К моменту их первой совместной съемки в 2015 году американка Кольер Шорр и француз Поль Амелин уже чувствовали себя давними друзьями, во многом благодаря инстаграму. Сейчас фотографу 55, а модели — 23, и их отношения — доказательство того, что возраст дружбе не помеха.
«Либо у вас есть что-то общее с человеком, либо нет, — объясняет Шорр. — Многие говорят, что мы с Полем оба довольно честны и наивны, и это видно по нашим совместным фотоработам: они очень томные и расслабленные. В них нет никакого напряжения. Мы как пара ленивых котов, правда». Все началось с go-see — так в индустрии называют тестовые съемки, что-то вроде рабочего знакомства модели и фотографа, — а закончилось проектом для журнала Re-Edition, который лег в основу полноценной книги под названием Paul’s Book.
На протяжении двух лет Шорр регулярно навещала Амелина в доме его родителей в парижском районе Марэ, в котором она всегда останавливается. Фотографии, которые она делала, болтая со своим другом, стали материалом для издания. «В нем можно увидеть моменты трансформации, и я говорю не о прическе или макияже, — поясняет Шорр. — Речь о незначительных изменениях языка тела на определенном отрезке времени, которые раскрываются в доверительной комфортной обстановке». Как сама Шорр пишет в книге, большинство снимков она сделала в состоянии джетлага в перерывах между примерками Амелина для показов парижской Недели моды. Помимо фотографий на страницах альбома встречаются портреты его друзей и коллег, например, стилиста Лотты Волковой и модели Джеймса Кру, который также написал эссе для Paul's Book.
Vogue поговорил с Шорр о ее совместном проекте с Амелином и о том, что представляет собой модная фотография сегодня.
В отношении женщин-фотографов часто употребляют термин female gaze, или «женский взгляд». При этом фотографов-мужчин такие штампы, как правило, не касаются. Вас это задевает?
Все не так однозначно. Если вы поставите передо мной работы двадцати женщин-фотографов, я смогу идентифицировать себя лишь с парой из них, но точно не со всеми. Они ставят перед собой совершенно разные задачи, к тому же у каждой свой бэкграунд. Иногда я думаю о том, есть ли разница между взглядом на фотографию гомосексуала и натурала. Потому что если вы посмотрите на феминистские работы женщин традиционной сексуальной ориентации и лесбиянок 1980-х, то поймете, что это совершенно разные вещи. Жизнь гетеросексуальных женщин проходит в постоянном контакте с мужчинами, но я, будучи лесбиянкой, никогда не чувствовала такого сильного мужского влияния на свои работы. Кроме того, я не думаю, что фотография как-либо связана с политикой, это скорее отражение вашего внутреннего мира — все мы испытываем личные чувства друг к другу.
Долгие годы мои работы вызывали большой интерес, но и многим казалось, что женщины на моих снимках недостаточно гетеросексуальны. Внезапно что-то поменялось, и фотографы, которые раньше снимали моделей в нижнем белье, начали поголовно фотографировать их в косухах и мужских пиджаках, прося их смотреть прямо в объектив и словно заявлять о себе: «Вот так выглядит сильная женщина». Конечно, все это просто оболочка, и даже короткая стрижка под мальчика не сделает женщину более умной или харизматичной.
В Paul’s Book вы ставите под сомнение традиционные представления о маскулинности. Снимок развалившегося на полу Амелина контрастирует с фотографией боксера Дмитрия Салиты, готового нанести удар. Как вы сами определяете понятие маскулинности?
Мне казалось, у меня есть четкие представления о мужественности, но теперь не уверена, что вообще знаю, что это такое. Дмитрий — украинский боксер, которому в 1990-е вместе с семьей пришлось переехать в Бруклин. Он еврей и отказывается участвовать в боях во время шаббата — для меня это такая дихотомия между силой и уязвимостью. Мне всегда была интересна идея маскулинности как качества, которое не позволяет удовлетворить собственные требования.
Думаю, мода помогла изменить представления о мужественности, особенно в больших городах и творческих кругах. Модная индустрия вывела из тени представителей маргинальных сообществ, таких как транссексуалы. Не сказать, что идея маскулинности стала старомодной, просто теперь мы понимаем, что на самом деле в ней никогда не было смысла.
Вы считаете Амелина своей музой?
У меня нет муз: это слишком личное, своими людьми обычно не делятся. Поль участвовал во множестве съемок, работал с кучей разных фотографов, и мне это по-настоящему интересно. Еще для меня важна интимность. Важен человек, которого я снимаю в данный момент, а его биография и обладание «правом собственности» на него мне совершенно не важны.
Почему для вас так важно было включить в книгу фотографии обнаженного Амелина и некоторых других героев?
Я хотела запечатлеть Поля обнаженным именно потому, что делаю подобные снимки очень редко. Мы были в доме его родителей и располагали не таким уж большим количеством опций. Фотографируя Поля, я с огромным любопытством рассматривала его тело — угловатые черты и бледность кожи. Я не использовала дополнительное освещение, поэтому кажется, будто его тело подсвечивает снимок — это напомнило мне картины американского художника-реалиста Томаса Икинса.
Обнаженное тело — важный предмет обсуждения, особенно в эпоху главенства инстаграма. На смену цензуре пришла самоцензура, и я это чувствую. Например, когда мы снимали обложку Re-Edition с моделью Фреей Бехой Эриксен, я сделала коллаж из фотографий автомобильных колес, прикрывающих ее обнаженную грудь, а в Paul’s Book я прикрыла Поля изображениями глаз и кусочками бумаги. При этом мне всегда казалось, что одежда со всеми своими контрастами и текстурами — такой же интересный объект съемки, как голое тело. Когда мы с Полем говорили о публикации кадров в стиле ню, то поняли, что нам важно показать их, но не обязательно представлять все пикантные детали на всеобщее обозрение. Идея была вовсе не в коллаже, просто такой подход упрощает публикацию фотографий и помогает зрителям понять, насколько проблемно современное общество относится к обнаженке.
В книге есть эссе, написанное моделью Джеймсом Кру. Как вы выбирали авторов?
Мне хотелось, чтобы в книге прозвучал голос ровесника Поля, а не кого-то гораздо старше него. Я подумала, будет интересно, если одна двадцатилетняя модель расскажет о другой двадцатилетней модели, ведь у них общие ценности и идеи.
Что вы хотите донести фотографиями из Paul’s Book?
Сначала мы попробовали фотографировать на улице, и это было провальное решение — мы оказались не в своей тарелке. Поэтому мы вернулись в дом родителей Поля, и его обстановка задала нужный вектор интимности и документальности съемок. Трудно сказать, можно ли считать получившуюся книгу документальной, потому что героем не был мой любовник или незнакомец. Я не снимала человека, который ничего не понимает в фотографии, поэтому каждый снимок — результат работы обоих.
Мне кажется, Поль не знает, каково это — фотографироваться, не отдавая себе в этом отчет. И мне нравится, как эта идея пересекается с моей предыдущей книгой Jens F. Парень, которого я снимала для нее, знал, что мы воспроизводили один из проектов художника-реалиста Эндрю Уайета.
В Paul’s Book нам с Полем хотелось добавить фотографиям многогранности и глубины. Например, на журнальном столике в его доме стоит несколько фотографий режиссера Ларри Кларка в маленьких рамках. А на одном из кадров Поль держит в руках открытку с изображением обнаженного художника Дэвида Войнаровича авторства Питера Худжара, которая обычно висит на стене в его спальне. Думаю, Полю было интересно попробовать себя в обеих ролях: быть отстраненным, как Войнарович, или притягательным, как герои снимков Кларка. Нельзя сказать, что мы воспроизвели его жизнь, мы как будто добавляли в нее новые главы.
