Если бы на моем месте сейчас сидел Сесил Битон, он, скорее всего, не слишком внимательно слушал бы то, что вы говорите, зато видел бы все: от рисунка на обоях до малейших жестов, выдающих вашу растерянность, желание что-то скрыть или, наоборот, откровенность. «Если бы в комнате была английская булавка, он бы ее заметил», — говорит биограф Битона Хьюго Виккерс. — Он мог 45 минут охотиться на Мэрилин Монро в гостиничном номере, отснять три пленки, а потом вернуться домой и посвятить ей три страницы своего дневника. Он запечатлевал людей не только на снимках, но и на бумаге, что несколько противоречит моим словам о том, что он бы вас не слушал. Но визуальное восприятие для него всегда было самым важным».
Каким британский фотограф c феноменально длинной творческой биографией — от 1920-х до 1970-х годов — увидел ХХ век и его культовых героев, узнаем этой зимой в Главном штабе Эрмитажа (с 9 декабря). Это первая большая выставка Сесила Битона в России, и главная задача — представить классика широкой публике. А еще ответить на вопросы: как от элитарности и эксклюзивности моды и звезд мы пришли к масс-маркету и микроинфлюенсерам и при чем тут фотография?
«Мы отобрали около ста работ, в том числе самые знаковые, — говорит куратор выставки Дарья Панайотти. — Портрет Одри Хепберн, которую он одевал в фильме «Моя прекрасная леди» и получил за костюмы «Оскар»; ранний снимок его сестры Нэнси в образе падающей звезды; кадр из знаменитой серии Fashion is Indestructible («Мода нерушима»), сделанной в Лондоне после бомбежки в 1941 году; Уоллис Симпсон в платье «Лобстер»; фэшн-съемка на фоне работ Джексона Поллока, где Битон проводит параллель между модой и высоким искусством...»
Тему «Сесил Битон и Россия» тоже раскроют максимально полно. Поклонник дягилевских сезонов и аристократии, Битон дружил с его секретарем-импресарио Борисом Кохно, фотографировал Феликса Юсупова, а позже — Рудольфа Нуреева и Марго Фонтейн. «Нуреев любил лежать на полу в доме Сесила и рассматривать свои портреты. Если снимок ему не нравился, протыкал его ножом для бумаг», — рассказывает Хьюго Виккерс. В 1935-м Битон вместе с Эльзой Скьяпарелли приехал в СССР. И, в отличие от Бернарда Шоу, идеями коммунизма не обольстился. «Ему показывали стандартный набор интуриста, — говорит Дарья. — Ленинград, московское метро, бывший Английский клуб, профилакторий для проституток». — «Серьезно?» — «Да, он был в списке образцовых предприятий. Мол, проституции в СССР нет и бывшие секс-работницы перековываются в добропорядочных женщин.
Но весь этот спектакль его не впечатлил. Ему было жаль печальных людей, бредущих по улицам: с серыми лицами, бедно одетых». — «Снимки остались?» — «Почти нет. Дело было в ноябре, холодно было доставать фотоаппарат. Плюс с ними везде ходила гид, которая говорила, что можно снимать, что нельзя. И наконец, пленки на границе отобрали и плохо проявили, осталось несколько размытых кадров. Зато есть смешные портреты самого Сесила в шубе и Эльзы со связкой баранок. Мы их покажем».
Сын торговца древесиной и по материнской линии внук кузнеца, Битон родился в Лондоне в 1904 году и фотографировать начал на Kodak своей няни. Он изучал в Кембридже историю и архитектуру, но бросил вскоре после того, как Vogue напечатал его первую работу. Как говорит биограф, из не слишком образованного выходца из среднего класса он стал мерилом элегантности и аристократизма. Битон снимал лондонскую богему 1920-х — так называемых Bright Young People, в 1930-е был штатным фотографом американского Vogue и Vanity Fair, правда был уволен из-за антисемитской подписи к снимку.
Вернувшись в Лондон, Сесил получил приглашение сделать портрет королевы-матери и на многие годы стал фотографом монаршей семьи. Во время войны он снимал репортажи, и считается, что его снимок девочки, которая сидит на больничной кровати в обнимку с плюшевым мишкой, стал весомым аргументом, убедившим Америку вступить в войну. «Во времена, когда не было телевидения, именно фотография показывала, что происходит в мире», — комментирует Хьюго Виккерс.
Что было дальше? «Сесил был влюблен в 1960-е, потому что они напоминали ему 1920-е и потому, что, встречая какое-то новое явление, он хотел разобраться, что это, — продолжает Хьюго. — Ему нравились Энди Уорхол, Марианна Фейтфулл и Дэвид Хокни, так же как до этого Трумэн Капоте и Люсьен Фрейд. И вообще, в том возрасте, когда его ровесники выгуливали собак в Гайд-парке, он пробовал гашиш в Сан-Франциско. Знаете игру «Змеи и лестницы», когда вы то взмываете вверх, то падаете? Съемка у Сесила была такой лестницей в небо. Он был великим промоутером, при этом обожал ярких личностей и сложные лица. Писательницу Карен Бликсен, автора романа «Из Африки», снимал за десять дней до смерти. Она болела сифилисом, питалась только устрицами и шампанским, и он поймал эту прозрачную, умирающую красоту. А за молодой Барброй Стрейзанд отправился в ночной клуб... Он создавал мир, в котором каждый день — ваш день рождения. Дарил мечту». Которая никогда не бывает лишней, особенно сейчас.
Выставка «Сесил Битон и культ звезд» пройдет с 9 декабря 2020 г. по 14 марта 2021 г. в Главном штабе Эрмитажа. Генеральный партнер выставки — ДЛТ.
.jpg)
