Знакомьтесь, Илария Икарди — воспитанница Céline, которая возрождает семейный ювелирный Дом

В ноябре 2020 года Илария Икарди приняла очень смелое решение: запустить собственный ювелирный бренд (об этом она мечтала последние два года) прямо в разгар пандемии. С тех самых пор от заказов на массивные перстни-печатки с лазуритом, подвески в виде астронавтов и талисманы с выгравированными на них колосьями пшеницы из дебютной Series 01 — нет отбоя. Все украшения создаются на заказ. Минимальный срок изготовления — четыре недели. 

Бренд Ilaria Icardi она создавала с нуля, однако корни его уходят далекие 1960-е. В ту пору покойный отец Иларии Умберто Икарди — золотых дел мастер, к которому среди прочих обращались Tiffany & Co. и Cartier, — открыл в крошечной итальянской Валенсии собственную ювелирную марку вместе со своими братьями. Сегодня дело так и остается сугубо семейным: производство бренда Иларии расположено все в том же городе, управлением она занимается вместе с братом-геммологом Лоренцо. И хотя штаб-квартира Ilaria Icardi находится в Лондоне, память о родителях наша героиня всегда хранит около сердца (не расстается с кулоном из неограненного изумруда — помолвочным подарком мамы и папы).

Успех Икарди отчасти объясняется тем, что за плечами у нее более двух с половиной десятилетий опыта работы в индустрии. Сперва около десяти лет она провела в Yves Saint Laurent на посту дизайнера, где успела поработать и с Томом Фордом, и со Стефано Пилати. Потом в 2008-м пришла к Фиби Файло в Céline, проработала там пять лет и отправилась в Victoria Beckham на позицию дизайн-директора, которую занимала еще семь лет.

Вторая коллекция марки Ilaria Icardi Series 02 появится в продаже в начале сентября на официальном сайте. Однако впервые представить ее миру Илария решилась уже сейчас — в этом самом материале. Колье из японского жемчуга с грубыми застежками и подвески-пули из чистого золота, инкрустированные изумрудами, — таким представляется ювелирный мир Икарди. Золотая цепь, напоминающая ту, на которой ее отец носил очки, остается главным элементом коллекции. О происхождении всех этих форм и о работе с Фиби Файло читайте в нашем эксклюзивном интервью с дизайнером.

Какие главные уроки вы извлекли из сотрудничества с такими брендами, как Céline и Yves Saint Laurent?

Я начинала в Yves Saint Laurent под руководством Тома Форда, а потом застала Стефано Пилати. Так что мой опыт получился очень обширный и многогранный. Стефано вдохновлялся фигурой самого Ива Сен-Лорана, поэтому с ним мы глубоко погрузились в архивы. Мы стремились воссоздать вселенную той самой женщины мечты — belle de jour или belle de nuit (с французского — прекрасной дневной красавицы или ночной красавицы. — Прим. Vogue).

С Фиби в Céline все было иначе: концепт бренда строился на том, что мы одеваем реальных женщин, именно там я впервые ощутила, как важен диалог с клиентом. Я около пяти лет работала под ее руководством в лондонской студии на посту креативного директора. Файло, наоборот, не хотела, чтобы Céline при ней был устремлен в прошлое, так что мы мыслили как настоящие стартаперы. Изначально команда состояла из нас двоих и еще десятка людей — и все мы работали в режиме многозадачности.

Как вы считаете, опыт в модной сфере повлиял на ваше решение строить карьеру в ювелирном деле?

Отец в свое время предлагал мне вступить в бизнес, но тогда эта задача казалась неподъемной. В итоге в начале 1990-х я решила поступить в миланский Istituto Marangoni на факультет дизайна, а затем отправилась в Лондон совершенствовать английский. При этом мысли о ювелирном деле меня не покидали. Постоянно мастерила для себя и для друзей разные безделушки. Когда в 2016-м отца не стало, я начала собирать его наследие — создавать архив, искать украшения, которые мы придумывали вместе. Мне это очень помогло. Забавно, что спустя столько лет я все-таки взялась за карьеру ювелира.

Есть ли у вас какие-то особые воспоминания, связанные с бизнесом вашего отца?

Помню, что в детстве ходила к папе на производство, играла с его калькулятором и печатной машинкой Olivetti, а прямо напротив стоял гигантский сейф, в котором хранились материалы для украшений и какие-то особо ценные камни. Отец начал бизнес вместе с братьями, когда всем им было по 20 лет. Они были очень преданы своему делу, и в течение долгих лет оно непрерывно росло — в 1980-х годах они даже открыли собственную фабрику.

Трудно ли было продолжить развивать семейное дело в новом ключе, сохранив при этом наследие отца?

Это происходит вполне естественно. Есть ряд архивных изделий, которые служат для меня отправной точкой. Я собираю винтажные вещи и миксую их с собственным визуальным рядом, который собираю из самых разных источников. Мне, например, очень нравится серия снимков Ричарда Аведона The American West, еще часто вдохновляюсь образами из просмотренных фильмов и документалок. Например, часть подвески в виде космонавта я нашла на одном из нью-йоркских винтажных рынков, доработала ее до целой фигурки и включила в Series 01 (дебютную коллекцию). У меня есть много конкурентов, создающих красивые украшения, но я еще не видела, чтобы кто-то так воплощал в украшениях самые разные идеи.

Какие ключевые темы и идеи вы исследуете в коллекции Series 02?

Мне хотелось развить концепцию эклектичности, семейности, разобрать на элементы что-то уже существующее и замиксовать это все с совершенно неожиданными материалами. В Series 02 вошла большая золотая цепочка для часов, вдохновленная той, что мой отец носил в 1980-х. Я добавила к ней контрастную застежку, которая в свою очередь отсылает к его любимому брелоку, и изящное жемчужное ожерелье, напоминающее застежку нашей фамильной ключницы. Мне нравится играть на контрастах, связывать прошлое с настоящим. 

Как вы придумываете дизайн? Есть ли какой-то особый план, которому вы всегда следуете?

Я редко делаю наброски, даже когда придумываю одежду. Обычно сперва записываю все идеи в блокноте, попутно собираю картинки и создаю мудборд, а затем иду создавать 3D-макет, продумывать пропорции и материалы.

Сегодня осознанное потребление — это то, к чему мы все стремимся. Как вы пытаетесь минимизировать свое влияние на окружающую среду?

Мы очень вовлечены в работу фабрики на всех этапах производства — следим, чтобы наши украшения изготавливались максимально этично и из экологичных материалов. Кольца, которые мой отец изначально задумывал коралловыми, мы теперь делаем из сердолика (полудрагоценный камень). Еще я стараюсь использовать переработанное золото.

Не поделитесь парой рекомендаций, как стилизовать и носить украшения?

Не люблю, когда заметно, что образ продуман слишком тщательно. Я частенько ношу кольца, подвески и серьги, которые совершенно не сочетаются друг с другом. И мне нравится носить массивные украшения с простыми джинсами и свитшотами. К слову, вся одежда, задействованная в съемке Series 02, позаимствована из моего гардероба. 

Что бы вы хотели донести до людей, покупающих ваши украшения?

Мне нравится, когда люди интересуются тем, что стоит за моими творениями, стараются разобраться, можно ли миксовать это с вещами, которые у них уже есть. Еще люблю, когда приобретают украшение с целью передать его будущему поколению. Мне хочется стать таким «домашним ювелиром», к которому ты без опаски отнесешь бабушкины драгоценности, чтобы слегка их изменить. Именно поэтому мы обращаем внимание на все детали, вплоть до упаковочной бумаги и пыльников (последние изготавливаются из старых хлопковых рубашек вручную лондонскими швеями. — Прим. Vogue). Я сама много путешествую, поэтому для меня важно, как и в чем люди будут перевозить свои украшения.