Александр Горчилин — о новом фильме по книге Карины Добротворской, судьбе театра и портрете поколения

В кинотеатрах идет мелодрама Ангелины Никоновой «Кто-нибудь видел мою девчонку?» — история любви модного питерского кинокритика Сергея Добротворского и будущего исполнительного директора Condé Nast. Главного героя играет 28-летний Александр Горчилин, актер «Гоголь-центра», режиссер фильма «Кислота» и исполнитель роли молодого художника в сериале «Псих». Выход картины в прокат совпал с протестами и уходом Кирилла Серебренникова с поста художественного руководителя «Гоголь-центра».

Как не сойти с ума в потоке новостей?

Не сходите с ума.

Так просто?

Я не знаю… Сам сижу и обалдеваю.

И какой план?

Даже не буду сейчас выпендриваться и делать вид, что я понимаю, как жить… Надо продолжать делать то, что делаем, и не прогибаться по мере возможностей. Не бояться. Не отступать от своей правды. Не профукать все, короче. Но я не знаю, насколько велики наши шансы. Мы сейчас идем тем же путем, что и шли. Сейчас все агрессивнее, конечно, стало. Мне кажется, очень много людей сейчас испугается. Те, кому есть что терять. Те, кому нечего, они, наоборот, ужесточатся.

А вы?

Я хочу просто работать. Я в свою голову не запускаю мысль из серии «выучить язык и поехать в более свободное и радостное место». Мне как-то здесь нравится. И я ментально русский человек, из меня этого уже не выбьешь. Но я не представляю, как сейчас что-то делать, когда вокруг так много запретов — запрещено это, запрещено то, запрещено. Вот ты какой-то маленький фильмец снял, он еще не вышел, а уже столкнулся с юридическими ограничениями.

Читайте также

Эмми Америка о задержании, арт-проекте «Свобода» и цензуре в искусстве

Даша Масленникова

Про что фильм?

Про спонтанность насилия, про беспричинную жестокость. Это сюрреалистический мюзикл-слэшер. Полицейские очень настойчиво просят ребят выключить музыку в квартире. Хотя на самом деле никакая музыка не играет. Идея фильма у меня родилась чертову тучу лет назад. Это была история про сквот, где ребята баррикадируются от полицейских, которые пришли к ним с каким-то замечанием. А год назад это все переросло в концептуальную историю. В конце лета мы сняли этот фильм. И чем дальше, тем актуальнее и актуальнее все это становится.

Вы сами давно снимаете квартиру с друзьями. К вам полиция приходила когда-нибудь?

Один раз, причем пришла в тот день, когда мы впервые сказали вслух: «Представляете, ребят, за пять лет, что мы здесь живем, к нам ни разу не приходила полиция». Я еще в тот момент подумал: «По закону подлости теперь это должно произойти». И реально они пришли. (Смеется.) Но благо, все было не так, как у меня в кино. У меня вообще тихая жизнь, домашняя. И у нас не сквот, квартира просто.

Квартира, снятая командой молодых художников.

Какие мы художники. Мы так, раздолбаи.

На стенах-то рисуете? Как ваш герой в фильме «Кто-нибудь видел мою девчонку?».

На стенах? Нет. Я один раз рисовал на стенке, и меня головой об дверь ударили. Мне было лет 13–14, я тогда купил компьютерную игру про граффитчиков. Будучи подростком, я не разбирался в законах, я видел, что на улице есть граффити, и думал, что так наверняка можно. Я пошел в магазин автозапчастей, купил себе два баллончика, приехал на Пушкинскую с рюкзаком, со скейтбордом и стал в подворотне что-то там рисовать. Меня схватил за рюкзак какой-то здоровый мужик и повел к участковому. И вот участковый такой в голубой рубашке, в погонах, с усами, хватает меня, заламывает мне руку, хотя я не сопротивляюсь, я начинаю кричать от боли, он меня бьет головой об дверь входную и затаскивает внутрь. Потом, когда я спросил: «Зачем вы меня били?», участковый повернулся к тому мужику: «Да кто тебя бил, парень? Ты что? Володь, ты видел, чтоб его кто-то тронул?» — «Не, не видел». — «Да и я не видел». Больше я уже не рисовал на стенках. (Смеется.)

Повзрослели?

Мне кажется, я сейчас психологически в подростковом возрасте нахожусь. Что такое взросление?

Ответственность?

Ответственность за что? За кого? За себя? Я не знаю. Наверное, я еще не дорос и за кого-то другого ответственность брать боюсь. У меня ответственность и взрослость появляются, когда я начинаю работать, какой-то ресурс во мне включается. В быту я абсолютный ребенок.

Или тот, кого вы чаще всего играете, — художник, оторванный от реальной жизни?

Да никакой я не художник. А кого я сыграл? У Германики в «Да и да»?

И в «Психе».

Ну, по профессии похожий персонаж. А так-то они абсолютно разные: один инфантильный, другой эгоцентричный.

В «Кто-нибудь видел мою девчонку?» вы тоже вариацию на тему художника играете, разве нет?

Нет, они фаталисты. Этот персонаж и герой Германики — люди, не переносящие жизнь. Возможно, это тоже определенный тип художника.

Почему вы согласились на роль?

Мне показалось это интересным и трагичным. Я ничего не знал про Сергея Добротворского. Плюс я никогда не снимался в таких фильмах — про любовь, нежные глаза, вот это все. Больше, наверное, не буду, но было любопытно попробовать. Преодолевать же тоже надо.

Что преодолевали тут?

Играл то, что мне не свойственно, наверное. Потому что я так ни по кому не страдаю и так сильно никем не очаровываюсь. Вернее, очаровываюсь, но страстей таких в моей жизни нет. И я думаю, это касается большинства молодых людей сегодня. Секса стало меньше, чем в то время, вообще потребности в сексе, в партнерстве. Кто-то мне рассказал, что в Советском Союзе люди гораздо больше времени проводили в постели, чем сейчас. Наверное, сейчас столько всего вокруг, что физиология отошла на второй план.

За время пандемии еще сильнее отдалились или, наоборот, соскучились по близости?

Забавно, как быстро мы адаптировались к новой реальности, как быстро научились не целоваться или жать руку, а кулачками здороваться. Может, потом так же быстро и обратно переучимся. Хотя я не могу за всех отвечать. У меня вообще проблема с контактом любым, в том числе телесным. Сейчас попроще становится, а как дальше будет, посмотрим.

Что вашему поколению заменило секс?

Работа? TikTok? TikTok'а у меня нет, но есть инстаграм. И это просто проклятье. Если у меня свободный день, я могу сидеть часов десять, бессмысленно мотая ленту или смотря ролики на YouTube, и только потом опомниться, поняв, что день потерян. Потом еще полночи сидишь и пытаешься прийти в себя, ругаешь себя за то, что ничего не сделал. Так и до депрессии недалеко. Я, кстати, недавно думал о том, что раньше я гораздо больше рефлексировал, пытался осмыслять мир вокруг. Был моложе, романтичнее, пытался свое мнение иметь. А сейчас я как будто блокирую этот процесс, не хочу ни о чем размышлять, ни к каким выводам приходить. Ужасно, конечно, впасть в полное безразличие.

Что будет с театром?

Откуда я знаю.

А что думаете?

Что театр — одно из самых главных искусств. Тем более у нас в стране. Единственный отражатель реальности. Единственное место, где коллективное бессознательное может работать. Люди приходят и смотрят на таких же людей, как они сами, и что-то происходит в зале. Какой-то коллективный опыт переживания. Такой шаманский обряд. Я думаю, что нам он необходим. У нас же нет культуры аяуаски, медитаций, еще чего-то такого. Театр — это наша русская медитация. Что бы ни случилось, призываю всех все равно ходить в театр. На хорошие спектакли. А что будет с «Гоголь-центром»? Я ничего не могу сказать по этому поводу. Не знаю. Могу сказать, что мы сейчас делаем спектакль: Филипп Авдеев ставит «Страх и отвращение в Москве», и я там в качестве актера задействован. Премьера должна быть в апреле. Это такая аллюзия на тему книги Хантера Томпсона «Страх и ненависть в Лас-Вегасе».

Про что?

Про журналиста, которому надо написать статью про Москву. И он со своим другом, который любит экспериментировать с разными веществами, отправляется в путешествие по столице. Они посещают какое-то светское мероприятие, условную «Женщину года», потом оказываются в чебуречной, в полицейском участке — такой сумасшедший трип, как у Джонни Деппа с Бенисио дель Торо. Только это не веселое приключение конца 1960-х в Америке, где были пестрые рубашки, ЛСД и хиппи. Это Москва, 2021-й год.

Какие у вас любимые места в Москве?

Сейчас открылось очень хорошее место WIР, на Яузском бульваре, это такой молодежный культурный центр. Днем там работает ресторан с вкусной едой, а по вечерам джазовые импровизации, кинопоказы, перформансы, выставки современных молодых художников. «У каждого поколения должна быть своя «Солянка», — сказал Паша Артемьев, вот это такая, «новая Солянка». Или Берлин такой маленький. Очень маленький.

Вы сказали про себя «подросток». Подростку положено бунтовать против родителей, учителей, мира вокруг. Вы бунтуете?

Мне кажется, я вообще довольно дерзко существую. И мы весьма провокационным творчеством занимаемся. По государственным меркам. Стараемся провоцировать несвободных людей своей свободой. Всколыхнуть в них свободу, внутреннюю.

Как оставаться свободным самому?

У каждого свои ходы. Все зависит от выбора, который ты делаешь. Я себя чувствую свободным ровно потому, что я свою жизнь обустроил так, как мне бы хотелось. Я живу с людьми, с которыми мне хорошо. Дружу и общаюсь с теми, с кем мне хочется общаться. Получаю удовольствие от работы. Меня не напрягает, что в 28 лет я чувствую себя подростком. Меня любит моя мамочка. И я научился говорить «нет».

Детство, говорят социологи, растянулось до 35 лет.

Да, но, возможно, из-за того, что время становится более жестким, многим придется повзрослеть. Как подруга моя пошутила: «Саша, тебе надо заново снимать фильм про поколение. «Кислота» была про поколение, у которого нет проблем, а теперь они растут в геометрической прогрессии». Из институтов выгоняют, туда не ходи, сюда не ходи, это закрыли, то нельзя, так не делай…

Снимете такое кино?

Хотелось бы. Но для этого надо собраться и взять на себя ответственность.

Как вам в прошлый раз это удалось?

Потому что все спонтанно вышло — я не успел задуматься. Правда, это так работает. Иногда надо по первому импульсу действовать, потому что если подключается голова – все. Вот я уже третий год сижу в думах. Это же защитный механизм: новое дело — это риски, страхи, барьеры, и мозг сделает все что угодно, лишь бы ты снова весь день скроллил ленту, одурел и лег спать с мыслями: «Ну ладно, завтра начну, придумаю новый фильм про поколение». Так что главное — не думать, а взять и сделать.