Скачайте новый номер Vogue, чтобы всегда иметь его под рукой — для IOS и для Android.
Десять лет назад, когда мы фотографировали нью-йоркскую квартиру Марии Байбаковой, актуальное искусство уже успело стать неотъемлемой частью жизни богемы. А вот интерьеры с достойной коллекцией и соответствующей обстановкой были редкостью. Продвинутые коллекционеры, и Мария в их числе, выбирали формат white cube и создавали фоновые интерьеры, где арт-объекты находились в центре внимания. Это практичное решение с нулевым риском: оно обеспечивает прямой контакт с предметом искусства, ротация внутри коллекции проходит безболезненно, а подбор мебели и декора может быть почти произвольным — достаточно заказать комплект минималистских вещей известного бренда. Однако далеко не все готовы превращать дом в галерейное пространство, где пропасть между стулом и полотном на стене кажется непреодолимой.
Потребовались время и усилия целого поколения декораторов, чтобы показать, что возможны и другие варианты жизни с искусством. Процесс был непростым из-за того, что традиции коллекционирования были прерваны советским бытовым аскетизмом, считают декораторы Надежда и Георгий Ананьевы. «Так сложилось, что мы упустили все те изменения, которые происходили с западными интерьерами в XX веке, — говорит Георгий. — Поэтому, когда на нас свалилась свобода выбирать любую мебель и виды отделки, интерес к декорированию стал превалировать, а культура коллекционирования еще не развилась. Идея приобрести современные арт-объекты без глубокого знания арт-рынка казалась рискованной и пугающей».
Сократить дистанцию между домашним бытом и музейной неприступностью арт-объекта помог растущий интерес к коллекционному дизайну. «Слово «искусство» вызывает у человека из постсоветского пространства четкие ассоциации с живописью и скульптурой, — поясняет Ираклий Зария, мастер эклектичных интерьеров, который прославился в светской Москве, оформив несколько домов нашей колумнистке Наталье Давыдовой aka Тетя Мотя. — Однако в этом уравнении есть и третий элемент — функциональные авторские предметы, винтажные или современные, созданные ограниченным тиражом и ни в чем не уступающие изобразительному искусству. Я не устаю объяснять клиентам, что лаконизм и отсутствие «нарядного» декора не умаляют ценности подобных вещей». Речь, например, про кресла Пьера Жаннере — брата Ле Корбюзье. В их дизайне аскетизм форм соседствует с ручным качеством изготовления. Многие предметы Жаннере были созданы ограниченными сериями специально для экспериментальных проектов его брата-архитектора. Экскурсы в историю искусства и дизайна XX века Зария, который много лет читает лекции в Школе «Детали», соединяет с практикой: поездками на международные ярмарки и выставки. Неудивительно, что его заказчики продолжают пополнять домашние коллекции искусством и винтажем и по окончании ремонта.
Надежда и Георгий Ананьевы тоже уверены, что именно удачное соседство с винтажными предметами может помочь изобразительному искусству проявить себя с неожиданной стороны. Их любимый период — 1940–1950-е годы: время, когда дизайнеры отрисовывали каждую вещь вручную, ювелирно просчитывали пропорции и адаптировали ремесленные традиции к новой эстетике. «Вещи из этой эпохи — это универсальная линия, которая выдержит абсолютно любые взаимодействия, — говорит Надежда. — Сочетание винтажных кресел середины XX века и яркого арт-объекта похоже на союз хорошо воспитанного мужчины в возрасте и роскошной молодой женщины».
Химия, секс, контраст — залог успеха, считает Зария, который тоже любит сталкивать объекты из разных стран и эпох. На фоне антикварной японской ширмы XVIII века он может расставить модернистские стулья и скульптурный торшер 1920-х годов, а аэродинамический столик Ико Паризи установить в классической гостиной с китайским фарфором. Интерьер кабинета в подмосковном таунхаусе — настоящая ода искусству и дизайну XX века. Рядом с культовым диваном-гусеницей de Sede DS-600 стоит кресло по дизайну Филиппа Арктандера 1944 года и столик Шарлотты Перриан; на столе Джанкарло Претацолли 1970-х годов — лампа Исаму Ногучи 1950-х.
И Зария, и Ананьевы отмечают, что за последние пять лет их заказчики стали с большей готовностью покупать в дом коллекционные предметы и искусство. Важным событием стал запуск секции коллекционного дизайна ярмарки Cosmoscow в 2018 году. Здесь, на стендах нескольких московских галерей, отобранных Кристиной Краснянской (галерея «Эритаж»), арт был вписан в контекст живых интерьерных инсталляций. «Мы были поражены, с каким энтузиазмом откликнулись на стенд нашей галереи NG посетители, — вспоминает Надежда. — Осмотрев выставку и дойдя до нашей гибридной экспозиции, они говорили: ага, теперь понятно, как со всем этим искусством жить».
Тогда же в Москве открылась галерея Mobillissimi, в которой предметы мебели выставлены рядом с полотнами Айвазовского, фотографиями Клавихо-Телепнева и скульптурой Моро. «Многие из клиентов не знали, как обустроить быт рядом со своими коллекциями, — говорит основательница галереи Анастасия Дегтярева. — Мы показали, как сделать так, чтобы дом не превратился в склад искусства, пыльный музей или просто неуютное пространство с ковровой развеской, неправильным освещением и температурой. В гармоничных интерьерах авторские работы дают невероятный поток энергии и дарят тепло ручного труда».
Секрет подхода Дегтяревой в том, чтобы использовать в интерьере предметы с ремесленным происхождением. Классическая мебель Chelini с вырезанными вручную деталями из дерева, скульптурная керамика и выразительный текстиль позволяют создать диалог между живописью и обстановкой. Это может быть как веселая перекличка, так и философское рассуждение. Например, в частном проекте Mobillissimi постмодернистская работа Валерия Кошлякова («Венера» из цикла «Головы героев») дает современный взгляд на классическую традицию, которой следует архитектура дома. Меланхоличный образ античной скульптуры, запечатленный автором на рваном гофрокартоне с дырами и кусками скотча, напоминает о бренности всего сущего.
Мастер классических интерьеров Кирилл Истомин напоминает: «По-музейному белые стены — недавнее изобретение. Веками интерьеры и искусство составляли единое целое, многослойное и многозвучное, как симфония». Поэтому Истомин старается выбрать акцентные предметы обстановки и арт-объекты как можно раньше, чтобы вокруг них строилась цветовая и пространственная концепция. Без сложных многоцветных композиций не обходится ни один проект декоратора, и он считает, что яркий фон и активная фактура вовсе не помеха для живописи и скульптуры. «Только не нужно сразу подбирать диван в цвет картины, — поясняет декоратор. — В ситуациях, когда в интерьере нужно найти место для более чем трех элементов, стоит обратиться к профессионалу и довериться его чутью»
В идеальном для любого дизайнера сценарии арт-объект служит отправной точкой — как в случае с проектом дома в Антибе, когда для особенного произведения искусства Истомин построил отдельную комнату. Гостевая спальня с минималистичным диптихом стала показательным примером gesamtkunstwerk — архитектурные пропорции были подогнаны под размер полотен, а вся мебель изготовлена на заказ. Московскому декоратору Лейле Улуханли тоже довелось работать с «требовательными» арт-объектами: для одного клиента она спроектировала пристройку в столовой, чтобы разместить в ней масштабную скульптуру Луизы Буржуа. Однако Истомин считает, что жить в этих эффектных пространствах должны в первую очередь люди, а не искусство. Улуханли согласна: «Входя в свой дом, клиент хочет ощущать, что это он здесь хозяин, а не дом владеет им».
Чтобы сохранить баланс между характером коллекционера и силой искусства, декораторам приходится быть психологами. «Крайне важно уметь слушать и слышать своего клиента, улавливая в том числе то, что не сказано вслух, — говорит Виктория Ступина, советник по искусству, основатель бюро Artconsul и партнер Лейлы. — Необходимо понимать образ мира, который ему близок, и не навязывать свое видение». Отслеживание эмоционального ответа на искусство, анализ интимного диалога между человеком и арт-объектом — основа успешного подхода к созданию домашней коллекции. «Даже самый дорогой интерьер остается как бы «немым» без предметов искусства в нем, — считает Улуханли. — Но принципиально важно, чтобы предметы передавали то, как вы видите себя в этом мире и что думаете о нем. Подбирая предметы искусства, нужно понимать, какой разговор они будут вести с вами каждый день».
Пообщаться с арт-объектами и уникальными предметами интерьера декоратор предлагает в своей новой галерее Uluhanli Gallery, которой управляет ее дочь Алия Улуханли. «Наши клиенты — представители разных поколений, и нам нравится знакомить их со знаковыми для современного искусства авторами», — говорит Алия. Рядом с респектабельными комодами и консолями авторства Лейлы Улуханли можно увидеть мультяшные фигурки KAWS и надувные скульптуры Джеффа Кунса — и убедиться в их «бытовом» потенциале. Остается лишь правильно соединить фрагменты, чтобы создать многослойный интеллектуальный интерьер, который будет метафорическим портретом своего хозяина
Фото: архив Vogue
