«Живи спокойно, страна, я у тебя всего одна! Все остальное в тени, ты уж извини», — открыто заявляет Алла Борисовна Пугачева в своей песне, выпущенной в 2002-м. Всего одна она была и в 1970-е, и в 1980-е, и в последующие десятилетия, вплоть до наших дней. Да, сильный голос. Да, талант. Но талантливых певиц много, а Алла Борисовна такая всего одна — почему? Главным козырем в рукаве ее бессменного балахона по сей день остаются искренность и преданность себе — преданность своим манерам, привычкам, вкусу, характеру, рыжей гриве и каждой песне, которую она не поет, а проживает.
«Я Пугачева, а не Тютькина, и это кошмар всей моей жизни! Меня много, я агрессивна, мне идет много косметики, я люблю свои украшения! Это — я!» — не унималась героиня обложки апрельского Vogue Россия от 1999 года перед командой российского и британского изданий. Но в итоге желание увидеть себя новой уступило, «решила рискнуть». С прямыми волосами, в черном пальто, шелковом платье макси, в белых мехах («Прямо как Одри Хепберн!»), в объективе Робина Деррика Алла Борисовна все равно оставалась собой — хулиганской, озорной, нежной и застенчивой. Зритель видит в ней космическую реактивность и энергетику нечеловеческих масштабов, вечный двигатель, вечно молодую диву, способную завести многотысячный стадион, а близкие знают ее другой — хрупкой и неуверенной в себе. Из этой самой привычки сомневаться родился ее культовый балахон, который менялся столь же часто, как и ее отношение к себе.
