В апреле в Судане произошел переворот, и правивший на протяжении 30 лет президент Омар аль-Башир был свергнут. У власти оказались военные — они создали совет, который должен управлять страной во время переходного периода, но многие люди требовали передачу власти гражданским. Активисты организовали в Хартуме, столице Судана, палаточный лагерь, он и стал «сердцем» революции. Каждый день там собирались сотни тысяч людей, мечтающих построить «Новый Судан».
Накануне праздника Ураза-байрам, на рассвете военные пробрались в лагерь мирных демонстрантов и начали массовую резню: активистов насиловали, пытали, убивали, а затем скидывали их тела в реку Нил. Многие палатки сжигали вместе с находившимися там людьми. По сведениям врачей, которые сотрудничали с протестующими, зафиксирована сотня убитых, однако все еще находят тела жертв, а случаи насилия продолжают происходить по всей стране. Три активистки, участвовавшие в революции, рассказали британскому Vogue, как они пережили случившееся и почему их борьба за свободу только началась.
Алаа Сатир, художница и иллюстратор
«Ураза-байрам — большой праздник в Судане. Но в этом году все было очень тихо. Люди оказались сломлены. Мы целый день смотрели ужасающие видео, следили за новостями и плакали.
3 июня я проснулась от сообщения друзей, в котором они спрашивали, все ли со мной в порядке. Вышла из дома и услышала выстрелы, улицы были перекрыты баррикадами, везде стояли посты военных.
Instagram content
Для нашей страны начался новый этап. Теперь мы имеем дело не просто с режимом, а с настоящими чудовищами — проправительственным ополчением Джанджавид, которых мы знаем со времен конфликта в Дарфуре. Их совершенно не волнует то, что они нарушили всяческие права человека. Эти люди насилуют, сжигают все вокруг дотла и получают от этого удовольствие. С ними нельзя вести никакие переговоры. Изначально мы думали, что в правительстве будут представлены военные и гражданские, но теперь просто хотим вернуть свою страну. Мы хотим, чтобы в нашей власти не было военных, и требуем, чтобы они понесли наказание за то, что сделали.
Мне кажется неправильным продолжать вести себя как ни в чем не бывало после убийства неповинных людей. Мы боимся выйти на улицу, потому что в любой момент нас могут остановить, избить, изнасиловать, убить — что угодно. Мы очень злы, но не хотим разжигать огонь ненависти. Самый эффективный способ добиться желаемого мирным способом — сделать так, чтобы жизнь в стране замерла.
Нам закрыли доступ в интернет. Из-за этого мы не можем узнать, в безопасности ли другие люди. Нас пытаются заткнуть, не хотят, чтобы мы говорили о происходящем, поэтому международный резонанс так важен для страны. Все наши арт-работы уничтожили (Алаа стала инициатором серии муралов, которую поддержали местные художники. — Прим. ред.). Они сделали так, чтобы в городе не осталось ни намека на противостояние. Но огонь революции, зажженный в каждом из нас, будет гореть до последнего. Несмотря на все ужасы, эти события сделали нас еще более решительными».
Instagram content
Марва Бабикер, нейробиолог, врач и поэтесса
«Покидая палаточный лагерь в прошлом месяце, я и подумать не могла, что все так обернется. Накануне одного из самых священных для мусульман праздников в город пришли тысячи солдат. Я смотрела Facebook в режиме реального времени и видела, как мой народ убивают, а врачи делают людям операции на импровизированных станциях медицинской помощи прямо на улице.
Центральный комитет врачей Судана обратился за помощью к Всемирной Организации Здравоохранения, ООН и другим неправительственным организациям. В реанимациях находится огромное количество людей, доктора обслуживают раненых в больницах прямо на полу, потому что все переполнено, медикаментов не хватает. Врачи ни на минуту не прекращали работу, но военные атаковали и их: врывались в больницы, терроризировали людей, не давали лечить раненых.
Эти люди пытаются запугать нас, но на самом деле только придают нам сил. Все знают — настоящая борьба начинается именно сейчас. Какое-то время назад я выложила видео с описанием событий, и на сегодняшний день его посмотрели более 200 тысяч человек.
Во время протестов я видела тот самый «Новый Судан», о котором всегда мечтала. Если ты был голоден — ел, хотел пить — пил, и ни за что не надо было платить. У женщин были равные с мужчинами права. Взрослые учили бездомных детей читать и писать. Врачи уходили с оплачиваемых работ, чтобы помогать демонстрантам. Люди выращивали растения, чтобы озеленить лагерь. Художники создавали прекрасные произведения искусства. Для каждого находилось место. И после того, что военный режим отнял все это у нас, мы ни за что не признаем его власть».
Юсра Эльбагир, репортер новостной программы Channel 4 News
«Палаточный лагерь был абсолютно волшебным местом. Это был хаб для художников и представителей современной культуры. Женщин здесь считали за равных. В какие-то моменты все казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой, но вместе с этим мы надеялись, что это место навсегда останется нашим.
Люди Судана хотят знать, почему Международный уголовный суд не призывает к ответу генерал-лейтенанта Мохамеда Хамдана «Хемети» Дагало, ответственного за преступления в Дарфуре и суданской столице. Они хотят, чтобы переходный военный совет заставили передать власть народу. Они хотят, чтобы им вернули доступ к интернету и они могли связаться со своими семьями. Сейчас у всех такое чувство, что Судан изолирован от остального мира. Я звонила тем, кто сейчас там, и они спрашивали у меня, что происходит в стране.
События 3 июня дали людям примерное понимание того, что происходило в Дарфуре, Южном Кордофане и Южном Судане на протяжении десятилетий правления режима. Долгое время люди пользовались привилегиями жизни на севере или в столице, а теперь поняли, что творилось в других регионах. Это заставило всех объединиться и понять, что нам всем предстоит пройти еще долгий путь».
Интервью были сокращены и отредактированы.
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.
Фото: Getty Images, @alaasatir