетиция.

Впрочем, судя по фейсбуку, именинника совсем уж без эмоциональной встряски в этот день не оставили и, прежде чем отпустить в ресторан, дали самому продирижировать оркестром Большого театра. «Лучший способ отметить ДР!» — ликует Илья на своей страничке, и с ним сложно не согласиться.

Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.