Знакомьтесь, Илария Икарди — воспитанница Céline, которая возрождает семейный ювелирный Дом

В ноябре 2020 года Илария Икарди приняла очень смелое решение: запустить собственный ювелирный бренд (об этом она мечтала последние два года) прямо в разгар пандемии. С тех самых пор от заказов на массивные перстни-печатки с лазуритом, подвески в виде астронавтов и талисманы с выгравированными на них колосьями пшеницы из дебютной Series 01 — нет отбоя. Все украшения создаются на заказ. Минимальный срок изготовления — четыре недели. 

Бренд Ilaria Icardi она создавала с нуля, однако корни его уходят далекие 1960-е. В ту пору покойный отец Иларии Умберто Икарди — золотых дел мастер, к которому среди прочих обращались Tiffany & Co. и Cartier, — открыл в крошечной итальянской Валенсии собственную ювелирную марку вместе со своими братьями. Сегодня дело так и остается сугубо семейным: производство бренда Иларии расположено все в том же городе, управлением она занимается вместе с братом-геммологом Лоренцо. И хотя штаб-квартира Ilaria Icardi находится в Лондоне, память о родителях наша героиня всегда хранит около сердца (не расстается с кулоном из неограненного изумруда — помолвочным подарком мамы и папы).

Успех Икарди отчасти объясняется тем, что за плечами у нее более двух с половиной десятилетий опыта работы в индустрии. Сперва около десяти лет она провела в Yves Saint Laurent на посту дизайнера, где успела поработать и с Томом Фордом, и со Стефано Пилати. Потом в 2008-м пришла к Фиби Файло в Céline, проработала там пять лет и отправилась в Victoria Beckham на позицию дизайн-директора, которую занимала еще семь лет.

Вторая коллекция марки Ilaria Icardi Series 02 появится в продаже в начале сентября на официальном сайте. Однако впервые представить ее миру Илария решилась уже сейчас — в этом самом материале. Колье из японского жемчуга с грубыми застежками и подвески-пули из чистого золота, инкрустированные изумрудами, — таким представляется ювелирный мир Икарди. Золотая цепь, напоминающая ту, на которой ее отец носил очки, остается главным элементом коллекции. О происхождении всех этих форм и о работе с Фиби Файло читайте в нашем эксклюзивном интервью с дизайнером.

Я начинала в Yves Saint Laurent под руководством Тома Форда, а потом застала Стефано Пилати. Так что мой опыт получился очень обширный и многогранный. Стефано вдохновлялся фигурой самого Ива Сен-Лорана, поэтому с ним мы глубоко погрузились в архивы. Мы стремились воссоздать вселенную той самой женщины мечты — belle de jour или belle de nuit (с французского — прекрасной дневной красавицы или ночной красавицы. — Прим. Vogue).

С Фиби в Céline все было иначе: концепт бренда строился на том, что мы одеваем реальных женщин, именно там я впервые ощутила, как важен диалог с клиентом. Я около пяти лет работала под ее руководством в лондонской студии на посту креативного директора. Файло, наоборот, не хотела, чтобы Céline при ней был устремлен в прошлое, так что мы мыслили как настоящие стартаперы. Изначально команда состояла из нас двоих и еще десятка людей — и все мы работали в режиме многозадачности.

Отец в свое время предлагал мне вступить в бизнес, но тогда эта задача казалась неподъемной. В итоге в начале 1990-х я решила поступить в миланский Istituto Marangoni на факультет дизайна, а затем отправилась в Лондон совершенствовать английский. При этом мысли о ювелирном деле меня не покидали. Постоянно мастерила для себя и для друзей разные безделушки. Когда в 2016-м отца не стало, я начала собирать его наследие — создавать архив, искать украшения, которые мы придумывали вместе. Мне это очень помогло. Забавно, что спустя столько лет я все-таки взялась за карьеру ювелира.

Помню, что в детстве ходила к папе на производство, играла с его калькулятором и печатной машинкой Olivetti, а прямо напротив стоял гигантский сейф, в котором хранились материалы для украшений и какие-то особо ценные камни. Отец начал бизнес вместе с братьями, когда всем им было по 20 лет. Они были очень преданы своему делу, и в течение долгих лет оно непрерывно росло — в 1980-х годах они даже открыли собственную фабрику.

Это происходит вполне естественно. Есть ряд архивных изделий, которые служат для меня отправной точкой. Я собираю винтажные вещи и миксую их с собственным визуальным рядом, который собираю из самых разных источников. Мне, например, очень нравится серия снимков Ричарда Аведона The American West, еще часто вдохновляюсь образами из просмотренных фильмов и документалок. Например, часть подвески в виде космонавта я нашла на одном из нью-йоркских винтажных рынков, доработала ее до целой фигурки и включила в Series 01 (дебютную коллекцию). У меня есть много конкурентов, создающих красивые украшения, но я еще не видела, чтобы кто-то так воплощал в украшениях самые разные идеи.

Мне хотелось развить концепцию эклектичности, семейности, разобрать на элементы что-то уже существующее и замиксовать это все с совершенно неожиданными материалами. В Series 02 вошла большая золотая цепочка для часов, вдохновленная той, что мой отец носил в 1980-х. Я добавила к ней контрастную застежку, которая в свою очередь отсылает к его любимому брелоку, и изящное жемчужное ожерелье, напоминающее застежку нашей фамильной ключницы. Мне нравится играть на контрастах, связывать прошлое с настоящим. 

Я редко делаю наброски, даже когда придумываю одежду. Обычно сперва записываю все идеи в блокноте, попутно собираю картинки и создаю мудборд, а затем иду создавать 3D-макет, продумывать пропорции и материалы.

Мы очень вовлечены в работу фабрики на всех этапах производства — следим, чтобы наши украшения изготавливались максимально этично и из экологичных материалов. Кольца, которые мой отец изначально задумывал коралловыми, мы теперь делаем из сердолика (полудрагоценный камень). Еще я стараюсь использовать переработанное золото.

Не люблю, когда заметно, что образ продуман слишком тщательно. Я частенько ношу кольца, подвески и серьги, которые совершенно не сочетаются друг с другом. И мне нравится носить массивные украшения с простыми джинсами и свитшотами. К слову, вся одежда, задействованная в съемке Series 02, позаимствована из моего гардероба. 

Мне нравится, когда люди интересуются тем, что стоит за моими творениями, стараются разобраться, можно ли миксовать это с вещами, которые у них уже есть. Еще люблю, когда приобретают украшение с целью передать его будущему поколению. Мне хочется стать таким «домашним ювелиром», к которому ты без опаски отнесешь бабушкины драгоценности, чтобы слегка их изменить. Именно поэтому мы обращаем внимание на все детали, вплоть до упаковочной бумаги и пыльников (последние изготавливаются из старых хлопковых рубашек вручную лондонскими швеями. — Прим. Vogue). Я сама много путешествую, поэтому для меня важно, как и в чем люди будут перевозить свои украшения.