Сигурни Уивер — о роли в фильме «Мой год в Нью-Йорке», старте карьеры и Сэлинджере

15 апреля в российский прокат выходит мелодрама «Мой год в Нью-Йорке» по мотивам мемуаров Джоанны Ракофф о работе в литературном агентстве, которое среди прочих клиентов представляет Джерома Дэвида Сэлинджера. В оригинальном названии и фильма, и книги My Salinger Year вместо Нью-Йорка — его фамилия. В кадре часто появляется портрет писателя, все герои постоянно обсуждают и его (главная миссия агентства — не дать назойливым фанатам добраться до Сэлинджера), и роман «Над пропастью во ржи». 

Однако главным героем становится не Сэлинджер, а молодая девушка Джоанна, выросшая в пригороде к северу от Нью-Йорка с мечтами писать романы, общаться на пяти языках и путешествовать. Ее роль досталась Маргарет Куэлли, которая удачно обратила на себя внимание пару лет назад в «Однажды в... Голливуде» Квентина Тарантино. В поездке в Нью-Йорк Джоанна вдруг решает задержаться в городе на неопределенный срок, оставив в Беркли учебу и бойфренда. Не желая больше анализировать работы других — в магистратуре она изучала английскую литературу, — Джоанна заявляет, что хочет писать сама. 

Свой путь девушка начинает в 1995 году с работы ассистентом в одном из старейших литературных агентств Нью-Йорка, на стенах которого портрет не только Сэлинджера, но и Агаты Кристи, Дилана Томаса и Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. Роль ее начальницы Маргарет исполнила Сигурни Уивер, которую в амплуа «руководительницы» — с офисом в нью-йоркском небоскребе или на космическом корабле — привыкло видеть уже не одно поколение. Маргарет предпочитает компьютерам (которые, по ее мнению, только прибавляют работы) печатные машинки, имеет четкие представления о дресс-коде и не берет в ассистенты тех, кто пишет. Накануне выхода ленты в российский прокат и в преддверии его появления на видеосервисе Wink 25 апреля Vogue.ru поговорил с Сигурни Уивер о фильме, литературе и трудностях жизни двадцатилетних. 

Мне нравятся и бумажные книги, и мой Kindle (электронная книга. — Прим. Vogue), потому что обычно я много путешествую. Во время пандемии было интересно перечитать «Войну и мир» и «Анну Каренину» в новом переводе — первые два месяца локдауна я провела в России XIX века. У меня было время, чтобы вернуться к этим потрясающим книгам — подобное со мной случается редко, и я благодарна за эту возможность. Затем перешла на своего рода эскапистскую литературу, только женского авторства. В целом обнаружила, что так много, как в прошлом году, я не читала очень давно. А раньше была тем еще книжным червем.

Было забавно перечитать некоторые из произведений Сэлинджера. Он на самом деле вне времени. Читая его книги в моем возрасте, можно вынести из них так же много, как и в подростковом. Но будут это, я думаю, совершенно разные вещи. Очень рада, что мне довелось сыграть такую героиню, которая стоит на страже Джерома Сэлинджера, как настоящая весталка. 

Еще мне нравится, что в фильме мы знакомимся с разными фанатами Сэлинджера: Филипп (режиссер фильма. — Прим. Vogue) сделал небольшие зарисовки, в которых мы, зрители, их встречаем. Эти поклонники не похожи друг на друга, но все с такой страстью относятся к творчеству Сэлинджера, чувствуют, что знают его, и хотят больше. Считаю, здорово, что мы их встречаем, хотя сам Сэлинджер к этому и не стремился. 

Мне очень понравился фильм — думаю, он получился таким необычным, очень личным, несмотря на то что речь здесь идет об известном человеке. У многих высокие представления о людях, которые сейчас знамениты. А здесь, мне кажется, очень интересно составить вместе с Джоанной камерный портрет Сэлинджера, со всеми этими письмами и его голосом по телефону. Обычно в кино о таком не говорят. Это удивительная, волшебная вещь — связь с писателями, когда ты думаешь, что это написано только для тебя: «Он написал это для меня, потому что каждое слово отзывается в моей душе». Прекрасно, если такое случается в жизни. Вот что Толстой писал «только для меня», я как-то не почувствовала. Я знала, что это не так. (Смеется.)

Хороший вопрос, думаю, особенно при текущих обстоятельствах. Мне кажется, последний год выдался тяжелым для тех, кто еще не «приземлился» на какую-то позицию и был на стадии размышлений, чем же заняться и с чего начать. Это заставило меня задуматься, как начинала я: была дублером, играла с Ингрид Бергман. И хотя я не хотела этим заниматься — быть дублером, — я многому научилась, наблюдая за Ингрид, какой талантливой, доброй и обаятельной она была. Я рада, что встретила эту огромную голливудскую звезду, которая при этом оказалась таким замечательным человеком. Мы не были близки, но я определенно была в ее мире. Для меня это многое значило, когда я стала продолжать свою актерскую карьеру, потому что у меня был пример того, кем является настоящий профессионал. Вежливый, смеющийся, трудолюбивый, но при этом получающий удовольствие. Думаю, это оказало на меня большое влияние.

Сейчас так много знакомств заводятся онлайн, думаю, и ментора так найти тоже можно. Столько всего происходит — мне кажется, начать карьеру в этом сумасшедшем зум-мире реально. Но я с нетерпением жду того времени, когда молодежь сможет вернуться в офлайн и работать с другими людьми, разного возраста и с разным опытом. Вот где настоящее веселье. Двадцатилетним, конечно, пришлось нелегко. Если ты только закончил учебу или что-то в этом роде, трудно понять, с чего начать. Придется пройти долгий путь, на протяжении которого постоянно надо думать и волноваться.

Мне крупно повезло — мои костюмы создавала Энн Рот, которую я считаю своим ментором. Недавно она была номинирована (на «Оскар». — Прим. Vogue) за работу над картиной «Ма Рейни: Мать блюза». Уверена, это ее сотая номинация, потому что ей 89 лет. Тот сумасшедший желтый свитер поверх платья-кафтана под белым пальто придумала она. Все это очень вдохновило меня и дало понять, кто такая Маргарет.

Мне нравятся многие дизайнеры, но я редко ношу их вещи. Бывает, заимствую что-то для фестивалей и других особых случаев, если есть такая возможность. В остальном предпочитаю рубашки и брюки, и думаю, удобная одежда вполне может быть элегантной и прибавлять вам энергии. Бывает, я даже не хожу на обед, потому что постоянно работаю. Так что для меня рубашки и брюки как повседневная одежда подходят идеально.

Читайте также

Почему униформа — новый показатель успеха, в котором мы все очень нуждались

Алина Григалашвили

Каждый раз, когда я только берусь за работу, я не то чтобы боюсь, но осознаю: я делаю что-то безумное — собираюсь превратиться в кого-то другого. А для этого нужно броситься с обрыва в каком-то роде. Так что нервничать вначале — это правильно. Что бы перед вами ни стояло. И это не значит, что вы недостаточно потрудились, чтобы подготовиться к работе. Это означает, что вы живой человек. И все эти бабочки в животе, с ними просто нужно справиться. Нужно продолжать и рисковать. Думаю, именно поэтому я люблю свою работу. У каждого персонажа своя история — никогда не знаю, что именно будет и куда я в итоге приду. Должно быть, часть меня притягивает эта неизвестность. А дома у меня вполне буржуазная жизнь: долгий брак, с маленькой собачкой и квартирой в Нью-Йорке. Я веду очень спокойную жизнь, а затем бросаюсь в эти сумасшедшие истории, порой на другом конце света.