Политика волос: как история влияет на наши прически

Мода на те или иные прически нередко отражает бытующие в обществе политические взгляды. В 1920-е годы флэпперы — молодые эмансипированные девушки — носили короткие стрижки в духе участниц «Блумсберийского кружка» и «итонский кроп», как у Жозефины Бейкер. В 1960-х Анджела Дэвис с ее пышной шевелюрой стала одним из главных символов движения за права афроамериканцев. В 2014 году дизайнер Вивьен Вествуд побрилась наголо, чтобы привлечь внимание к проблеме изменения климата. Год спустя, в 2015 году, Роуз Макгоуэн сделала то же самое: причину она объяснила позднее в своих мемуарах «Смелая» — ей просто надоело выглядеть как «игрушка для сексуальных фантазий». Затем актриса стала одним из голосов движения #MeToo, признавшись, что на кинофестивале «Сандэнс» в 1997 году стала жертвой домогательств Харви Вайнштейна.

«С древних времен прически были средством выражения политической и личной позиции, и мы до сих пор видим подтверждения этому среди представителей самых разных культур по всему миру, — говорит специалист по истории волос Рэйчел Гибсон. — Например, мы инстинктивно ассоциируем афро с борцами за гражданские права: естественные, «не европеизированные» волосы, продвигающие философию «быть темнокожим — это красиво», стали важным символом движения. В 1980-е прически скинхедов олицетворяли протест и отрицание общепринятых эстетических норм. А введенный в 1786 году налог на пудру для волос спровоцировал массовый отказ от париков среди мужчин и привел к моде на короткие стрижки. Словом, прически всегда перекликались с более серьезными социальными аспектами».

Цвет как знак протеста

Во время протеста Extinction Rebellion, который проходил в Великобритании в октябре этого года, мастера салона Bleach London черным цветом нарисовали символ организации на кислотно-желтом «ежике» одного из участников движения ненасильственной борьбы с климатическими изменениями. Теперь уже признанный по всему миру логотип Extinction Rebellion представляет собой круг, олицетворяющий нашу планету, и песочные часы, что означает: у нас осталось совсем мало времени.

«В отличие от моды, прически — гораздо более доступный способ приобщиться к тренду или визуально соответствовать группе, с которой вы себя идентифицируете, — говорит Гибсон. — Даже если у вас нет денег на наряд Vivienne Westwood, с помощью обычной бритвы и недорогой краски для волос вы всегда можете показать миру, что тоже являетесь частью панк-движения».

Свою позицию при помощи цвета попыталась выразить участница Pussy Riot Надежда Толоконникова. В 2015 году на Болотной площади в Москве ее арестовали во время проведения акции в поддержку женщин-заключенных. Надя, некогда сама сидевшая в тюрьме, перекрасила половину волос в темно-бирюзовый, совпадающий с цветом тюремной формы, в которую она сама была когда-то одета.

«Волосы могут буквально быть холстом для политических заявлений, — продолжает Гибсон. — В XVIII веке француженки крепили к своим громоздким парикам модели кораблей и флагов, чтобы выразить поддержку своей стране в морских баталиях». В 2018 году продемонстрировать солидарность посредством прически решилась Мерил Стрип. На церемонию вручения наград «Оскар» она пришла с низким пучком, закрепленным заколкой с надписью #TimesUp, отдав дань уважения активисткам движения против сексуального насилия.

Вопрос длины и эпоха Трампа

Тенденции в области причесок действительно могут быть красноречивее любых слов. Так, в 2016 году The Cut выпустил статью «Стрижка после Трампа», в которой сообщалось, что с избранием нового президента США женщины начали массово стричь волосы и перекрашиваться в более темные оттенки. «Когда вы видите так много светлых локонов на полу парикмахерской, тут же понимаете, что настало время перемен, — говорит креативный директор вашингтонского Daniel’s Salon Николь Батлер. — Это было похоже на всеобщую декларацию независимости».

Любовь хиппи к длинным волосам тоже была отражением сопротивления. «Молодые люди, которые намеренно отращивали волосы в 1970-е, в самый разгар войны во Вьетнаме, не только бросали вызов своим родителям с их аккуратными, тщательно уложенными прическами. Они словно пытались дистанцироваться от конфликта, противопоставляя себя чисто выбритым и короткостриженым солдатам в униформе», — считает Гибсон.

На «Автопортрете с обрезанными волосами» (1940) художница Фрида Кало изображена с ножницами в одной руке и собственной косой в другой, а на полу вокруг лежат темные локоны. Сверху красуются строчки из мексиканской песни: «Послушай, если я и любил тебя, то только из-за твоих волос. Теперь их нет, и я тебя больше не люблю». Арт-критики нью-йоркского Музея современного искусства считают, что эта работа Кало символизирует ее вновь обретенную независимость: после развода с Диего Риверой в 1939 году художница поклялась, что отныне будет сама зарабатывать себе на жизнь.

«Зачастую волосы отражают идентичность, сформированную обществом, а не их обладателем, — говорит Рэйчел Гибсон. — Например, до 1920-х годов женщинам не позволялось сильно менять их длину или появляться на людях с распущенными волосами. Всего сто лет назад считалось, что добропорядочная женщина обязана отращивать локоны и не стричься коротко: так она демонстрировала свою феминность и могла зарекомендовать себя как хорошая жена и мать. Когда в 1920-х в моду вошли короткие стрижки, разразилось немало скандалов. И это неудивительно: диктат мужчин над женской внешностью был настолько силен, что разгневанные отцы даже пытались предъявить уголовные обвинения парикмахерам, которые осмелились постричь их дочерей без родительского согласия».

Аналогичную ситуацию можно было наблюдать и в более поздние декады. В 1960-е годы Видал Сассун придумал свою фирменную стрижку, избавив женщин от необходимости тратить кучу времени на салонную укладку и тем самым освободив его для работы или других дел.

Время перемен

В 2016 году аналитическая группа Perception Institute опубликовала исследование, показавшее, что темнокожие женщины с естественными прическами гораздо чаще сталкиваются с предвзятым отношением на работе. Еще раньше, в 2010 году, огласку получило дело молодой афроамериканки Честити Джонс: компания в Алабаме отозвала свое предложение о работе, когда та отказалась отрезать дреды. Впрочем, позитивные изменения не должны заставить себя ждать. Несколько месяцев назад в свете очередных судебных исков в Нью-Йорке и штате Калифорния официально запретили дискриминацию из-за естественной формы волос. В феврале этого года Комиссия Нью-Йорка по правам человека опубликовала новое руководство, закрепляющее право любого гражданина «иметь волосы натурального цвета или красить их, а также носить дреды, косички, кудри, косы, узлы банту, афро и/или право держать волосы в нестриженом состоянии».

И пока медиа вовсю обсуждают визит эффектной нью-йоркской конгрессвумен Александрии Окасио-Кортес к парикмахеру стоимостью в 300 долларов, есть те, для кого смена привычного вида волос — реальный вызов действующей власти. И кто готов заплатить за это куда более существенную цену. 8 марта этого года в Иране три женщины вышли на улицу с непокрытой головой — это был мирный протест против государственного закона об обязательном ношении хиджаба, установленного в Международный женский день в 1979 году. В его годовщину участницы акции дарили цветы пассажиркам тегеранского метро. Видеозаписи разошлись по сети, и 31 июля Монире Арабшахи, ее дочь Ясаман Арьяни и Мойган Кешаварз суммарно получили 55 лет лишения свободы за покушение на национальную безопасность, а также «поощрение и распространение коррупции и проституции».

Еще один пример — история иранского адвоката по правам человека Насрин Сотуде, которая, по словам ее семьи, в марте этого года получила 33 года тюрьмы и 148 ударов плетью по аналогичному обвинению. В 2017 году была арестована Вида Мовахед: активистка забралась на будку на проспекте Энгелаб в Тегеране и размахивала привязанным к палке белым платком. Этот случай вдохновил и других женщин выйти на улицы с протестами, за которыми неизменно следовали все новые задержания — так зародилось движение #TheGirlsofRevolutionStreet. Кульминация наступила 2 сентября этого года, когда 29-летняя Сахар Ходаяри подожгла себя перед Исламским революционным судом Тегерана, узнав о грозящем ей шестимесячном тюремном сроке. Причиной наказания послужила попытка девушки попасть на футбольный матч, куда женщинам вход строго запрещен, под видом мужчины. Спустя неделю Ходаяри скончалась от полученных травм.

Путь к свободе

В Афганистане существует практика бача-пош («одетая как парень»), когда семьи переодевают своих дочерей в сыновей ради всевозможных свобод и более высокого социального статуса. Этот обычай описала в своей книге «Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье» шведская журналистка Дженни Нордберг. «Семьи, в которых нет сыновей, считаются слабыми, без дальнейших перспектив для родителей, так как в по большей части беззаконном обществе сыновья воспринимаются как валюта и мера силы, — объясняет Дженни. — Первый шаг по превращению девочки в бача-пош — короткая стрижка. По словам Азиты Рафат, члена афганского парламента, чья младшая дочь испытала на себе этот опыт, для шестилетней малышки процедура была устроена незатейливо: поход к парикмахеру, покупка пары джинсов и футболки и смена имени Мануш на более маскулинное Мехран».

Впрочем, в условиях жизни в такой гендерно сегрегированной стране, как Афганистан, подобный «кроссдрессинг» предлагает пусть даже временные, но весомые преимущества. «Ей стало разрешено заниматься спортом, ездить на велосипеде и занимать в машине пассажирское место рядом с отцом, который буквально светился от гордости, глядя на своего как бы сына, — продолжает Нордберг. — Мехран даже могла сопровождать своих сестер во время прогулок по району: если в семье есть мальчик, у девочек появляется больше свободы в передвижениях. В некоторых странах короткая стрижка — небольшая цена, которую женщины и девочки готовы заплатить за то, чтобы просто выйти на улицу».

Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.

Фото: Getty Images, Alamy Stock Photo