Что Франсуа Пино делает со зданием парижской биржи и как это повлияет на статус Парижа в мире искусства

В романе «Собор Парижской Богоматери» Виктор Гюго воспевает готическую архитектуру, пренебрежительно отзываясь об облике современного ему Парижа ­1830-х. Башни собора Сен-Сюльпис, писал он, похожи на два кларнета, дворец ордена Почетного легиона — на кусок пирога, а новое здание Хлебного рынка, расположенное рядом с продуктовыми киосками Ле-Аль, — круглое с ­синевато-серым куполом — на гигантскую фуражку английского жокея. 

На деле этот огромный железный купол был техническим чудом своего времени. В 1889-м на мес­те рынка появилась сырьевая биржа (для торговли зерном, сахаром и т. д.). В этом же году в Париже с размахом открылась Всемирная выставка, а купол над зданием биржи был признан образцом французского модернизма наравне с Эйфелевой башней. 

Теперь это историческое здание в самом центре города готовится принять в своих стенах современное искусство, а открыться весной 2021-го. После реконструкции биржа (как называют это здание французы) вернулась к облику XIX века, но внутри подверглась масштабной трансформации. Проектом руководил лауреат Притцкеровской премии, японский архитектор Тадао Андо. Через полгода с небольшим здесь откроется музей коллекции Франсуа Пино. Его собрание насчитывает более 5000 произведений и включает шедевры ­мо­дернис­тов Модильяни и Ротко, множество работ современных арт-звезд, таких как Джефф Кунс, Урс ­Фишер, Синди Шерман, а также молодых художников со всего мира. 

Франсуа Пино — классический self‑made man, который смог пре­вратить маленькую семейную фирму, торгующую древесиной, в корпорацию по производству предметов роскоши и параллельно с этим влюбиться в искусство. Мы встречаемся в офисе его компании Artemis, владеющей среди прочего аукционным домом Christie’s и контрольным пакетом холдинга Kering, куда входят Saint Laurent, Balenciaga и Gucci. Элегантный особняк XIX века в пешей доступности от Елисейского дворца буквально нашпигован искусством. Французский художник Даниэль Бюрен украсил цветными полосками навес над входом в здание и облицевал стены у ­лестницы своими знаменитыми цветными и полосатыми квадратами; на верхних этажах развешаны работы Пьера Сулажа, Сая Твомбли и Шерри Левин. 

Пино вырос в Бретани, окончил школу в 16 лет и вскоре после этого впервые оказался в Париже — по дороге на войну в Алжире (колония Франции в то время), где Франсуа проходил военную службу. «В тот раз мне не удалось посмотреть город», — говорит он с сожалением, но в 1960-х Пино вернулся в Париж уже для того, чтобы ­строить свой бизнес. Он помнит старые продуктовые рынки ­района Ле‑Аль; их разрушение в ­1970-х оставило зияющую дыру в центре города, Пино называет это событие ­«архитектурной катастрофой».

«Когда я всерьез занялся коллек­ционированием, было уже немного поздно приобретать искусство XX века, — говорит он. — Получалось, что я охотился за вещами, которые становились все более и более доро­гими, при этом настоящие шедевры уже находились в музеях». Так что Пино решил направить свою энергию на коллекционирование современного искусства. 

Франсуа-Анри Пино вспоминает, что его отец был первым, кто стал покупать работы художника Мартиала Райса, которого долго не признавали. Картина с Адамом и Евой — парой ­влюбленных, нарисованных яркими нео­новыми красками, — «вызвала оживленную дискуссию среди членов семьи о том, что хотел сказать художник, и о смысле искусства в целом. Непосредственное соприкосновение с произведениями искусства помогло мне сформировать собственные убеждения относительно важности таких понятий, как смелость и свобода, и они вдохновляют меня до сих пор». 

«Новое пространство предназначено для предметов искусства и художников, — добавляет Франсуа-Анри, — но в нем будет место и для других форм творчества». В том числе моды. В планах, например, значится ужин в честь возвращения Balenciaga в кутюр. 

Читайте также

«Париж помог мне понять свое прошлое», — Мария Грация Кьюри о новой коллекции Dior

Liam Freeman

Для Пино-старшего бизнес и коллекционирование искусства — две совершенно не связанные между собой сферы деятельности. «В бизнесе нужно быть холодным и прагматичным; а когда я нахожу работу, которая мне кажется шедевром, я часто не скрываю от художника, что поражен. В бизнесе тебя никогда не должны заставать врасплох — объясняет Пино. — Уязвимость, которая здесь может восприниматься как слабость, является силой в мире искусства». 

Пино лично руководил кураторами в процессе выбора картин для открытия выставки в здании биржи. Он отказался открыть полный список ее участников, но назвал несколько имен. Cреди них — проживающий в Чикаго художник Керри Джеймс Маршалл, чьи крупномасштабные картины и коллажи посвящены повседневной жизни афроамериканцев. Маршалл, к слову, создал одну из обложек сентябрьского номера американского Vogue в рамках глобальной инициативы Hope. Еще один автор, участвующий в инаугуральной выставке Пино — молодой парижский художник китайского происхождения Синьи Ченг. 

Пино питает особую слабость к своего рода «аутсайдерам», тем, кто отказывается играть по законам рынка, таким как афро­американский новатор и концептуалист ­Дэвид Хэммонс или художница Ли Лозано, известная начатым в 1971 году арт-проектом «Решение бойкотировать женщин» — этот перформанс длился 27 лет, до конца ее жизни. 

Проживающий в Лос-Анджелесе скульптор Чарльз Рэй, который однажды припарковал гигантскую копию игрушечного пожарного грузовика во дворе музея американского искусства Уитни на Мэдисон-авеню, — другой ­недооцененный художник в коллекции Пино. На первой моновыставке в бирже планируют показывать новые работы Рэя. Его же ретроспективу в будущем устроит Центр Помпиду, Музей Пикассо также выставит одну работу художника — все вещи возьмут из коллекции Пино. Такой уровень сотрудничества между культовыми арт-институциями Парижа и музеем-новичком встречается крайне редко. «Первый раз коллекция Пино была представлена в Париже, — говорит Серж Лавинь, президент Центра Помпиду, — когда мы включили макет биржи в нашу выставку, посвященную творчеству ­Тадао Андо в 2018 году. Это был наш ­способ поприветствовать нового соседа». 

Подготовка к открытию биржи совпала с моментом, когда приведенный в движение Брекзитом мир искусства вновь стал превращать Париж в главный международный центр культурного притяжения. Важные галереи, такие как David Zwirner и White Cube, начали наращивать присутствие во французской столице или заявлять, что намерены это сделать. И FIAC — ежегодная международная арт-ярмарка, которая каждый октябрь проходит в Гран-Пале, — становится как никогда привлекательной. 

На прощание Пино улыбается: «На открытии я бы хотел стать неузнаваемым, чтобы ходить в толпе и слушать, что люди из мира искусства действительно думают о выставке». Но шапки-­невидимки в его коллекции нет.