«Эмили в Париже»: новая телесказка Netflix о современной Кэрри Брэдшоу

В детстве я, как, наверное, и многие мои ровесники, обожала фильмы сестер Олсен — те, что выходили уже после «Двое: я и моя тень», в не предвещающем ничего хорошего формате direct-to-video. Практически в каждом из них героини оказывались в какой-нибудь очень узнаваемой точке земного шара. Лондон. Рим. Сидней. Багамы. Лас-Вегас. Впрочем, самым известным в этой серии был и остается «Паспорт в Париж», где Город огней представал открыточной версией самого себя. С тех пор в моей жизни как зрителя случилось много разных Парижей. В мае, например, на Netflix вышел спродюсированный оскароносцем Дэмьеном Шазеллом сериал «Бар «Эдди», где Париж — город с криминогенной обстановкой и районами, куда туристам лучше не соваться; в кадре не мелькают то и дело Эйфелева башня, Триумфальная арка и базилика Сакре-Кёр, никто не устраивает дуэли на багетах и не нахлобучивает на голову берет. Может быть, чтобы хоть как-то компенсировать нехватку этих очаровательных банальностей, Netflix и купил сериал «Эмили в Париже», изначально снятый для Paramount Network. Уж чем-чем, а клише новый проект Даррена Стара богат как ничем другим. Как пошутил кто-то из рецензентов, от этого шоу вряд ли получит большое удовольствие тот, кто хоть раз видел Эйфелеву башню на картинке или ел круассан.

Конечно, говоря о Даррене Старе, сложно обойти стороной его, пожалуй, самый известный проект — «Секс в большом городе». Тем более что вышедшая в начале октября «Эмили в Париже» — его наследница по прямой. Главная героиня Эмили Купер (Лили Коллинз) волею судеб переезжает в Париж — и обзаводится там примерно такой же жизнью, какая была у Кэрри в Нью-Йорке: квартирка в хорошем районе, каким-то чудом умещающийся в этой квартирке гардероб с огромным количеством брендовых вещей, обеды и коктейли с подружками, вечеринки, потенциальные бойфренды (включая горячего соседа с навыками шеф-повара и будто выписанным из женского романа именем Габриэль). 

При этом Стар делает актуальный апгрейд: в отличие от Кэрри, которую принято упрекать в праздности, Эмили действительно работает. Много. И если Кэрри в Париж в свое время привез бойфренд и в его отсутствие она не знала, чем себя занять, то для Эмили это рабочая командировка. И хотя поначалу ей тоже одиноко (наслаждающиеся трехчасовыми обедами и адюльтерами французы не готовы сразу распахнуть объятия для американки-перфекционистки с повадками андроида), эту проблему героиня решает самостоятельно: заводит парочку друзей, добивается признания коллег. Можно было бы даже сказать, что Даррен Стар проделывает «работу над ошибками», если бы не одно но: пять лет назад он уже проделал ее с сериалом Younger, тонким высказыванием на тему женского эйджизма, где нашлось место и сексу, и карьерному успеху, и еще много чему еще. И на этом фоне «Эмили в Париже», к сожалению, не предлагает ничего нового. Да, тут есть попытка разговора про культурные различия и даже есть связанный с ними рост главной героини: работая и обедая бок о бок с французами, она учится, как это еще в первой серии формулирует один из коллег, работать для жизни, а не жить для работы. Но сами эти различия настолько гиперболизированы, что у зрителей и с той, и с другой стороны вызывают разве что раздражение и недоумение. Как, кстати, и главная героиня: к картонному Парижу Даррена Стара прилагается такой же картонный миллениал — зацикленный на карьере и соцсетях. 

Безусловно, к концу сезона (и решение выпустить все десять серий одним махом в этом смысле работает на пользу) Эмили начинаешь симпатизировать чуть больше, но симпатичным персонажем ее можно назвать с о-очень большой натяжкой. Может быть, это тоже часть задумки: если сериал продержится еще пару-тройку сезонов, Эмили Купер преобразится практически до неузнаваемости — и мы будем лить слезы, прощаясь с ней. Пока же, даже несмотря на то что в восьмой серии, наконец выбравшись за пределы картонного Парижа, шоу и сама героиня как будто оживают, мы расстаемся на не слишком хорошей ноте (простите, но без спойлеров). Да, Кэрри Брэдшоу часто винят в нарциссизме и потребительском отношении к окружающим, но Эмили Купер, кажется, недалеко от нее ушла.

Меж тем малообаятельные, такие же картонные, как мелькающий на экране город, герои — это полбеды. На мой взгляд, главная проблема шоу — его реальный возраст: кажется, «Эмили в Париже» должен был выйти лет десять назад — вдогонку за «Дьявол носит Prada» и на волне популярности Gossip Girl, на которые он во многом ссылается (мне, пожалуй, даже жаль, что в одной из серий «Сплетница» упоминается как сериал — до этого момента мне нравилось думать, что Эмили Купер, Блэр Уолдорф и Серена ван дер Вудсен — персонажи одной телевселенной). Практически все в нем, за исключением пары попыток поговорить о сексизме, — outdated, начиная с того, как рисуется работа SMM-менеджера, и заканчивая гардеробом героини. Да, к нему уже традиционно приложила руку Патриция Филд, в свое время определившая внешний вид целого поколения героинь ромкомов, но это поколение так и осталось где-то там, в нулевых, как и те ромкомы, где герои после бурной ночи почему-то просыпаются в нижнем белье и с идеально уложенными локонами, не говоря уже о других неточностях. Не будем глубоко копать, скажем только, что модные девушки сегодня выглядят иначе. И вряд ли гоняют по городу на 10-сантиметровых шпильках: на подобные подвиги их больше не толкают даже глянцевые журналы.

Да, кто-то скажет, что в телешоу такого плана не нужно искать больших смыслов — мол, оно создано для того, чтобы отвлечь нас от плохих новостей и негативных мыслей. Может быть, вернуть в пору юности, когда мы спешили к экрану за новой серией «Сплетницы». Эдакая порция эскапизма, упакованного в десять эпизодов по 25 минут, которые легко одолеть за один-два вечера — и, в общем-то, забыть. И, наверное, это вполне себе подход. В конце концов, «Эмили в Париже» легко может заменить вечернее пролистывание инстаграма, которым многие из нас грешны: селфи, виды города, опять селфи, круассан, заурядная «вдохновляющая» цитата, бессмысленный хештег. К слову, именно такой инстаграм и ведет главная героиня, умудряясь превратиться в инфлюенсера, — и это, наверное, многое объясняет.