В 2019-м Vogue уже встречался с Машей Руденко перед московской выставкой ее проекта Mashpit, в котором она перевоплощалась в разных героев: от Фриды Кало до Квентина Тарантино. Работу над ним модель и художница продолжает до сих пор, но в июле в Москве показывает другую серию — про эскапизм. В ней — размышления о свободе, телесности и ускользающей красоте повседневности, которыми почти 36-летняя Маша занималась последние два года. О том, что изменилось за это время, мы поговорили с художницей в преддверии открытия ее выставки Between realities в Askeri Gallery 13 июля. К слову, Машу ждет и модная премьера: работа The Big Splash из серии про эскапизм стала принтом на рубашке, созданной в коллаборации с петербургским бредом Trustme Studio.
Можно так сказать. Вообще, это была какая-то такая вынужденная, незапланированная поездка. В Америке образовалась сложная эмоциональная обстановка из-за протестов, и мы решили уехать. Думали, где можно провести время, и, так как нам с мужем всегда нравилась Италия, переехали сюда. Это оказалось самым лучшим выбором, мы безумно счастливы.
Чуть меньше года мы сидели в Лос-Анджелесе с этим коронавирусом. Вначале все было нормально — я была занята искусством и учебой. А потом, когда пошли протесты, забастовки и какие-то эмоциональные раскачки, стало сложно. Я очень чувствительная, принимаю боль других людей на себя. Поэтому иногда просто вообще отключала интернет, чтобы не смотреть, что происходит в мире.
А здесь у нас дом на холмах, и людей рядом вообще нет. Ближайшие соседи — это ферма с овцами, у которой мы покупаем свежий йогурт. Иногда должно что-то очень плохое случиться, что подвело бы тебя к каким-то решениям, на которые ты, может быть, раньше и не решился.
Саму серию, вернее, технику, в которой она выполнена, я придумала два года назад. Перегорела за очень активный год, как раз после выставки в Москве, и захотелось поехать с мужем куда-то и исчезнуть. Вот закрыться на месяц в какой-нибудь природной обстановке и просто творить. Мы остановились как раз в Тоскане. Масло сложно перевозить, поэтому от безысходности я начала работать с бумагой: беру холст, делаю сперва фотографию, потом рисунок, а затем рву бумагу. Постепенно я стала осознавать, что это некое разрушение, после которого история собирается заново. Часто работаю интуитивно: очень хочется что-то сделать, но я совсем не знаю почему. А потом смысл сам приходит. И эта серия как раз о том, что такое эскапизм для меня: как я через него прохожу, какие выводы делаю после.