Я, конечно, зашла с черного хода, через «Сорри, бабушка». Когда-то я так заходила в Prado кафе, закрывавшееся на ремонт. (И больше никогда я до «Прадо» не дошла: место оказалось плюшевым, золотым и невыносимо помпезным.) Полтора года ушло на один только интерьер. Теперь он подчеркнуто брутальный, я бы даже смягчила слегка: например, срезанные под острым углом светильники. Есть там еще темные полки с лежащими бутылками, темного дерева столы с мраморными топами, люстры, похожие на вертолеты. И деревянные своды, будто сидишь под перевернутой лодкой, от которой остался только остов. Хотя вообще-то брутальность тут оправдана всем, начиная от дома с министерством по соседству и заканчивая Новой площадью, реющей в вышине слева. Очевидно, что именно оттуда притекут основные посетители, суровые мужчины в скромных и страшно дорогих костюмах.
Пока я обедаю, мимо ходит кто-то рыжий с телефоном, держа его как уоки-токи, и заглядывает в углы, не иначе, чистит площадку к визиту кого-то из тех, с горки. «В пятницу они ка-а-ак пошли, — рассказывает Любовь Неверовская, пиар-кариатида ресторана, — и все с рациями».
В J&P вообще сейчас много тех, кто занят делом: ресторан только открылся. Доводят входные двери, совещаются у барной стойки. Официанты то и дело сбиваются в стайки на пять-десять секунд.
Жером помоложе, он в России всего 12 лет, у него на Рублевке свой La Colline (совсем другое меню, чем в J&P), а в послужном списке Le Duc и работа в La Maree. Жером выглядит как кинозвезда и не зря внесен в списки самых желанных женихов Москвы. Денег у него, может, и не как у форбсов, но что нам деньги без любви. А глядя на Жерома, видишь ясно как божий день, что деньги избраннице станут совершенно не интересны через пару минут после знакомства. Патрис же – ветеран России, он тут уже 22 года, запускал ресторан трехзвездного мишленоносца Мишеля Труагро в Трехпрудном переулке, работал в «Клубе «Т», в «Белом квадрате», в «Бисквите», Fauchon и тоже открыл свое дело «Крепери де Пари».
Патрис уютно чувствует себя в роли старшего товарища, и да, он тоже жених, только разведенный. Оба шефа говорят по-русски. Оба готовят на равных и придумывают на равных, но Жером слегка главнее. Еда в J&P французская, из домашних записных книжек мам и бабушек наших героев. Продукты поступают от проверенных поставщиков, те возят из Франции. Потому что трудно найти петушка в России такого качества, чтобы из него сделать суп. Я последний раз такого встречала в Финляндии.
В меню после весьма французского захода «Аперитив» есть разделы «Салаты и закуски», «Крудо и морепродукты», «Горячие закуски», «Супы», «Горячие блюда, приготовленные Жеромом и Патрисом по традиционным семейным рецептам» и «Десерты». Цены сейчас в честь старта низкие, так что беззастенчиво пользуемся тем, что тартар из тунца и авокадо на карпаччо из свеклы в красном имбирном маринаде стоит 990 руб. (На фото ниже, и такой нежно-вкусный, что, как говорит папа: «Не ешьте никто, я сам справлюсь») .
В разделе «Десерты» — «нежный лаймовый фондант» (но я бы все же писала «фондан», ибо «т» обычно не произносится) под теплым соусом, со свежими ягодами, специями и красным вермутом (350 руб.), «баночка с сюрпризом» — кусочки ананаса, обжаренного с ромом и имбирем, под лаймовым кремом (320 руб.), «горячий шоколадный фондант» (вот опять) Grand Cru с карамельным мороженым (350 руб.)
Я уверенно могу поздравить Ginza с продуманным запуском в роскошном сегменте. До марта (когда обещают поднять цены) ресторан выглядит прямо-таки европейским проектом.
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.
Фото: Nelli Konstantinova