Внимание, спойлеры!
Нью-Йорк, поезд, блондинка у окна. «Сплетница» 2.0 начинается буквально так же, как оригинал четырнадцатью годами ранее. Тогда, в 2007-м, на Верхний Ист-Сайд из школы-интерната возвращалась Серена ван дер Вудсен, it girl с золотым сердцем и фантастическим навыком находить проблемы на свою светловолосую голову. И можно решить, что создатели шоу (среди них все те же Джош Шварц и Джошуа Сафран, что превратили романы Сесили фон Зигесар в главную тин-драму конца нулевых) хотят поводить зрителя за нос, заставив на секунду-другую поверить, что в поезде едет если не старая добрая Эс, то как минимум ее «аналог». Даже наряд похож: коричневый пиджак, топ в полоску, повязанный на шее платок!.. Но в этом, кажется, и шутка: если в 2007-м так одевалась едва ли не моднейшая девушка Манхэттена, чей гардероб был в значительной степени вдохновлен образами Сиенны Миллер и Кейт Мосс, то сегодня это наряд школьной учительницы, которая очень старается понравиться, но все равно становится объектом насмешек среди учениц. Уже на четырнадцатой минуте подобное потрясение ждет фанатов стиля Блэр. «Что, если она классная?» — «Да у нее ободок на голове!»

За почти девять лет, что прошли с финала, из моды, впрочем, вышли не только ободки — и сценаристы с продюсерами всеми силами стараются показать, что понимают, насколько архаично по сегодняшним меркам выглядит оригинал — начиная с «очень белого» актерского состава и заканчивая токсичными отношениями Чака и Блэр, которые сегодня не пережили бы испытание культурой отмены. И во многих моментах вторая «Сплетница» как будто бы противопоставляет себя первой. Вместо ужасных матерей — заботливые отцы; никаких отдельных школ для мальчиков и девочек; на смену фамилиям Уолдорф, Арчибальд и ван дер Вудсен, от которых сквозило привилегиями, пришли более демократичные Хоуп, Лотт и Ла, а сами герои пересели с лимузинов на такси и больше не насмехаются над Бруклином — в конце концов, теперь это модный район. Каст пышет разнообразием. Кроме того, сериал переехал с «подросткового» CW на HBO Max — и сразу же стал на порядок откровеннее.