В студии Такаси Мураками в промышленном пригороде Токио солнце не заходит никогда. Потому что его просто не видно. Мастерская главного японского художника современности занимает огромный, на восемь тысяч квадратных метров, ангар, где две сотни сотрудников (еще столько же трудятся в нью-йоркском подразделении компании) работают двадцать четыре часа в сутки — в две смены, без выходных и с отпуском на три дня в году. Это конвейер в полном смысле слова: если где-то возникает пауза, останавливается работа на всей фабрике, поэтому на съемку после многомесячных переговоров фотографа пускают в одиночестве, только на полчаса и берут клятву никого не отвлекать. Кажется, на атомную электростанцию попасть было бы легче.
Подручные Такаси — его верные до мозга костей фанаты и неутомимые перфекционисты, которые держат под контролем и по несколько раз перепроверяют все: от глобальных проектов, вроде проходящих в этом году одновременно в Осло и Чикаго выставок мастера, до запятой в подписях к картинкам на этой странице. За мастера они продадут душу и замучают кого угодно судебными исками. Пятидесятипятилетний Мураками отвечает взаимностью, регулярно устраивает для всех сотрудников вечеринки и, несмотря на подрастающих в Токио двух детей-младшеклассников, большую часть времени живет тут же, на фабрике. Как Диоген, в картонной коробке, внутри которой — лампочка для чтения. И это не шутка.