Этери Тутберидзе: «Если ребенку нельзя ужинать, то и родители не должны»

Копна светлых волос, мягкая улыбка, горделивая осанка, серый пуловер с воротником-хомутом, строгое пальто, высокие сапоги на каблуках — Этери Тутберидзе идет на каток «Хрустальный» в Беляево как на праздник. На льду, проезжая мимо бортика, ее реверансом встречают десяток спортсменов — от Жени Медведевой и Алины Загитовой до малышей лет по десять. Вот восемнадцатилетняя москвичка Евгения Медведева — за последние два года она собрала все золото чемпионатов России, Европы и мира. Пятнадцатилетняя чемпионка России Алина Загитова из Ижевска, выиграв в прошлом году чемпионат мира среди юниоров, осенью стала соревноваться во взрослой лиге и тут же завоевала Гран-при в Японии.

На катке все работают на равных — и звезды, и начинающие. В черных трико и легинсах девочки и пара мальчиков раз за разом разгоняются у бортика, взлетают; если упали, встают и заходят на новый круг. Время от времени проезжают мимо тренерского столика, где рядом с ноутбуком лежит плюшевый медведь, набитый носовыми платками, сморкаются, бросают бумажный комок в корзину и едут дальше. На утренней тренировке отрабатывают элементы, на вечерней каждый показывает свою программу. Женя за минуту успевает обаять весь каток, сыграть растерянность, влюбленность, закружить всех в танце. Розовощекая Алина сияет победительной улыбкой. «Я тренирую с иронией, и даже если говорю что-то обидное, то это через шутку, — говорит Этери. — Ранимому, запуганному, залюбленному дома ребенку со мной будет тяжело, а те, кто приходит на тренировку в первый раз и не замыкается, шутит, — вот это мои ребята».

У Тутберидзе хватает великих предшественниц, взять хотя бы Елену Чайковскую и Татьяну Тарасову. При СССР эти гранд-дамы фигурного катания растили победителей в парах и танцах, на рубеже веков триумфаторами были мужчины. Но в одиночном женском катании победы были единичные, и сразу две претендентки на золото в Пхенчхане из России — это исторический успех. Если добавить к Медведевой и Загитовой триумфатора Олимпиады в Сочи Юлию Липницкую (она, увы, ушла из спорта — и Этери сегодня объяснит мне почему), тринадцатилетних Аню Щербакову и Сашу Трусову, которые впервые в истории женского катания в прошлом году стали прыгать четверные прыжки, то станет очевидным, что Тутберидзе на наших глазах создает золотой фонд не только нашего — мирового фигурного катания.

Медведева уже даже больше, чем чемпионка: не зря ее делегировали на заседание Международного олимпийского комитета защищать российскую сборную, или, как уточняет Этери, «сказать что-то от себя». «Для меня Олимпиада в Пхенчхане должна стать первым шансом окунуться в атмосферу соревнований такого масштаба, — сказала Женя. — Но я не смогу принять вариант выступления на Олимпиаде без российского флага».

Способностью Медведевой произнести речь перед самой высокой публикой Тутберидзе гордится едва ли не больше, чем золотыми медалями, и настаивает, что развивать спортсмена как личность не менее важно, чем оттачивать технику. Музыка, книги, кино, поход на одноактные балеты Баланчина и Экмана в Театр Станиславского, просто разговоры с родителями и тренерами — все накладывает свой отпечаток. «Пресса пишет про них «роботы». Ну какие они роботы?! Они девочки весом меньше сорока пяти килограммов». Критики обличают ее, что Этери выжимает соки из не развившихся еще организмов, а она парирует: «Да, сейчас многие ратуют за это, чтобы поднять планку допуска на взрослые соревнования до восемнадцати лет, но тогда начнется регресс. Когда девочки взрослеют, организм начинает готовиться к материнству, начинает замедляться, беречь себя». Жене Медведевой было двенадцать, когда Этери выставила ее на чемпионат России. «Говорили — слишком маленькая, но я настояла. Татьяна Тарасова хлопала стоя».

Это убийственное или феноменальное сочетание технологической эффективности американцев и российской педагогической беспощадности. Этери продвинулась дальше всех туда, где находятся пределы женского фигурного катания, — говорит спортивный журналист Евгений Зуенко. — И она единственная, кто смог поставить создание фигуристок на конвейер. У Тутберидзе идеально отлажена система: есть человек, который занимается техникой прыжков, другой отрабатывает дорожку шагов, третий — хореограф. А она все это контролирует, как топ-менеджер, и добивается нужного результата. И еще у нее идет жесткая отбраковка девочек. Но те, кого Тутберидзе отсеяла и кто перешел к другому тренеру, даже не приблизились к результатам, которые они показывали у Этери. И это важный показатель».

Москвичка, пятый ребенок в семье мамы-инженера и папы-литейщика, Этери попала в спорт в 1978-м, когда ей было четыре года. На застроенный ныне небоскребами Стадион юных пионеров ее привезли заодно со старшим братом, который играл там в футбол. Проходя мимо открытых ворот катка, она остановилась: «Мне казалось, что это прекрасные снежинки крутятся на льду. Я сказала маме: «Отдай меня туда». — «Ты не умеешь кататься. Тебя не возьмут». — «Возьмут». На меня надели чужие коньки, и я в ожидании просмотра стала бегать на них вокруг катка, думала, что если научусь здесь, то и на льду проблем не будет. Вышла на лед, тут же упала, а тренер отошла к другому бортику и позвала нас всех к себе. Встать я не могла, поэтому по-собачьи очень быстро к ней побежала, поднялась по ее штанине и чувствовала себя победительницей!»

Этери начинала в одиночном катании, потом перешла в танцы, занимала призовые места на этапах Кубка СССР, а закончив карьеру, как и многие ее коллеги в начале 1990-х, уехала в Америку, чтобы выступать в ледовом шоу. Там же стала тренировать: «А вы знаете, что в Америке нет групповых занятий: только индивидуальные и только платные? И родители делают так, что этот чек или наличные тебе дает сам ребенок. Так он понимает, что время — это деньги, и не будет каждые пять минут перевязывать коньки, сморкаться, болтать. Занятие с тренером идет полчаса, потом они тренируются сами, и это тоже хорошо, это ответственность, самосознание. Там тренер — бог! Но у групповой подготовки в русском стиле есть и сильная сторона: младшие смотрят на старших и видят, что все возможно, растут вслед за ними. Так возникает школа».

Школа, которую основала она, идеально отвечает на запрос времени: нынешнее фигурное катание требует гораздо меньше артистичности и гораздо больше акробатики. Прыжок на третьей минуте программы стоит дороже прыжка на первой минуте. И вообще сложный прыжок стоит дороже красивого вращения. Поэтому ученицы Тутберидзе очень много прыгают. «Кажется, что сталкиваешься с идеально точным расчетом, будто в голове у тренера крутится счетчик очков, которые в каждую секунду должна заработать спортсменка. Тутберидзе как Стив Джобс, который не изобрел компьютер или телефон, но собрал из имеющихся элементов устройство лучшее, чем у конкурентов», — резюмирует Зуенко.

Стив Джобс презентовал айфон в джинсах и кроссовках — вот и Этери не любит пафосных лозунгов. «Ставишь небольшую цель и идешь к ней, потом к следующей и так далее». Как настроить спортсмена на победу? «Лучше перед стартом напомнить ученику свои замечания». На вопрос, чего ждать от Олимпиады, отвечает коротко: «Борьбы». В первую очередь борьбы Медведевой с собственной больной ногой, потому что, если здоровье не подведет, ей и Загитовой нет равных. Главными соперницами считаются японки Сатоко Мияхара и Вакаба Хигути, но они раз за разом проигрывают россиянкам, как и канадка Кейтлин Осмонд.

«Я не знаю, что такое характер победителя и как его выковать, — говорит Этери. — Все это лирика. У спортсмена просто должен быть характер. Он поставил цель и должен к ней прийти. Независимо от того, болит у него что-то, устал, страшно. Пусть это будет маленькая цель: сделать прыжок, откатать программу целиком, отработать на тренировке так, чтобы никто не заметил, что у тебя ножка болит. Без мотивации выдержать это невозможно. А мотивация тут бывает только одна — не видеть себя вне льда. Вот я, например, не представляю себя в офисе или в магазине. И у них так должно быть».

Загитову уже выгоняли из команды, как и Щербакову. «У Алины было детское отношение к работе: сегодня буду, завтра не буду. Я ее выгнала. Она у другого тренера проболталась пару месяцев, никто ее не заставлял. Родители, видя, что пошел регресс, собрались уезжать обратно в Ижевск, и тут Алина осознала, что не может без льда. А вот когда Юля Липницкая приехала ко мне тренироваться за пять лет до Сочи, ее мама произнесла: «Вы знаете, мы по возрасту на Олимпиаду попадаем». Я очень удивилась, думаю: ничего себе, еще прыгать научиться надо, а они уже Олимпиаду планируют. Может, для Юли это было и правильно. Но — сейчас я открою секрет — когда Юля получила в руки медаль Сочи, первое, что она спросила: «Мам, мам, вот эту медаль ты хотела? Это же олимпийская медаль?» Мама говорит: «Да», и я увидела, как у Юли в глазах будто что-то выключили».

Тутберидзе разрешает родителям сидеть на тренировках («так ребенок не чувствует себя одиноким»), но в целом с мамами и папами строга: «Если ребенку нельзя сладкое, мучное, то этого не должно быть дома. Если ребенку нельзя ужинать, то и они не должны, пока ребенок не лег спать».

Пятнадцатилетняя дочка самой Тутберидзе Диана Дэвис с двух месяцев на катке. Тут училась ходить, лепила куличики, набрав снега в углу катка, и выбора пути не стояло. Однако в прошлом году Диана перешла из одиночниц в танцы. «Она не хотела этого делать, потому что они тренируются на другом катке и мы не встречаемся почти. Но я видела, что ей в падении не хватает координации, это чревато серьезной травмой, и я потом себе не прощу ни как тренер, ни как мать»

Мы сидим в крошечной тренерской: стол с фотографиями Жени Медведевой и Дианы, диван, стеллаж, на стенах картины подруги-художницы: пейзаж, абстракция. Окон нет. В потолке гудит вытяжка. «В прошлом году вытребовала себе комнату, — Этери окидывает взглядом свои скромные владения. — Зато с личным туалетом! До этого в холле сидела. Звездная болезнь не про нас. Девочки-чемпионки тоже переодеваются в общей раздевалке».

Но на мысли о комфорте у нее времени нет. «Иногда беру не выходной, а половину дня. Медленное утро с кофе, книжкой или фильмом — и на работу». В кино и литературе Тутберидзе больше всего ценит драмы, пронзительные, как «Жестокий романс», или вдохновляющие на подвиг, как «Скафандр и бабочка» Джулиана Шнабеля («пересмотрела его четыре раза») — про парализованного после инсульта редактора, сумевшего написать бестселлер, управляя лишь собственным левым глазом. Триумф воли над слабостями девочка, бежавшая к своему первому тренеру на четвереньках, ценит выше всего остального.

Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.

Фото: Данил Головкин