Какими будут мир, искусство и мода будущего — все, что нужно знать об NFT 

Sotheby’s создал собственную «метавселенную», Эрмитаж запустил токены «Черного квадрата» и других шедевров, а коллекция Collezione Genesi из девяти NFT-токенов от Dolce & Gabbana «улетела» за 5,7 миллиона долларов — сразу четыре лота для своей жены, которая любит кутюр, купил крупнейший NFT-коллекционер под ником Pranksy. Токены становятся инструментом сбора средств: благотворительные NFT-коллекции выпустили adidas, фонд защиты животных WWF и бренд Rebecca Minkoff, распродав 400 диджитал-вещей за 10 минут и отдав вырученные деньги основанным женщинами брендам, которые пострадали в пандемию. Блокчейн притягивает самые неожиданные корпорации. Visa запускают программу поддержки криптохудожников, телеканал Fox — собственную коллекцию медиамаппетов, китайский McDonalds — юбилейную серию из 188 NFT, а создатели криптовалюты Shiba Inu — NFT-комиксы. За последние месяцы стало очевидно: время, когда к NFT-искусству можно было относиться настороженно и не воспринимать его всерьез, прошло. Раньше инсайдеры арт-мира вежливо и отстраненно называли его «очередным медиа», но объемы продаж и темпы развития тренда на медиаискусство говорят о том, что NFT как минимум пора понять и принять, как максимум — полюбить. 

Читайте также

Мир моды осваивает NFT. Хорошая ли это идея? 

Алина Григалашвили

Чтобы разобраться в виртуальном искусстве от азов до тонкостей, Vogue поговорил с Анной Буали, куратором отдела кино- и медиаискусства ГМИИ им. А. С. Пушкина, автором программы «Новые медиа в современном искусстве» Московской школы современного искусства.

Что такое блокчейн и NFT?

Блокчейн — это открытая, не имеющая единого центра виртуальная система, условно огромный список записей, которые связаны и защищены криптографически. Информация, фрагментарно существующая таким образом на миллионах компьютеров, как в цепочках ДНК, не может быть взломана или изменена. 

Блокчейн появился еще в 2009 году и был обещанием прозрачности данных, которой катастрофически не хватает мировому арт-рынку. Можно сказать, что он стал для 2010-х годов тем, чем был интернет в 1993-м, — пространством свободы. 

Есть более широкий термин «медиаискусство» — под ним понимают работы, созданные не только в сети, но и с помощью аналоговых инструментов — света, звука, экспериментальных форм кинематографа. Видео-арт — это одна из форм медиаискусства, которая тотально завоевала выставочные пространства: вы можете помнить большой персональный проект Билла Виолы в Пушкинском музее, на который было невозможно купить билеты. 

Произведения, созданные в сети и для сети, правильно называть цифровым или диджитал-искусством, ведь интернет становится естественной средой обитания художника и зрителя. В этой новой среде уникальные объекты потребовали создания сертификатов подлинности NFT — уникальных записей, которые хранят информацию об объекте и его рыночной истории. 

NFT-арт — это произведения, которые встроены художниками в систему блокчейн и имеют свой уникальный сертификат подлинности. Это могут быть новые произведения, а могут быть адаптации уже существующих: сюда можно отнести и «цифровые двойники» картин старых мастеров или, например, короткие GIF-версии или цифровые имиджи из работ современных видеохудожников. Эта область в последний год магнетически притягивает людей, искусство и деньги: рынок NFT в начале 2021 года оценили в 1,3 миллиарда долларов.

Как связаны NFT и мода?

В одном новом поле оказались не только художники и коллекционеры, но и рынок драгоценных камней, благотворительность, мода. Из визуального искусства интересно наблюдать за смежными областями — особенно дизайном, где очень много междисциплинарных проектов. 

В основе NFT — принцип установления подлинности, поэтому конвертируемыми в токены в первую очередь оказались коллекционные, единичные объекты, а не prêt à porter. Дизайнеры постепенно подбираются к этому медиа с 2019 года. Есть полностью виртуальный модный бренд The Fabricant или бренд виртуальных кроссовок RTFKT, который, по отчетам, к марту 2021 года заработал 3,1 миллиона долларов. Были и произведения, поддерживающие основные офлайн-коллекции: Gucci выпустили NFT-видео к 100-летнему юбилею и дропу совместной с Balenciaga коллекции Aria этой весной. Позже оно было продано на Christie’s за 25 тысяч долларов.

В августе другой модный Дом, Louis Vuitton, к 200-летнему юбилею своего основателя выпустил игру, в ходе которой можно собрать 30 токенов — и их нельзя перепродать. В разработке дизайна игры принимал участие Николя Жескьер. Каждый дизайнер и бренд задумываются о будущем, и оно лежит в поле цифровой стратегии. Для модных брендов NFT — это прежде всего связь со следующим поколением покупателей, поколением Z, за которым будущее и визуального, и продуктового потребления.

Кто был первым?

Как и любую технологию — масляные краски, литье, телевидение или даркнет, — первыми блокчейн начали осваивать именно художники. Им было интересно проверить на прочность систему мирового арт-рынка, проблематизировать новые типы обмена — эти вопросы ставились на выставках крипто-арта с 2014 года, тогда же прошла конференция в Новом музее в Нью-Йорке и была запущена одна из первых платформ сертификации диджитал-изображений Monegraph. В 2018 году в Пушкинском музее состоялся круглый стол и показ произведения американской художницы Ив Суссман «89 секунд в Алькасаре», которое она разделила на 2304 фрагмента размером 20 х 20 пикселей для продажи через блокчейн. 

Первую государственную коллекцию медиаискусства, не имеющего аналогового носителя, ГМИИ им. А. С. Пушкина начал собирать еще в 2016 году, она целиком хранится в облаках. Сейчас в ней собрана классика медиаискусства, новый видео-арт, но предполагаю, работы, связанные с NFT, вскоре будут входить в музейную коллекцию. Институции не торопятся, им важно накопить экспертность, критически оценить художественные процессы, отразить то, что будет иметь значение и через триста лет.

На рынке, в аукционных домах другие скорости и задачи. Christie's ставит рекорд продажи Beeple и CryptoPunks, и уже через год, в сентябре, сформирована репутация художника и аудитория покупателей, которые могут обеспечить продажи на гонконгских торгах на 16,5 миллиона долларов США. Аналогично NFT-аукцион Sotheby's Natively Digital, прошедший в июне, был разогревающим событием перед запуском собственного маркетплейса Metaverse, который компания запустила 15 октября. И в каждом новом сервисе, площадке или проекте игроки пытаются найти новые форматы, маленькие сюрпризы, например, эксклюзивную аватарку от художника, – это, конечно, следствие высокой конкуренции в поле.

Почему в блокчейне много русских художников?

То, что медиаискусство не имеет центров влияния и как бы парит в цифровых облаках, — не совсем правда. Интернет и его визуальный язык глобальны, но центры формирования экспертного взгляда на современное искусство остаются теми же, что в офлайне. Тем не менее диджитал — это более проницаемая, проводящая среда, путь от художника к зрителю часто вообще исключает галериста, аукционный дом или музей. И в таких условиях становится больше случайных, не подготовленных рукой рынка встреч и персональной вовлеченности художника. Именно с ней связаны продажи NFT-произведений Pussy Riot иранскому коллекционеру и активисту Амиру Солеймани или работ питерцев 404.zero, которые перенаправили все вырученные средства на благотворительность. Так же, как и в 1990-е, когда в интернете начали работать Алексей Шульгин или Оля Лялина, сейчас художники используют технологии для того, чтобы сделать свое имя международным, а художественное высказывание глобальным.

Почему так дорого?

Бывают совершенно фантастические продажи. Текущим рекордом является продажа за 69 миллионов долларов NFT-работы Everydays: the First 5000 Days художника Майка Винкельмана, который работает под псевдонимом Beeple, на весеннем аукционе Christie’s. Став первым аукционным домом, освоившим новый рынок, Christie's сумел продать NFT-видео Gucci Aria за 25 тысяч долларов. Мне интересно следить за продажами NFT, потому что это среда, в которую пришло огромное количество неизвестных покупателей, неконтролируемых сил, которые оставляют возможность для чуда. Коммерческий, переоцененный галеристами художник может провалиться, а никому не известный дебютант заработать миллионы. Соотношение цен на произведения офлайн и онлайн качнулись, появилась альтернативная возможность прорваться в первый эшелон. Но рынок стремится к тому, чтобы присвоить революции, и, похоже, ведущие blue chip галереи будут в большей степени контролировать рождение звезд. 

И все же деньги — не самая интересная часть вопроса. Каждый, кто когда-либо влюблялся в произведение, подтвердит, что этот опыт нельзя свести к акту покупки-продажи. Это диалог, игра, желание не только обладать, но и делиться, фиксировать ускользающее и передавать опыт. Именно поэтому люди платят за то, чтобы смотреть, как растут цифровые растения в проекте Plantoids или выращивать новые породы цифровых котиков в CryptoKitties. 

Важно, что эти игры дорого стоят планете: The Guardian подсчитали, что продажа 303 экземпляров NFT-объекта Earth певицы Grimes потребовали такого же количества энергии, какое среднестатистический европеец тратит за 33 года жизни. 

Почему именно сейчас?

Любые медиа, будь то NFT, видео, свет, технологичная мода или нет-активизм, – это поле для обмена и объединения. Сейчас многое подчинено исследованию цифровой среды, в которой мы живем: в этом можно убедиться на любом крупном смотре современного искусства вроде грядущей Documenta в Касселе или Венецианской биеннале. У взлета NFT несколько причин. С одной стороны, это накопительный эффект усилий во всех сегментах рынка. NFT продвигали звездные художники вроде Саймона Денни, крупные ярмарки (маститая Art Basel и сравнительно молодая CADAF), ключевые коммерческие галереи вроде Pace и независимые галереи, например, нью-йоркская TRANSFER Келани Николь. С другой стороны, повлияла пандемия: сформировалась новая норма онлайн-потребления и культуры восприятия проектов, рожденных целиком в сети. 

Что нас ждет?

NFT-мир будет усложняться и становиться частью ежедневной работы мировых художественных институций. Смарт-контракты, прозрачность транзакций — это идеалистическая картина арт-мира, которая с новыми технологиями достижима. 

Бренды Burberry или Louis Vuitton, одними из первых вышедшие в геймерское NFT-пространство, демонстрируют, что цифровая экспансия фэшн-индустрии может масштабироваться до бесконечности. Рождается новая визуальность и развиваются digital born специалисты. При этом очевидно, что рынки стремятся регулировать миры и сообщества, которые в эпоху раннего интернета были пространствами художественного поиска, риска, энергии. Но я убеждена, что искусство всегда будет находить новые пути свободы.

Сейчас я работаю над программой «Новые медиа в современном искусстве» для Московской школы современного искусства, и среди абитуриентов я вижу людей с бэкграундов в опере, рекламе, скульптуре и на телевидении. Они горят желанием понять эту суперреальность, и тот же огонь я вижу в глазах исследователей из Центра искусств и медиатехнологий ZKM в Германии, Эйндховенского университета в Нидерландах или фестиваля transmediale, c которым мы готовим обмен. Мне кажется, медиа — это идеальная пластичная среда, которая провоцирует появление новых художественных форм, новых тем для разговора между художником и зрителем, и преград в ней будет становиться все меньше.

Курс Анны Буали «Новые медиа в современном искусстве» в Московской школе современного искусства стартует 8 ноября.