Кукольный дом Фабрицио Вити

Седьмой округ Парижа. Старые деньги, нафталин и скука — считают французы. «Зато здесь спокойно, романтично, пустынно, — парирует обувщик Фабрицио Ви­ти. — Это вам не дизайнерский лофт с видом на Эйфелеву башню, это старая парижская квартира, сто тридцать квадратных метров, весь декор — вещи времен моего детства, из Италии 1960-х».
Пятидесятилетний Фабрицио Вити, имя которого передают из уст в уста it girls Парижа и Нью-Йорка, родился в знаменитой своим мрамором Карраре. Учился, как и многие там, на скульптора: «У нас там и профессий других нет — вся деревня стучит молотками!» — но стал дизайнером обуви. Успел поработать в Prada и с Томом Фордом в Gucci, а тринадцать лет назад пришел в Louis Vuitton и стал главным дизайнером обуви, одним из столпов команды Николя Гескьера. Год назад без отрыва от этой работы итальянец запустил собственную марку Fabrizio Viti. И сразу успех: от его обуви без ума и София Коппола, и Алексия Нидзельски. Коллекцию сразу же купили Colette и Barneys, а в Москве она эксклюзивно пред­ставлена в ЦУМе, в корнере его по­други Наташи Гольденберг.

«Обувь Фабрицио  как из старого кино. Это не удивительно, ведь он большой знаток моды 1940-х и 1950-х годов», — говорит Наташа

В эту квартиру Вити влюбился с первого взгляда: «Я проходил мимо агентства и увидел красивого молодого человека. Я подумал: "Этот мальчик точно подберет мне квартиру". И первый же вариант попал в цель. Здесь есть все, что мне нужно: гостиная, две спальни

По мнению Вити, обувь не существует отдельно от тела: она — продолжение ноги, завершение бедра, опора груди, ответ цвету волос и глаз. «Мои туфли для того, чтобы женщина чувствовала себя в них радостно и легко, а не для того, чтобы на нее смотрели мужчины». Туфли Вити девичьих пастельных оттенков похожи на маленькую скульптуру: каблуки напоминают волну, а подъем — садовые арки, увитые цветами. Все милое и игривое. Откуда что берется, я понимаю, когда вижу его коллекцию.

Дизайнер предпочитает работать в спальне за письменным столом

Коллекция внушительная, но нет, не современного искусст­ва — Фабрицио собирает кукол. «Прошлый владелец квартиры держал в подвале вина, а я — кукол. Им удобно в коробках и, надеюсь, не страшно», — говорит обувщик. Наверху, вместе с хозяином, живут только самые близкие, доверенные экземпляры. «Одна из кукол сейчас в библиотеке, она не захотела выходить, потому что не одета и стесняется чужого мужчины. Но я вижу, ей нечего бояться. Пойдемте, я вас познакомлю». Мы входим в комнату, где на диване сидит прекрасная девушка в полупрозрачном платье из органзы. Ростом мне, наверное, по пояс. «Она немного печальна сегодня, — говорит чуть извиня­ю­щимся тоном Вити. — Знакомьтесь, ее зовут Азалия». Азалия? Как цветок? «Да, я люблю цветы». Цветов в доме и правда море, но сплошь искусственные: «Мне было больно видеть, как они умирают, и я перешел на искусственные, они ничем не хуже. Их красота вечна, как красота кукол».

За экземпляр Барби 1959 года ­пришлось заплатить пятизначную сумму на аукционе в Стокгольме

Любимица хозяина – кукла Азалия

Дизайнер объясняет, что именно куклы были его первыми моделями и до сих пор они для него как макеты для архитектора. «Я все им дарю: и юбки Prada, и духи Guerlain, и сумочки Louis Vuitton, и платочки Hermès. А еще у меня есть портной в Италии, я рисую ему платья и белье из старых выпусков Vogue, и он их шьет. И конечно, фабрика Louis Vuitton помогает делать для них красивые туфельки».

«Мои игрушки — единственное доступное мне изменение сознания. Я никогда не пил вина, ни разу не был пьян, не принимал наркотики, но с куклами мой мир меняется», — говорит Вити. Его новое увлечение — русские куклы. Он покупает их у известных мастериц Натальи Лосевой, сестер Поповых, Анны Добряковой.

Родители никогда не мешали ему, мальчику, играть в куклы. Отец, Карло, был писателем, любил музыку, оперу, по четвергам водил сына в кино. Красавицу маму звали Альда, но она просила, чтобы к ней обращались Рената. Первая игрушка, полюбившаяся Фабрицио, была Барби 1970-х: «Это кукла-женщина с нереаль­ными пропорциями и с нереальной жизнью».

Главное укра­шение спальни — бра от дизайнера 1960-х Паоло Венини, которое Фабрицио выку­пил у старой итальянской телестудии, а на комоде рядом с портретом Бар­бры Стрейзанд живет «русская кукла», как ее называет хозяин — ее создали сес­тры-близнецы Елена и Катя Поповы

В отсутствие гостей в гостевой спальне живут куклы. Над письменным столом работы звезды промдизайна Джо Понти висит картина неизвестного японского художника

Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.