Почему в России необходим закон о домашнем насилии

Борьба за ликвидацию насилия в отношении женщин обострилась в последнее время во всем мире, и в том числе у нас. Vogue собрал женщин — лидеров российского движения
В России необходим закон о домашнем насилии
okСлева направо: Оксана Пушкина, депутат Госдумы; Алина Насибуллина, актриса; Алена Попова, юрист, соосновательница сети взаимопомощи «#ТыНеОдна». Фото: Павел Харатян. Стиль: Светлана Вашеняк

В эти выходные в Дагестане произошла целая череда ужасающих событий — как сообщает юрист и защитница прав женщин Алена Попова, «чеченские силовики взяли штурмом квартиру-убежище, где скрывались пострадавшие от домашнего насилия женщины». Дагестанская журналистка и правозащитница Светлана Анохина, находившаяся на тот момент в шелтере, утверждает, что задерживали девушек очень грубо — силой выволакивали из кризисной квартиры и наносили побои. Одной из причин разгрома стала девушка из Чечни Халимат Тарамова, которая скрывалась от избиений родных в Дагестане и заранее записала видео с просьбой к МВД не выдавать ее местонахождение из-за угрозы жизни. На данный момент после ее противозаконного похищения из шелтера известно, что девушка жива, но дальнейшая ее судьба пока неизвестна. 

Читайте также
Как бороться с домашним насилием

Куда идти, что делать и как помочь себе самому и жертвам насилия — рассказывают авторы книги «Так будет не всегда»

Как бороться с домашним насилием

Правозащитники по всей России записывают обращения к властям с просьбой защитить жертв насилия, но ответа не следует. Все дело в том, что закона, четко регламентирующего проблему домашнего насилия, до сих пор не существует. Мы надеемся на то, что законное право самостоятельно покинуть дом совершеннолетней Халимат Тараевой и других жертв будет восстановлено, а пока в очередной раз напоминаем — почему нам в прямом смысле слова жизненно необходим закон о домашнем насилии и какие женщины-активистки приближают прекрасное будущее для каждой из нас.

Instagram content

This content can also be viewed on the site it originates from.

Анна Ривина, основательница центра «Насилию.нет», пьет шампанское из розового бокала в хипстерском «Рынке и общепите» и рассказывает, как ей удается выводить тему домашнего насилия из рубрики «криминал» в светскую хронику. Например, запустить проект с Levi’s и презентовать его паблик-током в «Павильоне» на Патриарших. Записать ролик про первое свидание с молодыми и модными Георгием Кудренко и Алиной Насибуллиной («От стереотипов страдают и женщины, и мужчины, и помощь бывает нужна всем», — говорит актриса). Или устроить благотворительную вечеринку в баре на Тверской, причем самой стоять за барной стойкой.

«На мне были колготки в сеточку, джинсовые шорты и майка с глубоким вырезом, — смеется Анна, одетая в строгий болотного цвета пиджак и шелковый топ. — Я такое не ношу — специально купила накануне, потому что смысл в том, что женщина может одеваться и развлекаться как хочет и никто не может ей сказать: сама виновата. Как возникла идея? Да просто мне захотелось поработать за баром. И вообще, я действую интуитивно, руководствуясь только одним принципом: в жизни и так много боли и страдания — хочется, чтобы их стало меньше. А вот разговоров о насилии — наоборот, больше. Я уже где-то ляпнула, что хочу, чтобы о насилии говорили как о зубной боли. Чтобы, если оно случилось, можно было бы прийти и рассказать о нем друзьям, коллегам, и те сказали бы: о, это нехорошо, давай что-то предпринимать. Нужно прорвать завесу табуированности».

И тут важно, чтобы о пережитом насилии говорили самодостаточные, успешные женщины, как амбассадор центра Ирина Горбачева или Ксения Собчак. Или Шарлиз Терон, рассказавшая, что ее мама убила папу-алкоголика, стрелявшего в них, когда будущей звезде было 15 лет. «И никакого наказания она не отбывала! — подчеркивает Анна. — То есть в ЮАР четко сработала система: человек имеет право спасать свою жизнь и не должен за это сидеть в тюрьме. У нас, как показывает пример сестер Хачатурян, совсем другая история».

Решать проблему должен закон о домашнем насилии, который в том числе предусматривает защитные предписания, то есть запрет на приближение и на контакт, например в интернете, а также систему шелтеров — социального жилья для жертв. Впрочем, принять этот закон пытаются десятилетиями, но сейчас, говорят эксперты, шансы велики как никогда.

Почему так вышло? Что изменилось? «В СССР не было специальных законов о профилактике семейно-бытового насилия, но система работала на уровне участковых, — говорит депутат Госдумы и один из соавторов законопроекта Оксана Пушкина. — Когда я была ребенком, мы жили по соседству с семьей, в которой муж-алкоголик избивал жену. И, когда мы слышали крики за стеной, мама вызывала участкового, который без лишних слов забирал соседа в вытрезвитель. Это эффективно работало. Потом наступили лихие 90-е, все стало измеряться деньгами, и красивая женщина часто воспринималась как товар. А если ты вещь, то хозяин имеет право распоряжаться своей собственностью так, как считает нужным. Но в XXI веке появились возможности для самореализации как мужчин, так и женщин. Выросло поколение девушек, которые требуют к себе уважения, хотят быть независимыми и равными с мужчинами в правах и возможностях».

Instagram content

This content can also be viewed on the site it originates from.

Общество меняется, подтверждает адвокат и соавтор законопроекта Мари Давтян: «Когда мы говорили о насилии лет десять назад, это было никому не интересно. Журналисты отвечали: «Бытовуха, писать не будем». А если писали, то лучше бы не делали этого вовсе: все сводилось к стереотипам, мифам и victim blaming. Сегодня совершенно другой подход к проблеме: обвинять жертву неэтично, а государство обязано поддерживать пострадавших. До этого ведь тоже надо дорасти: от разговоров о том, что насилие — это личное дело супругов, до понимания, что у государства вообще-то есть обязанность защищать людей в любой ситуации насилия, в том числе и дома. То есть общество совершило за десять лет качественный скачок, чего, увы, не скажешь о государстве».

За скачок спасибо соцсетям, позволяющим проливать свет публичности на то, что раньше осталось бы в тени, — отсюда полшага до сочувствия, солидарности и самоорганизации. Так, Анна Ривина в 2015 году вернулась из Израиля, где изучала политологию, и включилась в борьбу за женские права после того, как прочитала колонку московской журналистки Анны Жавнерович. Девушка рассказала, как ее избил бойфренд, с которым они после трех лет совместной жизни мирно договорились расстаться, а полиция отказалась возбуждать дело.

«В институте я дружила с американками, датчанками, девочкой из Венесуэлы. Все они были на «ты» с феминистской повесткой, и только я говорила, что России феминизм не нужен, у нас и так все прекрасно: «муж — голова, женщина — шея», — вспоминает Ривина. — Но узнав про Жавнерович, я впервые поняла, что могу оказаться на ее месте. Это была не история про то, что она родила ему кучу детей, он над ней издевался, она терпела. Нет, это московская хипстерская тусовка: встречались — не получилось, решили разойтись — и тут раз... Теперь мне нравится объяснять про женские права и насилие другим людям, потому что раньше я тоже ничего не понимала».

«Меня всегда раздражает, когда говорят, что коллектив женщин — это серпентарий и они друг другу враги, — развивает идею женской солидарности юрист, бизнесвумен, активистка и соавтор законопроекта Алена Попова. — Мои основные партнеры — женщины. Мы с нашей папкой обегали всю Госдуму. На ней надпись «Домашнее насилие — преступление, а не традиция», а внутри — наш законопроект, подписи за него, истории жертв. Все нам говорили или: «Да-да, я посмотрю», — и тишина, или: «Зачем вам это надо, девочки?» У нас уже руки начали опускаться, и тут мне позвонила Оксана Пушкина: «Алена, с тобой мы пока не знакомы, но хватит бегать за депутатами. Неси сюда законопроект, будем с ним что-то делать». И Оксана действительно борется в Госдуме за наш закон. А прошлым летом, когда набирала обороты история с сестрами Хачатурян, мне написала блогерка Саша Митрошина. Благодаря ей появился флешмоб «Я не хотела умирать», собравший более 15 000 историй жертв насилия, и аргумент о том, что насилие проявляется в единичных случаях, отпал».

Слева направо. Зара Арутюнян, психолог. Мари Давтян, адвокат, руководитель ­Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских ­НПО. Анна Ривина, юрист, основательница ­центра «Насилию.нет». Ольга Гнездилова, адвокат проекта ­«Правовая инициатива»

Фото: Павел Харатян. Стиль: Светлана Вашеняк. 

Сдвинуть историю с законом с мертвой точки помогают не только кампании в соцсетях, но и международные институты. Прошлым летом Европейский суд по правам человека впервые признал, что бездействие российских властей в борьбе с домашним насилием нарушает права женщин. Речь идет о деле «Володина против России», где молодая женщина три года не могла добиться защиты от преследований бывшего партнера. Теперь Россия должна не только выплатить ей компенсацию, но и к маю предоставить в Комитет министров Совета Европы доказательства того, что урок усвоен и меры принимаются.

«Борьба за права женщин — это общемировой процесс, — добавляет Ольга Гнездилова, адвокат проекта «Правовая инициатива». — А Россия остается последней страной в Совете Европы, которая отказывается подписывать Стамбульскую конвенцию — о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием. Сейчас ее подписывает Азербайджан».

Стамбульская конвенция, кстати, появилась лишь в 2011 году. Это вам не Всеобщая декларация прав человека, которой 70 с лишним лет. О том, что женщин обижать не рекомендуется, прогрессивное человечество договорилось не так уж давно.

Те, кто с законом о насилии разобрался чуть раньше, например США, подписавшие свой в 1994 году, теперь рассуждают о защите не жизни, а достоинства. Правда, недавно портал Business of Fashion задался вопросом, не было ли движение #MeToo всего лишь модным трендом и насколько оно изменило индустрию. Но психолог Зара Арутюнян развеивает скепсис. «Для начала, как теперь модно, каминг-аут, — смеется она. — Кевин Спейси — моя персональная боль и потеря для кинематографа. А то, как все друзья Вайнштейна вдруг надели белое пальто и вышвырнули его, будто это не они танцевали на его вечеринках, было отвратительно. Но если думать стратегически, мир никогда не будет прежним. Теперь у всех потенциальных абьюзеров появился рефлекс, как у собаки Павлова: если Вайнштейна снесли, то и мне несдобровать».

Слева направо. На Мари: шелковая блузка Valentino, брюки из шерсти с шелком Stella McСartney. На Анне: шерстяное пальто Givenchy, туфли из кожи и металла Сeline by Hedi Slimane. На Ольге: шерстяной пиджак Balenciaga, хлопковая рубашка Stella McСartney, шерстяные брюки Chloé, кожаные ­туфли Saint Laurent by Anthony Vaccarello. На Оксане: шелковые блузка и брюки — все Ralph Lauren, серьги — собственность героини. На Алине: хлопковый плащ Balenciaga, кожаные туфли Saint Laurent by Anthony Vaccarello. На Алене: пальто из шерсти с шелком Valentino, шелковая рубашка Chloé, кожаные туфли Jimmy Choo. На Заре: хлопковая рубашка Balenciaga, хлопковые ­брюки Valentino, кожаные туфли Bottega Veneta. На всех: колготки Calzedonia

Фото: Павел Харатян. Стиль: Светлана Вашеняк

Что на Западе, что в России системное решение вопроса, по мнению Арутюнян, кроется в изменении общественного сознания. В нашем случае — в просвещении и профилактике. И в пересмотре понятия «любовь»: «В него должно быть намертво вшито уважение к достоинству другого человека и его правам. Ведь с чего начинается домашнее насилие? Если кратко, то со слов: «Как же ты пойдешь без меня в клуб, я же тут один, грущу, волнуюсь. Наверное, ты меня не любишь». Проходит время — все нежно, мягко, красиво, но вы все время уступаете. Насилие начинается с контроля и лишения воли. А в тот момент, когда вы, вдруг набравшись храбрости, скажете: «Да рыдай ты тут на диване, я пойду в кино с подружкой», — в вас полетит табуретка. И вот этот миф о том, что любовь — это жертва и компромисс, а домашнее насилие — это нормально, надо ломать».

Как? «Видишь в сценарии эпизод домашнего насилия и тут же добавляешь сцену, где следом приезжает полиция. Не должен мужчина бить женщин и оставаться положительным героем. Да, нельзя мерить историю мировой культуры сегодняшней оптикой, но нужно создавать новые стандарты, менять культурный фон. Слава богу, молодые люди смотрят не ТВ, а сериалы вроде «Большой маленькой лжи» и «13 причин почему», в которых очень ярко пропагандируются идеи человечности и гуманности. И девчонки уже не ведутся на шантаж: «Я же за тебя беспокоюсь». Так что, если вы спросите, кто сегодня в России решает проблему домашнего насилия, я отвечу: компания Netflix».

Instagram content

This content can also be viewed on the site it originates from.

Фото: Павел Харатян. Стиль: Светлана Вашеняк. Прическа: Марина Рой. Макияж: Юлия Рада для Authentica Club. Ассистенты фотографа: Сергей Соломатин, Сергей Бузин. Ассистент стилиста: Екатерина Кемишева. Ассистенты парикмахера: Мари Перу, Светлана Комарова, Александра Кущина/Roy Team для Tigi. Ассистенты визажиста: Алиса Казакова, Ярослав Грехов. Продюсер: Алина Куманцова. Ассистенты продюсера: Даниил Белобрага, Диана Пашутина. Редакция выражает благодарность Espresso Home за помощь в проведении съемки.