Джон Гальяно пробует себя в роли кинематографиста в рамках своей новой коллекции Maison Margiela Artisanal

«Сейчас вы попадете прямо в мою голову, минуя охрану! Бог мой. Берегитесь: там бывает опасно!»

Джон Гальяно смеется, произнося эти слова то ли всерьез, то ли шутя на Zoom-встрече, посвященной его смелому шагу в сторону создания фильмов — если можно вообще назвать его новую работу «фильмом». Пожалуй, это слово не совсем правильно описывает действительность, так как работа, которую он проделал для Maison Margiela — одновременно и документальный материал, и повествование, и интерактивная провокация, и честная, грубая фантазийная кинокартина.

Жители парижского квартала, в котором расположена студия Maison Margiela, наверняка переполошились при виде дрона, который сначала кружил над местной церковью Сен-Жозеф, а после исчез в окне дома напротив. А все ради того, чтобы заснять Гальяно и его команду в белых одеяниях за работой для одной из сцен эпической видеодокументации о его артизанальной коллекции, которую мир увидит уже сегодня.

Каким бы сильным ни был удар пандемии по индустрии моды, он породил смелый и оригинальный подход к созданию одежды, выражению мыслей, построению диалогов и проявлению гуманизма. Все это стало благодатной почвой для революции. «Я моментально осознал, что мода и то, как мы создавали вещи и представляли их миру, изменилось в корне, — говорит Гальяно. — Пока не найдут хоть какую-то вакцину, так и будет. И как только я принял эту реальность как должное, увидел, что она может породить нечто ранее невиданное. Мы можем стать новаторами, проявить находчивость. Все это воспламенило мой интерес. Ничто не способно преградить путь творчеству — я не позволю этому случиться!»

Читайте также

Джон Гальяно: «Я буду бороться за свободу творчества до самой смерти»

Steff Yotka

Психологически Гальяно вышел за рамки работы за закрытыми дверьми, которая служила для него зоной безопасности и годами подкрепляла важную для бренда Maison Margiela концепцию анонимности. Креативный директор решил показать каждый шаг разработки коллекции в мельчайших подробностях, но придать повествованию интересные повороты. «Я подумал: «Буду абсолютно открыт и покажу все. Прямо сейчас». Всегда боялся находиться в объективе камеры и всех тех вещей, которые начинаешь делать, когда знаешь, что тебя снимают. Но решил, что готов. Связался с британским фотографом Ником Найтом, которому доверяю и которого очень люблю».

Гальяно и Найт во всех форматах задокументировали каждый шаг, который сделали дизайнер и его команда, на протяжении двух месяцев работы над коллекцией. «Я хотел запечатлеть процесс… Почти что вуайеристскими методами. Поэтому Ник снимал меня удаленно. Вокруг нас летали дроны, приближаясь и удаляясь, подслушивая наши разговоры. На мне были камеры GoPro: одна на голове, вторая на торсе». Найт собрал воедино Zoom-звонки, текстовые сообщения, разговоры по FaceTime, использовал тепловизуализационную камеру, искусственный интеллект и даже приложение для создания эффекта рентгенограммы — все, что могло бы передать детали и суть как удаленной работы, так и физической, ручной. 

«Весь этот процесс был мне абсолютно в диковинку, — восклицает Гальяно. Новые технологии нашли отклик и в коллекции. — Я рассказывал о том, как мы выбирали ткани для некоторых платьев, а это невероятно творческий процесс. Но, конечно, какая-то работа протекала в реальном времени, с настоящими платьями, потому что, думаю, сейчас всем хочется видеть и реальные вещи тоже. Еще в начале пандемии я попросил своих детей снимать себя на iPad. У них получились целые 3D-эксперименты, которые они провернули за кухонными столами, на террасе, в гаражах. С этого-то все и началось».

Но это рассказ от лица Джона Гальяно. Наверняка в фильме есть что-то еще. «Я хотел вести двойное повествование, — рассуждает он. — Вот есть история коллекции, но она помещена в оболочку триллера. Почему? Потому что мне нравятся хоррор и триллер как жанры. Я думаю, они отображают трепет перед процессом творения, перед исследованием, перед открытиями».

Другая часть съемок проходила в Англии, в Котсуолде. Она запечатлела то, как обычно происходит создание коллекций Гальяно, от самого начала и до конца. Правила безопасности, которые необходимо было соблюдать ввиду британского карантина, очень сблизили команду. «Это потребовало от нас сплочения на время съемок: вместе жить, есть, спать. А потом — не знаю, как это объяснить, — произошло нечто волшебное. Мои музы словно стали сосудами, вобравшими в себя особую силу, но я не знаю, откуда она появилась. Все они предстали предо мной: мой клан, мое племя — шестеро. Мне хотелось, чтобы между ними образовалась связь. Когда я смотрел, как они двигаются, то видел, что они на сто процентов передают характер одеяний, в которые облачены. Порой, наблюдая за процессом, понимал, что не могу оставаться на съемочной площадке. Меня все это так эмоционально переполняло, что я вынужден был уходить на какое-то время».

Существует предубеждение, что в цифровом формате мода утрачивает эмоциональную составляющую. Гальяно его полностью развеял. «Киносъемки пробуждают тебя и интеллектуально, и чувственно. Многие люди все время спрашивают: «Как можно передать эмоции в цифровой форме?». А мне они кажутся осязаемыми, почти физическими». Результат работы Гальяно, по его словам, — сценарий движения вперед, «прообраз», который можно использовать «для активации разного рода диалогов и для того, чтобы показать поколениям Y и Z, как именно мы делали свое дело. Как мы создавали ткани, даже если использовали для этого материалы, которые обычно берут для подкладок, как делали «слоеные» ткани и наши собственные версии ручных вышивок — как умели проявить находчивость».